– Выходит, она ничего не пишет?

Джордан невесело рассмеялся:

– Вы, конечно, шутите. Слоун сейчас даже ничего не читает, хотя для этого нужно куда меньше усилий. – Он поднялся. – Она вообще в последнее время почти ничего не делает.

Кэти вопросительно посмотрела на него.

– Спит допоздна, – грустно пояснил Джордан, – а когда наконец просыпается, то либо сидит в своей комнате, либо идет на прогулку… обычно надолго. На берег или в лес.

– Погодите, – остановила его Кэти. – Что значит остается в своей комнате?

Джордан кивнул:

– Да. Теперь я сплю в одной из гостевых комнат.

– Давно?

– С тех пор, как привез ее из госпиталя.

– И что вы думаете обо всем этом?

– Ничего, – признался он. – Слоун считает, что так лучше, поскольку у нее беспокойный сон, но не это главное. Дело в том, что… – Он сделал паузу. – Дело в том, что она опасается, не потребую ли я от нее чего-то такого, к чему она сейчас не готова.

– Джордан, а вы не хотите обратиться за помощью к профессионалу?

– Вы имеете в виду психиатра?

Она кивнула.

– Я думал об этом, – признался он, повернувшись к окну. – По правде говоря, доктор Холси советовал сделать это, еще когда Слоун была в госпитале.

Кэти молча смотрела на него, ожидая продолжения.

– Я не принял его рекомендаций и привез Слоун домой. – Джордан невидящим взглядом уставился в окно. – Мне было тогда важно увезти ее из этого проклятого госпиталя. Ведь Слоун поместили в родильное отделение… в том же коридоре, что и детская. Как ей было не впасть в депрессию, если она почти круглые сутки слышала крики младенцев? – Джордан взглянул на Кэти. – Я был не прав, забрав ее оттуда?

Кэти пожала плечами:

– Вы сделали то, что сочли тогда для нее самым лучшим.

– Но это было неправильно.

– Сейчас еще не поздно. Если вы начнете ее лечить…

– Не уверен, что она согласится на беседу с психиатром, не говоря уже о лечении. Слоун убеждена, что ей уже никто и ничто не поможет.

– В таком случае вам необходимо убедить ее, – быстро сказала Кэти. – Нам всем нужно ее убедить.

Лицо овевал теплый ветерок, но Слоун его не чувствовала. Воздух был напоен запахом сосен и соленой воды, но она этого не ощущала. Слоун вообще почти ничего не замечала, когда брела вдоль лесной опушки недалеко от берега. Слоун даже толком не знала, где она, потому что сосредоточилась только на происходящем внутри ее.

А там, внутри, все болело.

Физическая боль не беспокоила Слоун уже несколько недель. Живот стал таким же, как прежде, кровотечения прекратились. А вот душевные раны не затягивались. И болели. Очень болели. И напоминали о том, что она несостоятельна как жена и как женщина.

Слоун не хотела ни уходить, ни отчуждаться от Джордана. Но можно ли смотреть ему в глаза, когда знаешь, что так подвела его? Больше всего на свете Джордан хотел детей. Своих детей. Он не делал из этого секрета еще до того, как они поженились.

Слоун это постоянно беспокоило. Из-за этого она не решалась выходить за него замуж. Разве она не говорила Джордану, что ему нужна женщина помоложе, которая нарожала бы ему кучу детей, о чем он всегда мечтал? Но он твердил, что возраст не имеет никакого значения, что она единственная женщина, необходимая ему.

Но это имело значение. Для нее.

И для него тоже. Слоун была в этом убеждена, что бы он ни говорил. Джордан хотел этого ребенка больше, чем она. С самого начала. Слоун помнила, как колебалась, заводить ли ей еще одного ребенка. Помнила ту раздвоенность, которую ощутила, узнав, что беременна.

И от этого чувствовала себя сейчас еще более виноватой.

Может, она потеряла ребенка потому, что где-то внутри по-настоящему так и не захотела его? Слоун никогда не была суеверной, но теперь эта мысль постоянно изводила ее. Я сомневалась, и именно поэтому потеряла ребенка. Разве сознание не властвует над телом? Так считают очень многие, и, вполне возможно, это правда.

«Значит, все действительно случилось по моей вине».

