Элегантный дорожный экипаж, в котором мисс Уичвуд направлялась в Бат из своего родового поместья, находящегося на границе Сомерсета и Уилтшира, двигался по дороге с торжественной медлительностью. Преисполненный важности старый кучер, знавший мисс Уичвуд со дня ее рождения – то есть уже почти тридцать лет, – был уверен, что везет ее именно с той скоростью, с которой надлежит, и был глух ко всем ее мольбам подхлестнуть, наконец, лошадей. Если мисс Уичвуд из «Твайнем-Парк» и не знает, что приличествует ее положению, то уж он-то прекрасно в этом разбирается. Даже если она – типичная старая дева с причудами (хотя он никогда не позволял себе так называть ее и уволил из конюшни бесстыжего мальчишку, который позволил себе столь неуважительное высказывание, отвесив тому напоследок хорошую затрещину), он не станет ей потакать: повезет ее, как того хотел бы его хозяин. Он прекрасно представлял себе реакцию сэра Томаса, узнай тот, что его единственная дочь через несколько месяцев после его кончины уехала из «Твайнем-Парк» и теперь живет в Бате одна, а точнее – с этой старой каргой, которая ради соблюдения приличия постоянно находится при ней. Мисс Фарлоу, мало того что походила скорее на драного кролика, чем на женщину, ко всему прочему была патологически болтлива. Он диву давался: и как только мисс Уичвуд могла выносить ее постоянную трескотню, ведь она отнюдь не была кротким, безответным созданием. Однако же…

Вот эта-то леди, заклейменная суровым кучером, сидела в экипаже рядом с мисс Уичвуд, стараясь разогнать дорожную скуку незатейливой беседой. Ее, даму неопределенного возраста, называть старой каргой и сравнивать с драным кроликом было, строго говоря, несправедливо, хотя она действительно не блистала красотой.

Надо сказать, что легкомысленный родитель мисс Фарлоу оставил дочь в весьма стесненных обстоятельствах, и когда к ней с неожиданным визитом явился ее родственник, сэр Джоффри Уичвуд, и она поняла, что цель его визита – найти для своей сестры дуэнью, то готова была назвать этого несимпатичного полноватого мужчину рыцарем. Рыцарем, посланным самим Провидением, чтобы спасти ее от жалких съемных комнат, от безденежья, от постоянного страха задохнуться от долгов. Бедняжка не знала, что ее будущая подопечная усиленно сопротивлялась желанию родственников навязать ей компаньонку. В том числе и мисс Фарлоу. Но когда та появилась в «Твайнем-Парк» и, нервно сжимая в руках старомодный ридикюль, взглянула на мисс Уичвуд несчастными, умоляющими глазами, сердце той сжалось, и она радушно приветствовала мисс Фарлоу. Леди Уичвуд, которая никак не могла представить забитую мисс Фарлоу в качестве компаньонки столь живой и изобретательной мисс, при первой возможности постаралась убедить Эннис, свою золовку, не принимать услуг мисс Фарлоу.

– Я убеждена, моя дорогая, что она покажется тебе смертельно скучной! – увещевала она.

– Да, весьма вероятно, но мне любая дуэнья покажется смертельно скучной, – ответила Эннис, – и раз уж я должна обзавестись дуэньей, – хотя не думаю, что в моем возрасте нужна дуэнья, – то лучше пусть уж будет мисс Фарлоу. Она, по крайней мере, не вздумает командовать в моем доме или диктовать мне, что делать и как себя вести! И кроме того, мне ее жаль! – Она внезапно рассмеялась, уловив тень сомнения в голубых глазах леди Уичвуд. – О, ты боишься, что она не сможет меня контролировать! Ты совершенно права: не сможет! Но этого никто не сможет, ты же знаешь.

– Но, Эннис, Джоффри говорит…

– Я прекрасно знаю, что говорит Джоффри, – перебила ее Эннис. – Я вот уже двадцать лет заранее знаю, что скажет Джоффри, и считаю, что он еще скучнее, чем бедная Мария Фарлоу. Нет, нет, даже и не пытайся делать строгое лицо! Ты лучше кого бы то ни было знаешь, что мы несовместимы. Мы с братом раз в жизни нашли общий язык – когда он заявил, что я должна полюбить его жену!

