«Неужели он боится собственных войск?! Или не доверяет даже им?! Иначе к чему такие предосторожности и перестраховка? Не спешит, сволочь! А как осматривает всё вокруг! Уже и присмотрел, что я далеко от плотины: никакая стрела не достанет. И то, что лестницу подняли. Каждый уступ над городом и вокруг плотины вначале взглядом прощупал. Ухмыляется! Короля заметил! Ишь ты, и ручкой помахал! Но весь напряжён как пружина! Подозревает что-то…»

Император действительно сомневался и удивлялся. Построив такую плотину, бунтовщики могли ещё не один сюрприз приготовить.

«А всему виной этот Проклятый Хромой Монах! И откуда он только взялся?! Неужели действительно из какого-то их горного монастыря? Надо будет впоследствии сровнять с землёй все их монастыри и скиты отшельников. Слишком уж этот калека умён! Но телом и силой не блещет! Его наверняка обучали лучшие мастера боя на мечах, раз он надеется на призрачную победу. Ха-ха! Только не со мной! Как бы его ни дрессировали, я ему не дам даже единственного шанса на победу! Искромсаю, словно ядовитую гусеницу или мерзкого червяка!»

Несколько долгих минут посидев в седле на передней линии своего войска, Гранлео после тщательного раздумья всё-таки принял условия оговорённого поединка, соскочил на землю и пошёл пешком к поджидавшему его Монаху Менгарцу. Медленно пошёл, осторожно, словно прощупывая почву перед собой колючим взглядом. А когда расстояние между ним и скромно одетой фигуркой главного врага сократилось до восьмидесяти метров, с презрением увидел, как хромой противник стал делать разминку с мечом. Неуклюже, смешно и несуразно. Но вот он поднял меч над головой, ещё раз, потом ещё. Через какое-то время со стороны гор послышался раскат грома. Император остановился и в который раз внимательно осмотрел всё вокруг. Грозовых туч не видно. Лишь очень далеко клубилось несколько облаков над пиками гор. В той же стороне кружил гигантский белый орёл из породы катарги. Оглянувшись назад, Гранлео обозрел своё несметное войско, презрительно улыбнулся и вновь решительно двинулся к противнику. За свои тылы величайший правитель этого мира не переживал, у него за плечами стояла несокрушимая мощь империи Сангремар.

А Виктор уже и не думал убегать. Для него было поздно! Давно и во всех отношениях поздно! Последние месяцы он так проникся ненавистью к императору, что даже радовался такому концу. Да и здоровье совсем разладилось. Никто не знал, чего ему стоили недосыпания, после которых раскалывалась голова, боль в ноге при хождении и немощность в правой руке. Смерть лишь освободит его от трудной и непереносимой жизни. Тем более что эта смерть не напрасна. Великая цель будет достигнута. А дальше… Дальше и без него планета пойдёт по более прогрессивному пути развития. Гром Восьмой справится. Да ещё с такой дочерью, как Роза… Роза… Да, за это время она превратилась не просто в удивительную розу, а в богиню… А глаза! Какие у неё глаза!!! Только ради этих глаз стоит пойти на смерть и уничтожить самого главного врага и тирана всей планеты.

И Виктор стоял, наблюдая за каждым движением императора Гранлео. Держа в левой руке меч, а правую руку бессильно свесив вдоль туловища. Своей пассивностью он только старался как можно ближе к плотине заманить императора. Догадываясь, что у того будет ещё мизерный шанс вернуться к своему коню и как ветер помчаться вдаль при малейшей опасности. И когда между ними осталось всего тридцать метров, плотина загрохотала, покачнулась и стала крениться в сторону долины. Но Виктор даже не оглянулся на дело своих рук. Он с удивлением смотрел на несущегося к нему императора со вскинутым над головой мечом.

Последним своим поступком Гранлео подтвердил своё незаурядное и знаменитое величие. Пусть он и был злейшим врагом, но следовало отдать должное его бесстрашию и трезвой оценке ситуации. Осознав неминуемую гибель за тысячную долю момента, он не рванулся к своему коню, ловя один шанс из миллиарда на своё спасение. Нет! Он тут же принял решение уничтожить собственноручно Проклятого Хромого Монаха. Вознамерился сделать это до того, как гигантская и беспощадная волна превратит их обоих в кровавые, распластанные клочья плоти. Вид несущегося императора был страшен: в оттянутой чуть в сторону руке – сверкающий меч и развевающиеся за спиной длинные чёрные волосы. Застывшие в каменном гротеске углубившиеся черты лица и широко открытый в немом крике рот.

