На это ушло больше года, все деньги и нервы.

И хоть официально их развели через три месяца, Костик не принял отставки и, проигнорировав печать в паспорте, буянил с завидным постоянством. Многострадальная дверь квартиры, в которую его больше не пускали, была раз пять –– подожжена, раз десять подвержена грубому выламыванию, раз двадцать облита всевозможными субстанциями.

Саша умоляла, уговаривала, взывала к совести, душе, гробу, грозилась, вызывала милицию, но Костик стойко преодолевал все преграды и, казалось, только крепчал в своем желании восстановить семью, которой, по сути, и не было.

Убедил его лишь Макс, молчаливый верзила –– сосед с выразительными глазами. Его пудовый кулак выказал несогласие с мнением Костика, лишив того подвижности и бурных фантазий одновременно.

Месяц прошел в непривычной для Саши тишине, потом второй. Она еще ждала возвращения Костика, который, по ее мнению и стойкому убеждению, был тупее и настырнее блудного попугая.

Но время шло и надежда на лучшее, почти погребенная под натиском благоверного, вдруг ожила и стала крепнуть. Буханье в дверь отвергнутого супруга и его дружков сменилось робким постукиванием соседа, и уже не вводило в ступор, не заставляло метаться по квартире в поисках подручных средств и схронов для бренного тела. Макс молча протискивался в дверной проем, снимал тапки и проходил в кухню. Так же молча пил чай с принесенным им же тортом или печеньем, чинил кран или менял лампочку, мыл посуду и удалялся.

Эти посещения, больше похожие на дежурство, чем на ухаживание, сначала озадачивали Сашу и рождали смущение из-за непривычной ей заботы, но вскоре стали обыденны и даже несколько обременительны. Молчание вдвоем было тягостным, а постоянные презенты вызывали ощущение то ли подачки, то ли взятки неизвестно за что. Но больше всего нервировали взгляды матери Макса, которые она бросала в Сашину сторону при встречах. Оно понятно –– сближение ее сынка со столь скандально известной особой радости в материнском сердце не вызывало. Перспективный герой–спецназовец, потерявший селезенку в горячей точке, и оттого комиссованный, был достоин лучшего, по единодушному мнению всех жителей подъезда, включая Сашу. Против был лишь Макс.

В дверь постучали, и Саша, вздохнув, поплелась открывать. Пора бы объяснить соседу, что его посещения бесперспективны и нежелательны.

Максим окинул ее оценивающим взглядом и, сняв тапочки, прошел на кухню.

–– Тебе идет, –– буркнул он, усаживаясь за стол и разливая в чашки кипяток. Саша непонимающе моргнула, нахмурилась и вспомнила – стрижка.

–– А мне не нравится.

–– Зря, –– парень бухнул в воду пакетик чая, а в ее чашку ложку кофе и две сахара.

Саша, смирившись с предстоящим часом молчания, устроилась напротив и сонно посмотрела в темную жидкость. Пить не хотелось, есть –– может быть, а спать –– глобально. Но Максим не даст. Да и неудобно –– славный он, хоть и странный. И что ходит? Нет, понятно: за четыре месяца три букета –– это уже диагноз, но если на что-то надеться, то зря. Одного замужества Саше до пенсии хватит, а впечатлений от него до самой могилы. Пусто, что в душе, что в сердце, как в амбаре родителей колобка.

Парень шумно отхлебнул чай, и девушка встрепенулась, потерла глаза и достала из холодильника профитроли:

–– Угощайся.

Тот наградил ее благодарным взглядом и неспеша начал уплетать произведение местной кулинарии. Десять, двадцать минут. Третья чашка чая, последняя профитролина. Пора бы и честь знать?

–– Ложись. Я посижу.

Девушка непонимающе посмотрела на него сонными глазами:

–– Зачем?

–– Сантехника вызвал. У тебя бачок течет.

–– А-а-а, –– кивнула с пониманием, ничего не понимая, и пошла в комнату, засыпая на ходу. Голова еще не коснулась подушки, как она уже спала.

Максим, заглянув к ней через пару минут, покачал головой, снял с нее носки, не решившись на большее, достал одеяло, заботливо укрыл и вышел, плотно прикрыв дверь в комнату, чтоб намечающийся шум от посещения работника ЖЭРУ не потревожил девушку.

