Поскольку янки пришли на пир мудрецов позже других, они не могли не попытаться добиться успехов и в области философии и культуры. С этой целью многие американцы учатся упорно и кропотливо. Уитмен впитал не только идеи Эмерсона, но Гегеля, Канта, Шиллера. Прагматизм ощущался и тут. В США и философы стремились делать из идей деньги. Правда, оказалось, что создавать высокую культуру мысли и духа куда сложнее, чем смастерить кольт. Не случайно Т. Драйзер однажды скажет (в очерке «О некоторых чертах американского национального характера»): «Корень зла в том, что в Америке никогда не было, да и по сей день нет того, что можно было бы назвать истинным просвещением и культурой. У нас нет никакой разумной, видимой миру цели, если не считать таковой стремление к наживе».[325] Нельзя сказать, что попытки обрести высшие цели не делались тут вовсе. Но сравняться с корифеями мировой мысли, культуры было непросто.

Неужели же тут не было ярких имен? Хотя мысль никогда не была в Америке главным козырем, но серьезные мыслители в США все же встречались Среди них выделим шестерых – американские философы Р. У. Эмерсон (1803–1882), Г. Торо (1817–1862), Ч. Пирс (1839–1914), У. Джемс (1842–1910), Дж. Дьюи (1859–1952), Дж. Санатаяна (1863–1952). Первого в Америке называют «конкордским мудрецом» и «предметом особой национальной гордости», второго (Торо) – трансценден-талистом и «первым хиппи», третьего (Пирса) – одним из «признанных вождей американской философии», четвертого (Джемса) основателем американского прагматизма, пятого (Дьюи) относят к видным представителям инструментализма, и, наконец, шестого (Сантаяна) можно было бы назвать видным мастером критического реализма.

Ральф Эмерсон родился в семье пастора. Закончил Гарвардский университет. Там же читал лекции по богословию, принял, а затем и сложил с себя сан священника. Дальнейшую жизнь он посвятил литературно-философской деятельности. Эмерсон путешествовал по Европе, дружил с Т. Карлейлем, С. Колриджем, У. Вордсвортом, Г. Торо. С 1834 г. обосновался в Конкорде, где занялся творчеством, выступая с лекциями перед аудиторией. Часть их опубликована в виде эссе («Американский ученый», «Философия истории», «Культура человечества», «Речь перед выпускным классом школы богословия», «Избранники человечества», «Наша эпоха», «Жизнь человеческая»). Наиболее яркими считают последние три. Литературно-лекционное наследие писателя объединено в двух томах «Опытов» (1841–1846). Труд назовут самой феноменальной симфонией Нового Света. Чем он замечателен? Необычайно поэтическим видением мира. Пожалуй, никто из современников не умел столь мастерски соединять философию с литературой. Разве что немец Ницше или англичанин Карлейль. Эмерсон – американский Сократ, который умел вести беседы не только с высоколобыми интеллектуалами, но и с простонародьем. С ним он беседовал о высоком и прекрасном на языке, исполненном огненной силы (Р. Ричардсон). Натура Эмерсона позволяла ему видеть мир глазами ближних. Писательница В. Вулф говорила, что его «нельзя проигнорировать, ибо он обладал вселенной внутри себя». Это был философ от Бога. Он писал для людей, а не для систем и элит. По этой причине его преследовала скрытая неприязнь «профессиональных мудрецов». Тогда же всходили звезды просветителя У. Чаннинга, романиста Н. Готорна, философа и натуралиста Г. Торо, публициста М. Фуллер, педагога Э. Олкотта, философа О. Брунсона, У. Уитмена. На таком ярком фоне не кого-то, а именно Эмерсона в 33 года увенчали венцом патриарха, подобно тому как некогда римляне увенчали терновым венцом Христа. С 14 лет, с поступления в Гарвард, вся его жизнь – непрерывное движение вперед. На пути Эмерсона будут подстерегать как поражения, трагедии (смерть первой жены, сына, любимого брата, пожар дома), так и грандиозные триумфы, общенародное признание его заслуг.