– В последнее время она почти ничего не ест и уже похудела на семь килограммов.

Кэти встревоженно смотрела на Джордана.

– Нет аппетита, – грустно продолжил он. – Это Слоун так объясняет.

– Потеря аппетита всегда сопутствует депрессии, – кивнула Кэти. – А как у нее со сном?

Он пожал плечами:

– Спит, но довольно беспокойно. Мне кажется, ее мучают кошмары. Я часто захожу к ней ночью и вижу, что Слоун постоянно ворочается во сне. Иногда что-то бормочет. – Джордан помолчал. – Вы не знаете, есть ли у нее знакомый по имени Родди?

По лицу Кэти пробежала неясная тень, но не успел Джордан открыть рот, как в дверях появилась Слоун.

– Я иду к себе наверх… – начала она, но, увидев Кэти, умолкла, а затем, после паузы, безразлично сказала: – О, привет! Решила на время расстаться с Манхэттеном?

Кэти улыбнулась:

– Захотелось посмотреть, как продвигается работа над книгой.

– Смотреть пока не на что, – ответила Слоун и молча направилась к лестнице.

Когда Слоун поднялась наверх, силы ее были на исходе. Она вошла в спальню, закрыла дверь и рухнула на постель.

«И зачем это Кэти понадобилось ехать сюда, в Мартас-Виньярд? Если бы из-за книги, она просто позвонила бы. Нет, Кэти здесь по другой причине. Наверное, ее вызвал Джордан».

Ее вялые мысли прервал стук в дверь. Слоун приподнялась:

– Джордан, мне нужно отдохнуть…

– Это не Джордан, – сказала Кэти, открывая дверь. – Можно войти?

– Конечно.

Слоун заставила себя сесть. Кэти опустилась рядом с ней на край постели и расправила на коленях юбку своего нефритово-зеленого костюма.

– Как ты себя чувствуешь?

– Примерно так, как и положено в моей ситуации. – Слоун избегала смотреть Кэти в глаза и методично теребила маленькие катышки на своем голубом свитере.

– Джордан говорит, что ты ничего не ешь.

– Ем.

– Только для поддержания жизни.

– Возможно, поддержание жизни не такая уж хорошая идея.

– Надеюсь, ты это не серьезно?

– Вот этого я как раз и не знаю, – искренне призналась Слоун. – Временами… я не вижу никакого смысла.

– Ты пройдешь через это, Слоун. Ты сильная. Тебе пришлось пережить и не такое…

– Тогда все было по-другому. – Слоун продолжала теребить свитер.

– Верно, – согласилась Кэти. – Но ты должна с этим справиться, я верю в тебя.

– Рада, что хоть ты в меня веришь.

– Джордан тоже верит. Он хочет тебе помочь, но ты ему не позволяешь.

Слоун натянуто улыбнулась:

– Тебя позвал Джордан?

– Да, он звонил мне, – призналась Кэти, помолчав.

– Вы с ним зря теряете время.

– Он беспокоится за тебя. Ты отчуждаешься от него.

Слоун впервые подняла глаза на Кэти.

– Он сказал тебе это?

– Нет… то есть да… да, сказал, – кивнула Кэти. – Джордан надеется, что мне удастся установить с тобой контакт… поскольку ему самому это сделать не удается.

– Не надо устанавливать со мной никакого контакта, – холодно возразила Слоун. – Я должна некоторое время побыть одна. Мне нужно подумать.

– О чем?

– Обо всем.

– О Джордане?

– В известном смысле да.

– О том, сможешь ли ты снова быть его женой?

– Откуда такой вопрос?

– Я все понимаю, Слоун. А вот тебе еще многое неясно. Ты так погрузилась в свое горе, что забыла о нем. А он тоже страдает, Слоун. Джордан тоскует по этому нерожденному ребенку так же, как и ты. Он хочет облегчить твои страдания… и хочет, чтобы ты помогла ему… Но ты не делаешь этого.

Слоун глубоко вздохнула:

– Он сказал тебе, что мы спим раздельно. – Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– Сказал, что переехал в одну из гостевых комнат. Сказал, что ты плохо спишь и тебя мучают кошмары.

– В таком случае он сказал тебе не всю правду.

– Смотря что ты называешь правдой.