— Как же это похоже на Конуэя! — воскликнула она, протягивая руку Шарлотте. — Простите за негостеприимную встречу в вашем новом доме! Но дело в том, что мы понятия не имели об ожидающей нас радости. Насколько я понимаю, Конуэй не с вами? Где же… Ладно, скоро вы нам все расскажете, а я должна повидать миссис Гернард — нашу экономку — и сказать ей, какие комнаты следует приготовить. Позвольте проводить вас в дом! Наверное, вы обе устали после путешествия.

Венеция направилась в гостиную, где недавно разожгли камин, и пригласила обеих леди сесть. Шарлотта, казавшаяся слишком робкой, чтобы поднять взгляд более чем на секунду, пробормотала извинения, на что Венеция с улыбкой ответила:

— Теперь, когда мы все попросили друг у друга прощения, думаю, нам следует объединиться против настоящего виновника. Конечно, для Конуэя написать письмо требует геркулесовых усилий, но в данном случае он должен был заставить себя это сделать. Почему бы вам не спять шляпу и плащ? Уверена, что вы не откажетесь закусить после поездки. Может, хотите чаю? Сейчас вам все подадут, а потом я отведу вас наверх.

— Благодарю вас, вы очень любезны. Надеюсь, это вас не побеспокоит…

Миссис Скорриер, окидывая комнату оценивающим взглядом, рассмеялась, услышав слова дочери.

— Если ты не прекратишь свой лепет, мисс Лэнион сочтет тебя дурочкой! — воскликнула она. — Тебе следует помнить, что ты находишься в собственном доме, — не так ли, дорогая мисс Лэнион? Выпить чаю было бы неплохо, хотя обычно в это время я себе не позволяю такой роскоши. Но должна вам сообщить, что Шарлотта в интересном положении, и, хотя мы провели прошлую ночь в Донкастере, думаю, она очень устала.

— В интересном положении?! — Венеция удивленно уставилась на Шарлотту. — Значит, вы женаты уже давно?

— Мы поженились в июле, — покраснев, прошептала Шарлотта. — Конуэй был в отпуске в Париже…

— Естественно, вы удивлены, мисс Лэнион, — промолвила миссис Скорриер, усаживаясь на диван возле камина и стягивая перчатки. — Меня это тоже застигло врасплох. Такой бурный роман — любовь с первого взгляда! Сэр Конуэй настаивал на том, чтобы забрать свое сокровище с собой в штаб-квартиру. Думаю, если бы я не дала согласия на брак, он бы бежал с Шарлоттой!

— О, мама! — вяло запротестовала Шарлотта.

— И вы раньше не были знакомы? Действительно, романтическая история! С удовольствием выслушаю ее во всех подробностях — когда попьете чаю.

Извинившись, Венеция вышла посовещаться с миссис Гернард. Она видела ее стоящей у подножия лестницы, когда входила в дом, и, не рискнув встретиться с ней взглядом, прекрасно понимала, что у нее есть причины для недовольства. Теперь экономка приобрела подкрепление в лице няни и Риббла, и Венеция, посмотрев на троицу преданных слуг, сразу же поняла, что ее ожидает неприятный разговор. Выслушав просьбу отнести поднос с чаем вновь прибывшим, миссис Гернард ответила ледяным голосом:

— Я уже отдала распоряжение, мисс Венеция, — мама ее милости выразила такое пожелание. Не то чтобы в этом была необходимость, — добавила она. — Я уже собиралась спросить ее милость, не хочет ли она чаю или бокал вина?

— Мисс Венеция! — вмешалась няня. — В моем присутствии эта миссис Скорриер, или как там она себя называет, велела миссис Гернард проверить, чтобы постели были хорошо просушены! Если бы она осмелилась сказать такое мне, я бы ответила ей, что это дворянский дом, а не придорожная таверна!

— Я бы не стала так унижаться, няня, — высокомерно произнесла миссис Гернард. — Но когда она заявила, что для ее милости нужно приготовить лучшую спальню…

— И сообщила, что, пока не прибудет лондонская горничная, за ее милостью должна ухаживать одна из наших служанок, — подхватила няня.

— …я почувствовала себя обязанной сказать, мисс, что вы, несомненно, дадите мне распоряжения, какие сочтете нужными.

