— Я пробыл там недолго. Шейла была очень расстроена, но не сказала из-за чего.

Дейн склонился над блокнотом, в котором делал заметки, чтобы скрыть гримасу.

— Сколько ты там пробыл, папа? Постарайся вспомнить как можно точнее.

— Она попросила меня уйти почти сразу же, так что я пробыл там всего несколько минут. Думаю, я ушел самое позднее в три минуты одиннадцатого.

— Куда ты отправился потом?

— Я тоже был расстроен и побродил пешком.

— Где? Как долго? — «Почему я не спрашиваю, чем он был расстроен? — подумал Дейн. — Потому что я это знаю…»

— Не помню. Полагаю, не слишком долго. Припоминаю, что я заходил в бар…

— В какой?

— Не знаю. Я только выпил и поговорил с барменом.

— Ты уверен, что не помнишь, где этот бар?

— Не помню даже приблизительно, хотя у меня в голове почему-то застряла Первая авеню. Но я не уверен, что он находится там. Думаю, где-то в районе шестидесятых улиц. Я просто не обращал внимания… — На его массивном лице мелькнуло подобие улыбки. — Теперь я об этом жалею.

— Ты не заметил название бара?

— Не заметил или забыл. Ты ведь знаешь, что некоторые из этих забегаловок вообще не имеют названий. Просто «Бар».

— И ты не знаешь, сколько времени там пробыл?

— Несколько минут. Потом я опять бродил по улицам и наконец остановил такси…

— Едва ли ты запомнил номер или фамилию водителя.

— Конечно нет. И когда, где и на какой улице я вышел. Помню только, что это было в нескольких кварталах от дома, так как мне внезапно захотелось выйти на свежий воздух. Остаток пути я прошел пешком.

— И ты не можешь вспомнить, в котором часу вернулся домой?

— Не имею ни малейшего представления.

Лютеция сказала Дейну, что тоже этого не знает и увидела отца только утром, когда проснулась.

— Боюсь, сынок, от моей информации нет никакого толку.

Дейн хотел поговорить с отцом о возвращении портсигара и даже о его отношениях с Шейлой Грей, но надзиратель сказал, что свидание окончено. Воздух на улице был насыщен парами бензина, но после тюрьмы казался абсолютно чистым.

Дейн отправился в Главное полицейское управление повидать инспектора Ричарда Квина, который расследовал убийство Шейлы Грей, — маленького, похожего на птицу человечка с седыми усами.

— Присаживайтесь, мистер Маккелл, — сказал инспектор Квин, кивая в сторону стула, обитого черной кожей, — и послушайте меня. Нам приходится учитывать косвенные улики, свидетельствующие против вашего отца. Баллистики утверждают, что жертва убита пулей из револьвера, который, как признал ваш отец, принадлежал ему. Впрочем, признал он это или нет, не имеет значения — владелец очевиден, поскольку оружие зарегистрировано. Ваш отец находился на месте преступления приблизительно в то время, когда дежурный сержант из 17-го участка слышал выстрел по телефону. И хотя штат не должен доказывать наличие мотива, он ясен и так. Такой мотив нередко возникает в случае связи мужчины с женщиной, не являющейся его женой — простите за откровенность, но это соответствует действительности. А все, что может предложить ваш отец в качестве опровержения, — это история о его пребывании в баре. Но когда, где и в каком баре — он не в состоянии нам сообщить.

«Как бы прореагировал инспектор, если бы я рассказал ему о маскировке и импотенции отца? — подумал Дейн. — Вероятно, вышвырнул бы меня отсюда за то, что я так скверно над ним подшучиваю».

— А вы пытались проверить его историю, инспектор?

— Господи! — вздохнул старик. — Я прощаю вас, так как речь идет о вашем отце, а люди не могут думать как следует, когда они расстроены. Мой дорогой мистер Маккелл, по-вашему, мы получаем премии за каждый обвинительный вердикт, который выносит Большое жюри, наподобие лисьих хвостов, которые выдают охотникам в сельской местности? Конечно, мы все проверили — по крайней мере, попытались проверить. Знаете, сколько баров приходится на каждую квадратную милю острова Манхэттен? Я получил кучу рапортов, при одном взгляде на которые у меня начинают болеть ноги. Мы проверили каждый бар в тех местах, которые упомянул ваш отец, и не только в районе шестидесятых улиц и на Первой авеню, а во всей центральной части Истсайда. Никто не помнит, что видел его в тот вечер или в другие вечера, хотя наши люди показывали фотографии. Что вы предлагаете нам делать? Сожалею, мистер Маккелл, но мой совет — раздобыть для вашего отца лучших адвокатов, которых можно нанять за деньги.