– О, Эннис! – запротестовала леди Уичвуд, покраснев и отвернувшись. – Как ты можешь так говорить! Но раз так, почему ты больше не хочешь жить вместе со мной?

– Какая чепуха! – ответила Эннис, в глазах которой плясали искорки смеха. – Ты же прекрасно знаешь, что с тобой я была бы счастлива прожить до конца жизни. Но жить под одной крышей с моим достойнейшим, накрахмаленным и важным братцем – увольте! Разве это так противоестественно?

– Это так печально! – грустно отозвалась леди Уичвуд.

– Почему? Ты должна радоваться, что я оставляю вас. Признай, что ваша жизнь станет гораздо спокойнее, если я перестану ссориться с Джоффри по десять раз на дню.

Леди Уичвуд не могла с этим спорить, но все же вздохнула, сказав:

– Но ты же слишком молода, чтобы жить своим домом, дорогая! И в этом я совершенно согласна с Джоффри!

– Ты всегда соглашаешься с ним, Амабел: просто идеальная жена! – не удержалась от замечания Эннис.

– Вряд ли, это не так, хотя я стараюсь быть идеальной женой. А что касается покорности, то мужчины умнее нас, женщин. И они конечно же гораздо лучше разбираются в житейских делах, не так ли?

– Абсолютно не так!

– Но ведь Джоффри прав, утверждая, что если ты поселишься одна в Бате, то это будет выглядеть очень странно!

– Что ж, я не буду жить одна – ведь со мной поселится Мария Фарлоу.

– Эннис, я просто не могу поверить, что эта компаньонка тебе по душе.

– Нет, конечно, но вся прелесть этой ситуации заключается в том, что, навязав мне эту женщину, Джоффри теперь никогда не признает, что совершил ошибку. Помяни мое слово, он скоро начнет открывать в ней всяческие достоинства и твердить, что ее робкий характер оказывает па меня положительное влияние.

Поскольку сэр Джоффри уже высказал нечто подобное, леди Уичвуд оставалось только рассмеяться, но она все же укоризненно покачала головой:

– Тебе хорошо превращать все в шутку, но ни мне, ни Джоффри будет не до смеха, если люди подумают, будто мы выгнали тебя из дому!

– Дорогая моя, люди не подумают ничего подобного, если увидят, что у нас по-прежнему прекрасные отношения. Надеюсь, ты не собираешься отказать мне от дома? Я рассчитываю часто видеть вас у себя, в «Кэмден-Плейс», и хочу предупредить вас, что «Твайнем» навсегда останется для меня вторым домом и что я собираюсь без особых церемоний наносить вам длительные визиты. Увидишь, ты еще не раз пожелаешь мне быть менее назойливой.

Но леди Уичвуд молчала, и Эннис, усевшись, взяла ее за руку и сказала:

– Попытайся меня понять, Амабел! Я хочу уехать не только из-за того, что у нас с Джоффри постоянно возникают трения. Я просто хочу… хочу жить своей собственной жизнью!

– О, я понимаю! – сочувственно ответила леди Уичвуд. – С того самого момента, когда впервые тебя увидела, я сразу же подумала – просто стыд, что такая очаровательная девушка так бесполезно проводит свою жизнь! Если бы ты только приняла предложение лорда Бекнема или мистера Килбрайда… хотя нет, наверное, его-то предложение как раз не стоило принимать… Джоффри говорит, что он несерьезный человек, да к тому же игрок, и вряд ли подошел бы тебе. Но я все же должна признаться, что он просто очаровал меня! Ну хорошо, если тебе не понравился Бекнем, то что плохого ты нашла в молодом Гейдоне? Или…

– Стоп, стоп!.. – со смехом прервала ее Эннис. – Я не нашла ничего плохого ни в ком из них. Я просто не смогла обнаружить в себе ни малейшего желания выходить за кого-либо из них замуж. На самом деле я просто вообще не хочу замуж.

– Но, Эннис, каждая женщина должна хотеть замуж! – воскликнула потрясенная леди Уичвуд.

– Ну вот, теперь ясно, что подумают обо мне люди, когда увидят, что я живу отдельно! – воскликнула Эннис. – Сочтут меня эксцентричной личностью! Десять к одному, что я стану одной из достопримечательностей Бата подобно старому генералу Престону или той чудачке, которая ходит в старинном кринолине и громадной шляпе с перьями! Обо мне заговорят как о…