Именно поэтому у Виктора и мелькнула молниеносная мысль:

«Лучше умереть под обломками бетона, чем от его меча!»

Своё бесполезное оружие он отбросил с первым движением назад, а потом побежал изо всех сил и с той скоростью, которую позволяла сильно искалеченная правая нога. Причем двинулся не прямо к рушащейся плотине, а в сторону противоположного края долины, инстинктивно пытаясь избегнуть сразу двух смертельных опасностей. И только невероятным чудом успел заметить в небе скользящую прямо к нему огромную белую птицу. Потому что в грохоте, рёве и шуме ломающей всё на своём пути воды вряд ли бы услышал предупреждающий визг старшей принцессы. Розалия управляла тяжёлым дельтапланом насколько мастерски, настолько и рискованно. Аппарат шел к двум бегущим людям с огромной скоростью и почти в критическом пикировании. По бокам рулевой опорной планки вниз свисал упругий жгут из местного аналога каучука, болтаясь несуразной, трепещущей на ветру дугой, но всё-таки провисая вниз метров на пять.

Задрав голову и совершенно не глядя себе под ноги, Виктор выжимал из себя последние усилия, уже заметив и просчитав единственно возможную точку пересечения его рук со свисающим жгутом. Его мозг лихорадочно заработал, подсчитывая призрачные шансы на спасение:

«До первой волны успеваю! А потом? Вес моего тела не так велик, но всё равно может утянуть дельтаплан вниз при первом рывке. Если бы мы раньше догадались подобный трюк отрепетировать! А так, ценой жизни Розы, спасаться я не стану! Разве что она догадается начать выход из пике чуть раньше…»

Догадалась! Что привело и к другому положительному эффекту: дуга спасительного жгута провисла максимально близко к земле. Почему Святому Монаху не пришлось подпрыгивать на полутораметровую высоту, а просто принять его грудью и прижать обеими подмышками. Тело тут же стало разворачивать спиной по ходу рывка, и глазам открылся свирепый вид догоняющего Гранлео. До императора оставалось всего каких-то три жалких метра пространства, и он готовился к своему последнему прыжку.

Дальнейшие события запомнились Виктору с необычайной тщательностью, словно в замедленном видеофильме. Утончающийся жгут резко сдавил грудь, дернул вверх, и тело с ускорением стало взмывать в небо. Гранлео зарычал, словно дикий зверь, из-под носа которого уходит вожделенная добыча, и в неимоверном прыжке взвился в воздух. Наверняка он при этом подпрыгнул выше двух метров, и на самом пике своего прыжка провёл рубящий удар мечом, зажатым в вытянутой максимально правой руке. Блестящая на солнце сталь зловещим росчерком устремилась к поджимающимся ногам Монаха и самым кончиком рассекла поперёк левую ступню. На повторный удар у Гранлео не хватило высоты, и он стал падать вниз, размазываясь во всё сминающем селевом потоке. Тогда как болевой шок пронзил всё тело Виктора, словно ударом тока невиданной силы.

Но всё-таки не эта боль лишила его ясности сознания:

«Если при обратном растяжении жгута я коснусь поверхности водяного вала – сразу вскидываю руки вверх! Роза не должна погибнуть!»

И вот именно в этот момент совершенно неожиданные жуткие ощущения на короткое время лишили его сознания. Растянувшийся до своего предела резиновый жгут при рывке тела вверх в верхней точке стал сжиматься с такой неправдоподобной силой, что разорвал и смял некоторые мышцы между грудью и руками. Помутневший рассудок не смог среагировать на приближающийся растущий по высоте водяной вал и на то, что бессознательное тело опять понеслось вниз. Иначе бы Виктор преднамеренно вскинул руки. Благодаря огромной инерции дельтаплан поднимался теперь по восходящей линии, но жгут всё равно в обратной амплитуде сильно растянулся. Сильный удар то ли водой, то ли бетонным обломком по ногам добавил пришельцу болевых ощущений, плюс – непредвиденное вращение вокруг оси, и теперь подвешенный к дельтаплану Монах не смог бы освободиться от жгута под мышками при всём желании. Но зато новая вспышка боли в рассечённой ноге помогла вернуться в сознание и немного осмотреться в воздушном коловороте. Его опять тянуло к небу, а страшные водовороты со скрежетом перемалывали пространство под кровоточащими ногами.