Дейн Маккелл не знал, что могла или не могла сделать полиция, но знал, что должен сделать он сам, — найти этот бар. Вернувшись в квартиру родителей, он порылся в семейном альбоме и, вооружившись отцовской фотографией, отправился на поиски в своем «эм-джи».

Дейн посещал бары, грили, рестораны, устричные, бифштексные, даже отели, старые, новые и не имеющие возраста.

— Вы когда-нибудь видели этого человека? Вы уверены? Он мог выпивать здесь 14 сентября между десятью вечера и полуночью.

В одном тусклом бистро произошло неизбежное.

— Конечно, видел, — сказал бармен. — Он и сейчас здесь. Джерри, тебя спрашивает какой-то парень.

Джерри действительно походил на Эштона Маккелла — вернее, на Эштона, бреющегося раз в три дня и проводящего время в третьеразрядных пивнушках.

Дейн наткнулся на еще один след в заведении на Второй авеню, в районе верхних шестидесятых улиц.

— Кто это тип? — проворчал бармен, бросив взгляд на фотографию. — Чей-то богатый дядюшка?

— Что вы имеете в виду? — устало спросил Дейн.

— Девушку.

— Какую девушку?

— Разве она не с вами работает? Сначала она приходит сюда, потом вы. Симпатичная бабенка. Она была здесь всего несколько минут назад. Нет, я никогда не видел этого старикана — именно так я ей и сказал.

Значит, какая-то девушка тоже прочесывает бары с фотографией его отца! Может быть, она из полиции? Дейн так не думал. Такую работу едва ли поручили бы женщине — кроме того, эта фаза полицейского расследования уже завершилась. Тогда кто же она? Не могло ли быть в жизни отца двух «других женщин»? Но Дейна теперь не заботило даже наличие целого гарема. Его вмешательство привело отца в тюрьму, подвергло его жизнь опасности. Главное — вытащить его оттуда. Остальное не имеет значения.

Загадка с девушкой разрешилась достаточно прозаично. Дейн вышел из одного бело-розового бара, занятого стройными и гибкими молодыми людьми в обтягивающей фигуру одежде, и вошел в другой бело-розовый бар, занятый слишком накрашенными женщинами, которые сразу оживились при его появлении. Бармен за стойкой беседовал с еще одной женщиной, которая что-то ему показывала.

— Нет, мисс, — ответил бармен. — Ни 14 сентября, ни в другой вечер.

Дейн направился к стойке. Женщина повернулась, и они едва не столкнулись.

— Джуди!

Это была Джуди Уолш, секретарша отца. Дейн не видел ее после той роковой ночи и полагал, что в отсутствие шефа она стоит на страже его офиса.

— Дейн, что ты здесь делаешь?

— Очевидно, то же, что и ты. Пытаюсь подтвердить папино алиби.

Он подвел ее к столику и заказал два пива.

— Давно ты этим занимаешься?

— Кажется, будто десять лет, — печально ответила она. — Просто не знаю, что еще предпринять. Я не могу ничего не делать.

Дейн кивнул — он знал кое-что о причинах преданности Джуди его отцу. Старший Маккелл предоставил ей первую и единственную работу, когда она не видела для себя иного будущего, кроме того, которое ожидало большинство девушек ее круга, — поспешного брака, обилия детей и жизни, полной тяжелого и утомительного труда. Но Джуди стала необходимой для Эштона, и он щедро ей платил.

— Выходит, Джуди, мы с тобой гребем одним веслом, — сказал Дейн. — Почему бы нам не объединить усилия? Какие заведения ты уже посетила?

— У меня есть список.

— У меня тоже. Вдвоем мы должны что-то обнаружить.

Джуди поставила недопитую кружку.

— Мы теряем время, Дейн. Давай займемся делом.