– …для пифии, – привычно закончила я. – И что?

– А то, что не каждый оракул может вынести Главную.

– Ну да, – подтвердила я, зависнув кистью над бумагой и решая – требуется ли еще поставить красную кляксу. – С ее-то характером!

– Да при чем здесь характер? – привстав, Матвей выглянул в полукруглое окошко. – Быстренько они сегодня управились. Видать, Президент задал всего один простой вопрос.

Я тоже вытянула шею. Поначалу в окне были только ноги, потом люди отошли и стало видно энергично шагающего Президента, кучкующихся вокруг него охранников, а где… А вот и Скучный идет – но как-то не очень уверенно, следом дефилирует шкаф-телохранитель, то и дело норовя поддержать его под локоток. Оракул вяло отмахивается.

– Гм, – сказал Матвей с какой-то даже завистью, – силен парень…

Вот этот покачивающийся задохлик? Я фыркнула. Красная клякса упала на картину и горела ярко – как драгоценный камень рубин.

– Если я не очень ошибаюсь, – Матвей с кряхтением встал, выпрямляя спину, – а я всегда ошибаюсь не очень (сказывается влияние вас, пифий), придется тебе сейчас немножко посидеть в углу и помолчать.

– В смысле?

– В смысле – сядь-ка вон туда за шкаф и затаись. Сюда спускается наша Мадам.

Я моментально нырнула за шкаф. Приткнулась с краю заваленного чем попало стула, и замерла. Встречаться сверх необходимого с Главной вредно для моего здоровья – физического, а также психического.

Мадам появилась через пару минут. Я услышала, как Матвей пододвигает ей стул. Не было обычных (для обычных людей): «привет, как дела, что новенького»? Казалось, директриса пришла сюда просто помолчать. Я осторожно выглянула из-за шкафа. Двое сидели спиной ко мне и смотрели в сереющее окно.

– Ну? – спросил наконец Матвей. – И кто победит на следующих выборах?

– Наш любимый президент, – сказала Мадам с зевком, – с перевесом всего в три и пять десятых процента. Вот такую точность задал новый оракул.

– Силен парень!

– Даже слишком.

– Помогал тебе? – понимающе спросил Матвей.

– Еще хлеще – он пошел за мной.

– У-у-у… Их что там, теперь ничему не учат?

– Учат-не учат, сила есть ума не надо. Ему бы девочкой родиться – стал бы пифией, каких, может, свет не видывал. А так – нечего лезть в чужую епархию! И дров наломает и сам может не вернуться.

– Ты-то как?

Главная ощетинилась: даже серые стриженые волосы на ее затылке встопорщились.

– Да уж получше Самюэля!

– Не думаешь, что тебе пора сдавать дела?

– Кому?

– Ну мало ли сильных молодых…

– В том-то дело, что мало! Думаешь, эта официалка Лора что-то на самом деле может?

За несколько минут я выслушала характеристику всех известных и неизвестных мне пифий – полную и разгромную. Если б люди только знали, кому они доверяют свои секреты и с кем советуются! Я, например, твердо решила теперь даже к гадалке не ходить… Хотя на что пифии гадалка?

Матвей выслушал эту обличительную речь и сказал с добродушной насмешкой:

– Выпить хочешь?

– Ну давай… самогон, что ли?

– А то ж!

– Алкаш старый…

– Старая ведьма.

Я моргнула. Оракул с пифией мирно чокнулись, синхронно опрокинули рюмки и захрустели сухариками.

– Ты просто хочешь все держать в своих загребущих лапах!

– Не все могут позволить себе запереться в подвале и строгать палочки! Ослабишь хватку, всё рухнет…

– Не думаешь, что это было бы к лучшему?

– К лучшему?! Знаю-знаю, что они говорят: и преподавание устарело, и политику предсказаний нужно менять… А ты помнишь, как все было, когда мы пришли?

– Да, – мягко сказал Матвей. – Но теперь этот мир – их. Уступи дорогу, Главная.

– Кому?! Ты можешь назвать ну хоть кого-то… да в Школе, например?

– Далия, например?

– Далия… Далия – да. Очень талантливая девочка.

Главная взяла мой рисунок, потрогала и потерла пальцы.