— То же самое сказал ей и я, мэм! — одобрительно кивнул Риббл. — Кажется, леди считает, что без нее никто здесь не подумает послать кого-нибудь завтра в Йорк встретить молодую женщину, которая, как я понял, прибудет туда в почтовой карете. Я заверил ее, мисс, что не забуду спросить у вас, какие будут распоряжения на этот счет.

С упавшим сердцем Венеция приступила к успокоению их оскорбленных чувств.

С одной из возмущенной троицы ей удалось достичь некоторого успеха: у няни после известия, что леди Лэнион уже ждет ребенка, появился такой фанатичный блеск в глазах, что стало ясно: это обстоятельство примиряет ее с Шарлоттой. Няня была готова многое вытерпеть ради наследника, над которым намеревалась приобрести полный контроль. Миссис Гернард, предвидя, что счастливое событие вновь вознесет няню на ее временно пустующий трон, зловеще предупредила о своих преклонных годах и невозможности приспосабливаться к новой обстановке, а Риббл, не рискуя высказываться на столь деликатную тему, добавил мрачных тонов в атмосферу симпозиума, умоляя разрешить ему осведомиться, долго ли миссис Скорриер намерена задержаться в Андершо.

По возможности умиротворив слуг, Венеция приготовилась к более трудной задаче: уговорить Обри отнестись по крайней мере вежливо к своей невестке и ее матери. Он направился в конюшню, не произнеся ни единого слова, и Венеция сочла благоразумным воздержаться от попыток его остановить. Она догадывалась, что Обри, очевидно, прошел в дом через садовую дверь, и пошла искать его в библиотеке. Проходя по широкому коридору, ведущему туда из переднего холла, она думала, подавляющее присутствие миссис Скорриер способно превратить Обри в упрямого затворника, каким был его отец. Как и полагала Венеция, Обри был в библиотеке. Очевидно, он нетерпеливо ожидал ее появления, ибо, прежде чем она закрыла дверь в переднюю, осведомился:

— Как ты с ними обошлась? Ты веришь этой истории? Лично я нет! Даже Конуэй не мог бы сыграть с нами подобную шутку!

— Я тоже так подумала, — призналась Венеция. — Но тем не менее это, безусловно, правда. Не знаю, что нам теперь делать!

— Не знаешь? Так я скажу тебе! Мы приобретем дом для нас с тобой — как ты и планировала поступить в подобном случае.

— Да, конечно, дорогой, но мы не можем сделать это сразу. Пока не вернется Конуэй, я отвечаю за Андершо.

— А в случае твоего отсутствия — Митчетт! — быстро сказал Обри. — Конуэй уполномочил вас обоих действовать от его имени. Я помню, как он приезжал сюда обсудить с тобой условия доверенности, прежде чем отослать ее на подпись Конуэю!

— Да, но это потому, что он куда лучше, чем я, может позаботиться о капиталовложениях и, конечно, о юридических проблемах, которые могут возникнуть. Митчетт не обязан брать на себя повседневные дела, касающиеся поместья. Кроме того, Обри, мы не можем оставить Андершо, как только сюда прибыла жена Конуэя! Это было бы нелюбезно и неприлично.

— Так же нелюбезно и неприлично, как навязывать ее нам без единого слова предупреждения.

— Не думаю, что это ее вина. Бедняжка так смущена, что разговаривает только шепотом! К тому же она кажется приятной и скромной девушкой, так что думаю, мы скоро с ней подружимся.

— Вот как? А в ее мамашу влюбимся до безумия, верно?

Венеция рассмеялась:

— Я — нет! Она очень неприятная женщина и уже успела разозлить слуг, да и меня тоже! Но я не хочу быть с ней невежливой и прошу тебя этого не делать!

Обри посмотрел на нее прищурившись, но ничего не сказал. Самое большее, что она могла из него вытянуть, это обещание, что он не будет груб. с миссис Скорриер, если та его не спровоцирует. Но так как Обри в зависимости от настроения мог счесть провокацией все, что угодно, Венеция испытывала серьезные опасения, ведя брата в гостиную для официального представления.

Она застала обеих леди обсуждающими чай и миндальное печенье. Миссис Скорриер приветствовала Венецию любезной улыбкой.

— Какой чудесный чай, дорогая мисс Лэнион! — воскликнула она. — Нужно спросить экономку, где она его достает.

Увидев Обри, миссис Скорриер одарила улыбкой и его. Он чопорно поклонился, пожал ей руку и повернулся к Шарлотте: