Но это был пока единственный прием, на котором ей довелось побывать. Например, на официальные приемы у Муссолини ее не приглашали, хотя сам дуче был бы наверняка не против. Еве дозволялось присутствовать только на митингах, демонстрациях и, конечно же, на «триумфальном шествии» нежно любимого фюрера.
Когда к ним в дом приходили важные гости, Гитлер отсылал свою ненаглядную на «женскую половину». И Ева сидела у себя и слушала веселые голоса, смех и музыку. Или же Адольф целыми ночами вел серьезные разговоры с другими важными гостями. А она все сидела в своей комнате…
Свое нежелание вводить Еву в политические круги Гитлер искупал подарками. Постепенно у нее собралось несколько шкафов платьев, дорогих шуб и прочих дамских туалетов. Осуждавший мотовство в других, фюрер ни в чем не отказывал Еве (когда дело касалось вещей). Еще в 1933 году он преподнес ей роскошный турмалиновый гарнитур. Ева необычайно дорожила этим первым дорогим подарком и частенько одевала его на выход. Дарил ей Адольф и просто деньги, как говорится, «на шпильки».
Заботился он и о безопасности Евы. Охранник из войск СС с двумя волкодавами сопровождал ее всегда и везде.
С другой стороны, Гитлер как истинный представитель немецкого народа назначил свою любимую управляющей в доме – да-да, не милой хозяйкой уютного дома, а именно управляющей. Он следовал закону об обязательной трудовой повинности. Под ее началом теперь официально находились эсэсовец Кенненбергер, выполняющий в доме роль мажордома, его сварливая жена, не желавшая подчиняться Еве, слуга Ханс и служанка Лизи. Лишенная возможности заниматься любимым спортом и прочими молодежными развлечениями, Ева не увлеклась, например, чтением или музицированием, а все свое свободное время, которого у нее было хоть отбавляй, посвятила совершенно бессмысленному занятию: Ева составляла подробнейший каталог своего гардероба. Неглупая красивая женщина в самом расцвете сил часами описывала каждую свою вещь, зарисовывала ее, отмечала, когда, где, за какую цену эта вещь была куплена, и перечисляла, с чем и как эту вещь следует носить. Замечательное времяпрепровождение для сорвиголовы…
По некоторым свидетельствам, жилище фюрера и Евы было обставлено достаточно скромно, поскольку рейхсканцлер «ценил простоту в домашней обстановке»… Вообще-то дом только внешне выглядел обычным, внутри он таким отнюдь не являлся. Скажем, та самая роскошная ванна, которая соединяла (или разъединяла) комнаты хозяев, была отделана каррарским мрамором и краны в ней были не простые, а позолоченные. Да и весь дом был полон музейных редкостей. Но личные комнаты были действительно обставлены более просто и удобно для жизни.
В комнате Евы стоял большой полукруглый диван с уютными подушками, над диваном висела довольно странная картина – обнаженная женщина стояла на коленях, откинув голову назад. По всей видимости, это была сама Ева. В той же комнате, но на противоположной стене, висел и портрет фюрера. Именно с этого портрета сделали открытку, которая расходилась миллионными тиражами. Комнату Евы с комнатой фюрера связывала не только ванная, но и телефон. Они всегда могли позвонить друг другу…
Святая святых дома – спальня Гитлера – тоже была обставлена по принципу «простоты»: только кровать, столик, шкаф и книги. Из спальни был выход на большой балкон, на котором дозволялось бывать только самому Адольфу и Еве. По словам самого Гитлера, на этом балконе он частенько любовался звездами до глубокой ночи…
Адольф давно уже искренне считал, что знает все и вся лучше других, а потому, не смущаясь, давал советы по любому поводу. Он учил и Еву – чему только мог. Главарь нацистов давал ей всевозможные советы по уходу за кожей, чтобы «его Патшерль» всегда была белоснежно-молочной. А Ева всегда показательно следовала его советам. Она вообще была послушной девочкой.
Отслеживал Гитлер и всяческие правила этикета. В его доме все должно было быть исключительно, как в лучших домах самых утонченных аристократов. В частности, Адольф следил за правильной сервировкой стола, и избави боже, если вдруг что-то ставилось не должным образом. Еве он поручил аранжировку цветов.
