Он поцеловал ее, и она забыла, что ей следовало бы рассердиться.

– Обещал. Ах, Эйдриан, мне так тебя не хватало!

– Поскольку ты наполнила мою пустую жизнь такой любовью, я считаю, что совершил свою самую лучшую сделку. – Его голос немного охрип от волнения. – А теперь ты спасла мою жизнь, так что позволь мне посвятить ее остаток тебе и нашему ребенку – вернее, нашим детям.

Эти слова напомнили Мэдди об осколке, застрявшем в его груди рядом с сердцем, и радость, которая согревала ее, внезапно потускнела.

– Но, Эйдриан, а тот осколок пули? Ты должен сказать мне правду. Сколько времени отпустил тебе доктор?

Эйдриан усадил Мэдди на жеребца, которого оставил привязанным к небольшому дереву, и взял в руки поводья.

– Шесть или девять месяцев.

Так мало? Она смотрела на Эйдриана в ужасе. Неужели он не увидит своего новорожденного ребенка?

– А когда он установил этот срок?

– Два года назад.

– Что? – Она чуть было не свалилась с лошади. – Эйдриан, тебе не приходило в голову, что врач не знал, о чем говорил?

– Большинство из них не знает, моя дорогая, – спокойно ответил Эйдриан. – Я перестал об этом думать. Но если по-честному, то должен тебе передать, что доктор сказал незадолго до того, как ты вышла за меня замуж. Никакой опасности нет.

Она вздохнула с облегчением, хотя все еще не могла до конца избавиться от страха.

– Скажем так, – продолжал Эйдриан, – мы все живем в страхе за то, что наша жизнь и наша любовь может оборваться, моя дорогая. Но я надеюсь, что этого не произойдет, потому что на этот раз мне есть ради чего жить.

Схватившись за луку седла, она наклонилась, а он поставил ногу в стремя и, приподнявшись, поцеловал жену.

– Я надеюсь прожить с тобой долгую счастливую жизнь, моя любимая Мэдлин, – сказал он, и она улыбнулась ему.

На сердце у нее стало легко.