Г Л А В А 4

–– Твоя смена в воскресенье с Воронцовой, –– сообщила Наталья по телефону и Александра злорадно улыбнулась –– Сара Исмаиловна все-таки выполнила свои угрозы и поставила Кузнецовой дежурства…с собой. Девушка представила, как вытянется лицо Валентины и тонкие бровки взметнутся к филированной в элитном салоне челке, и одернула себя –– нехорошо чужому горю радоваться.

Правильно, лучше она за себя порадуется: дополнительные сутки отдыха –– это же праздник! Сколько она успеет сделать? Полы вон с месяц не мыты и цветы засыхают, и вообще, давно пора провести генеральную уборку по всему периметру.

К чему она и приступила незамедлительно.

К вечеру в коридоре выросли два мешка мусора. Антресоли хранили массу неизвестных, старых и ненужных вещей. Она оставила лишь тубус со снаряжением да старенькую палатку.

Пригодится, скоро отпуск, и если не получится в горы сходить, то ‘дикарем’ в лес поедет. Позвонит Кате, Юле…

Размышления на эту тему были прерваны Максимом. Он молча вошел, сунул в руки девушки еще теплый пирог с яблоками, сграбастал мешки с мусором и вышел. Саша вздохнула –– пирог навевал грусть по поводу его производителя –– Галины Анатольевны. Наверняка та жалела, что его стрихнинчиком сдобрить нельзя, из-за сына сластены, вот если бы соседка одна испробовала…

Девушка горько улыбнулась и пошла на кухню чайник ставить.

Пока Максим устраивал свое тело за столом, резал пирог и разливал чай, девушка мыла пол в прихожей и вздрогнула, выронив тряпку от неожиданности. Сработал дверной звонок, громко, настойчиво. А ведь она лично его года два назад лишила проводов, чтоб Костик слуха ее не лишил.

–– Ты починил? –– спросила тихо у парня. Тот лениво кивнул, загадочно поглядывая на нее то ли с любопытством, то ли с сожалением. Саша укоризненно качнула головой: кто просил? Прикинула, кто бы это мог к ней явиться? И не найдя веских доводов ни за одну кандидатуру, кроме бывшего супруга, огляделась в поисках увесистых предметов. В дверь снова позвонили, причем более настойчиво.

–– Открой, –– бросил Макс, всем видом показывая, что бояться нечего, и та послушалась, хоть и не поверила.

–– Ну, здрасте!! Наконец-то!!

На пороге стояла большеглазая, крашенная блондинка с пакетом наперевес.

–– Юлька!! –– обрадовалась Саша.

–– ‘Юлька’! –– передразнила та, вплывая в квартиру и захлопывая ногой дверь. –– Ты, блин, меня достала, подруга! Два месяца, как на дежурство хожу! Думала: прибил тебя благоверный. К телефону не подходишь, дверь не открываешь!

–– Да я работала…

–– Трудоголик, блин! Завязывай так пахать, для организма опасно, ты ж не лошадь…О, Максим! Привет! Ох, ты! Пирог, чай –– идиллия.

–– Присоединяйся, –– пригласила Саша, доставая подруге чашку.

–– С удовольствием…если не помешаю, –– покосилась лукаво на девушку.

–– Юля! –– одернула та.

–– Ладно, молчу. Я все равно ненадолго. И по делу.

Саша, встретившись с ней взглядом, покосилась на Максима –– не помешает? Подруга глянула на парня, рассматривающего свой кусок пирога, прикидывая, с какого бока его удобнее откусить, и мотнула головой –– нет.

–– Давай свое дело, –– согласилась Саша.

–– Сейчас? –– удивилась Юля. –– Может, чаю для начала предложишь, гостеприимная моя? Совсем ты, Моргана, в своей ‘травме’ одичала.

Макс, опередив хозяйку, взял чайник и налил воды в чашку.

–– Вот! Джентльмен, –– отметила Юля, со значением глянув на подругу и получив в ответ упреждающий взгляд, скорчила рожицу. –– Погода нынче хорошая…и пирог аппетитный с виду. Сам да, Максик?

Тот фыркнул и принялся ожесточенно жевать.

–– Золотой ты мужчина. Молодой, холостой, хозяйственный. Эх, где мои шестнадцать лет и чистый паспорт?

Саша не выдержала и пнула подругу под столом.

–– Да я шучу, –– покосилась та на нее и притихла ровно на минуту, чтоб сделать глоток чая. –– Как у тебя дела?