– Краска еще не высохла…

Я задержала дыхание – а вдруг она сообразит, что не Матвей это рисовал? И что по дороге она ни с кем не столкнулась? И что одна из учениц сидит сейчас в этой комнате и подслушивает? Хотя неизвестно, какими дорогами ходит Пифия – судя по тому, как она возникает внезапно и в самых неожиданных местах, в Школе имеется целая система тайных ходов.

– Да, у девочки есть дар, – сказала Мадам. – Часто она к тебе приходит?

– Бывает.

Я навострила уши: и Далия здесь бывает? Насколько я знаю, наш оракул не пользуется у учениц большой популярностью.

– Яд Предсказания еще ее не коснулся.

А это еще что за штука?

– Может, и к лучшему?

Мадам набулькала себе самогону. В одиночку выпила.

– Думаю, если б они даже знали, по-настоящему знали, что их ждет, – лишь одна из ста повернула бы назад. Я бы точно не повернула!

– Просто мы с тобой другой жизни себе и не представляем, – сказал Матвей. – А у них еще есть выбор.

– И что? Предлагаешь закрыть Школу?

– Для начала – перестань прикрывать свою жажду власти беспокойством за будущее. И подумай над сменой.

– Да пошел ты!..

– А пойдем вместе!

Мадам издала неприличный звук и. слегка пошатываясь, пошла к двери.

– Дойдешь сама-то?

– Да уж получше тебя, самогонная бочка!

Я подождала, пока прикроется дверь, и вылезла из укрытия. Матвей смотрел в окно, постукивая пальцами по столешнице.

– А Далия тоже к тебе приходит?

– Ну начинается…

– А что такое яд предсказания?

Оракул вздохнул и указал мне на деревянный табурет – как, наверное, вся мебель в этой комнате, тот был сделан его руками. Я уселась, привычно обвивая ногами ножки табуретки. Матвей взял преподавательский тон:

– Яд Предсказания – термин, имеющий два значения. Одно собственно метафизическое: когда пифия овладевает своим даром, яд предсказаний проникает в ее душу, не давая забросить свое ремесло. Второе – физическое: средства, которые вы употребляете для погружения в транс, влияют на женскую детородную функцию.

Пауза. Я поморгала.

– В смысле?

– В смысле – если пифия до двадцати лет не оставит свое ремесло, она: а – не сможет забеременеть, бэ – забеременеть сможет, но потомство будет неполноценным. Физически или умственно.

Я закрыла рот.

– А-а-а… но нам же говорят, что все это безвредно!

– Безвредно – до поры до времени, пока препараты не аккумулируются в организме. Да и что скрывать – многие пифии начинают злоупотреблять снадобьями для более быстрого и глубокого погружения в транс. Вас, конечно, предупреждают при выпуске из школы. Отсюда есть несколько выходов. Или родить полноценного ребенка до двадцати лет или…

– Отказаться от предсказаний?

– …или надеяться на «авось».

– А-а-а… что решила Мадам? Ну тогда, при выпуске из Школы?

– А какое решение принимают шестнадцати-семнадцатилетние девушки? Какое решение ты сама примешь?

Я, конечно, мечтала завести когда-нибудь детей, лучше девочку и мальчика. Я даже подбирала им имена, вспомнить бы сейчас… Правда, когда у меня появился младший братик, мечта серьезно подувяла. Как можно любить беспрерывно вопящее, писающее и какающее это? А когда брат подрос, приходилось отдавать ему свои игрушки и конфеты, потому что «он же ма-а-аленький!» А этот «маленький» прекрасно понимал свои права, да еще и дрался со мной! Слава богу, перестал – сейчас он может прибить меня одним ударом своего четырнадцатилетнего кулака.

Но…

Но.

Но?

Я сползла с табурета, Матвей внимательно смотрел на меня из-под бровей.

– Пойду, – пробормотала я. – Ужин уже, наверное…

– Приятного аппетита.

– Угу. Пока.

Уже закрывая дверь, я услышала:

– А Далия ко мне не приходит.

Уже после отбоя, когда девчонки взахлеб расхваливали «своих» охранников и высмеивали остальных, я спросила, а слышали ли они…

Сара отмахнулась:

– Да ну, ерунда! Вон Тамара всё нам твердит, что курить вредно, а сама дымит как паровоз! И чё?