Ральф Уолдо Эмерсон

Ныне его глубоко почитают в США. Причин тому несколько. Он дал американской интеллигенции то, чего ей всегда не хватало – свое Возрождение, мечту и утопию. Всем известно, что янки жили и живут на духовном импорте. Они тащат отовсюду идеи, моды, культуру. На то, чтобы вывезти из Европы, Азии, Америки все ценное (и как можно дешевле), у них хватает ума, энергии и, главное, денег. Чего же не хватает? Нормальной человеческой жизни. Разве назовешь истинной жизнью эту непрерывную гонку за прибылью, безжалостную битву за выживание. Деньги, власть, хитрость, коварство, кольт, афера – жить внутри такой обстановки нормально нельзя. Можно в лучшем случае лишь существовать. Эмерсон писал: «Мы обладаем гораздо большей добротой, чем об этом принято говорить. Вопреки всему эгоизму, леденящему мир подобно восточным ветрам, единая семья человечества купается в стихии любви как в тончайшем эфире… Я обращаюсь с упреками к обществу, я стремлюсь к уединению, и все же я не настолько неблагодарен, чтобы не видеть мудрых, обаятельных и благородных, которые время от времени входят в мои врата. Тот, кто внемлет мне, кто понимает меня, принадлежит мне, он – мой навсегда». Р. Эмерсон прочел в стенах «Лицея» около ста докладов (за полвека существования оного). Главную задачу жизни он видел в распространении знаний. Будучи почвенником, он не отрицал достижений техники, науки, экономики, хотя с тревогой наблюдал, как торговля «все выносит на рынок – талант, красоту, добродетель, самого человека». Но, приняв правила игры, он надеялся удержать бизнес в границах морали.

В 1840 г. Р. Эмерсон решил основать в Конкорде свободный университет, а М. Фуллер, Дж. Рипли, С. и Э. Олкотты вознамерились, вместе с Эмерсоном, основать коммуну, где можно было бы жить и учиться сообразно высшим умственным и нравственным идеалам. Так возникла идея коммуны Брук Фарм, или «Институт агрикультуры и воспитания». Приглашали и Г. Торо, но этот «инспектор ливней и снежных бурь» предпочел одиночество. Идеология обитателей коммуны была такова. Цивилизации свойствен эгоизм изолированных одиночек. Эти люди хотят выбиться из нищеты и насладиться законными благами. Однако это под силу лишь самым сильным и наименее щепетильным в выборе средств. Капитализм направляет побуждения человека в сторону разрушения. Хотя можно добиться, чтобы человеческие побуждения гармонично сочетались друг с другом. Нужно лишь стремиться к тому, чтобы антагонизм в человеческих отношениях уступил место «мутуализму» (от «mutual» – взаимный). Каждый человек должен в обществе быть опорой других. По мере того как развиваются такого рода человеческие наклонности, возникнет и «новая цивилизация». Все мужчины и женщины трудились бы и были счастливыми, все люди смогли бы приобщиться к благам культуры. Собственность в таком обществе превратится из врага в союзника, а преступность должна полностью исчезнуть, так как отпали бы сами мотивы преступлений. Эту несколько утопическую и романтическую философию и исповедывали обитатели коммуны Брук Фарм. Эмерсон говорил о неизбежности революции. Философ имел в виду не столько «заговор равных», сколь усилия талантливых и справедливых, открывающих новые возможности (труд, просвещение, науки). Коммуна представляла собой синтез платоновской академии и аристотелевского ликея. Центром коммуны была школа. Среди поселенцев представлены: семья Рипли, Натаниэль Готорн (романист), Уильям Аллен и другие. Частыми гостями были Эмерсон, Торо, Э. Пибоди, Чаннинги, Паркер и др. Здесь господствовали благородные помыслы, просвещение, культ искусств и наук. Тут стал вскоре издаваться и главный фурьеристский журнал «Харбинджер» («Предвестник»). Сюда, как некогда в Мекку, устремлялись тысячи паломников. Успех был столь впечатляющ, что и законодательное собрание штата Массачусетс наделило ферму особым статусом. Обитатели коммуны даже возвели здесь прекрасный «дворец», своего рода «храм социализма» (с помещениями для мастерских, администрации и т. д. и т. п.). Этот пример вызывал у кого-то опасение (у завистников, эксплуататоров и хищников). Весной 1846 г., когда члены коммуны занимались науками, словесностью и искусством, почти достроенный дворец вдруг вспыхнул, как свечка, сгорев буквально за считанные минуты. Так по чьей-то злой воле и было уничтожено это «светлое здание будущего».[326]