За обедом Гитлер и Ева пили минеральную воду или яблочный сок – напитки, которые Гитлер считал очень полезными для организма. За едой разговоры велись только на отвлеченные темы, о делах и о политике говорить было не принято. На обед отводился целый час, затем Гитлер с Евой, как правило, отправлялись на прогулку. Летом они любили ездить на автомобиле по загородным дорогам. Когда Еве становилось жарко или просто надоедало сидеть в машине, она отправлялась искупаться. Тогда эсэсовские машины наглухо перегораживали все близлежащие дороги, а сами эсэсовцы «очищали» место купания. И Ева, раздеваясь догола, шла купаться. Гитлер располагался на травке со свежими газетами или документами и донесениями. Некогда желавший утопиться в водах Дуная, Адольф боялся воды. К тому же он очень заботился о своем здоровье и не хотел рисковать своей драгоценной жизнью – у него и так было слабое горло и постоянный грудной кашель.
Зимой прогулки были нечастыми, Гитлер с Евой предпочитали посидеть у камина. Обычно Гитлер вещал о своих планах мирового господства – он очень любил поговорить о себе, о своих гениальных задумках, о своих потрясающих свершениях.
Что же касается интимных отношений Гитлера и Евы, то о них известно лишь со слов обслуживающего персонала, который всегда отличается невероятной приметливостью. Личные помощники Гитлера, офицеры СС Отто Гюнше и Хайнц Линге, арестованные советскими солдатами в мае 1945 года, десять лет провели в наших тюрьмах и не раз допрашивались по личному приказу Сталина, который очень хотел знать мельчайшие детали жизни Адольфа Гитлера.
Гюнше был личным адъютантом Гитлера, Линге – его камердинером. А потому видели и знали они достаточно. Эти два бравых офицера-эсэсовца поведали следующее.
Вечером, в ожидании призыва от любимого, Ева выпивала полбутылки шампанского (единственно для большего куража), а когда за ней наконец присылали, торопливо шла к нему…
«Когда Гитлер слышит голос своей возлюбленной, он радостно спешит ей навстречу. Гитлер ведет ее в свой кабинет, где наготове стоят горячий шоколад и чай, коньяк, шоколадные конфеты, фрукты и охлажденное шампанское. Часами оба они находятся в комнате. Однако до любовных утех дело так и не доходит: Гитлер по обыкновению читает вечернюю газету, а Ева лакомится шоколадными конфетами». Однажды в спальне Гитлера произошло нечто и вовсе странное. Любимец фашистской партии и германского народа сидел в кресле и читал книгу, а все это время обнаженная спортивная Ева… выполняла возле него акробатические упражнения.
О том, что Гитлер к этому времени был уже почти импотентом, ясно из письма Евы Браун подруге: «Я не получаю от Адольфа как от мужчины ничего».
Говорят, что измученная и подавленная такой жизнью Ева решилась изменить Гитлеру с художником Рудольфом Кеплером. Кеплер – в отличие от Гитлера, весьма состоявшийся художник, – по слухам, не только стал любовником Евы (и как это он только осмелился?), но и принялся рисовать ее обнаженной (абсолютный самоубийца). Рудольф якобы принимал всевозможные меры предосторожности, чтобы его «работы» не попали кому-нибудь на глаза, и в результате собственноручно уничтожил все «опасные картины». Но, видимо, было уже поздно. Легенда гласит, что вскоре художника Кеплера нашли в собственной постели застреленным из пистолета.
На наш взгляд, эта легенда – сплошное «народное творчество». Вообразите Еву Браун, крадущуюся в сопровождении дюжего эсэсовца с двумя волкодавами на любовное свидание с неким Рудольфом… И вряд ли Адольф простил бы своей подруге подобное предательство. А ведь они потом еще долго были вместе. До самой смерти.
Нет, Ева Браун находила себе другие развлечения. Помимо составления каталога, о котором мы уже писали, она увлекалась фотографией – работа у Генриха Хоффмана явно не прошла даром. Адольф подарил ей самую современную аппаратуру, и Ева стала своего рода «фотописцем» жизни «самого великого человека Германии и всей земли», а также и «бытофотографом» окружающей «домашней» жизни. Со временем она освоила портативную кинокамеру и снимала очень неплохие любительские фильмы, которые затем показывала своему фюреру. Ее фотографии очень нравились Гитлеру, некоторые он даже советовал Хоффману «приобрести у фройляйн Браун за соответствующий гонорар для дела пропаганды». И, как бы между прочим, говорил: «Да такая работа стоит тысяч двадцать!» Хоффман, понятно, покупал фотографии и печатал с них открытки.
