Первые неприятные известия принес гонец, нагнавший их на первом бивуаке в землях Аржени. Как выяснилось, предположения Грона полностью оправдались. Насинцы высадили войска в порту Гамеля и сумели с гораздо большей степенью неожиданности повторить ночное нападение, но уже на колонну графа Эгерита. Посему их нападение было куда успешнее. Колонна графа была совершенно расстроена. Существенная часть ее, состоявшая из сводных полков, набранных аристократами, была рассеяна, а та часть, которую составляли полки регулярной армии, изрядно потрепана. К тому же колонна не выполнила свою задачу, состоявшую в том, чтобы привести к покорности графство Гамель, поэтому сосредоточившиеся там насинцы составили серьезную угрозу правому флангу группировки герцога Тосколла, который вследствие этого вынужден был серьезно сбавить темпы продвижения и выделить заметное количество войск для обеспечения безопасности своего фланга. Если бы арженцам удалось разгромить и колонну принцессы, на этом весь план по установлению порядка в герцогстве Аржени можно было бы считать похороненным. Но и так стройный план коннетабля, столь впечатляюще выглядевший во время его доклада королевскому совету, накрылся медным тазом, потому что из трех колонн к назначенной точке рандеву – столице герцогства – успевала лишь колонна принцессы. Но вот что ей там было делать одной-то, да еще и самой малочисленной?
Вечером в палатке принцессы собрался военный совет.
– Итак, господа, – начала Мельсиль, – как вы уже знаете, обстановка полностью изменилась, и я собрала вас для того, чтобы решить, что мы можем предпринять в этих изменившихся условиях. – Когда принцесса произносила вторую половину фразы, ее глаза были устремлены на Грона.
Однако он молчал. Некоторое время в палатке висела настороженная тишина, но затем барон Шамсмели, вспомнив о том, что является вроде как настоящим командующим этой группировки, взял обсуждение в свои руки:
– Итак, я прошу высказаться господ командиров полков…
Спустя полтора часа выяснилось, что наиболее разумным большинство присутствующих считает немедленно выдвигаться на соединение с главными силами, каковыми в настоящий момент, после разгрома колонны графа Эгерита, являлась группировка, возглавляемая коннетаблем. И бурное поначалу обсуждение мало-помалу начало затихать. Оно бы уже совсем прекратилось, но после ночного боя никто из присутствующих не мог себе позволить завершить его, не узнав мнения одного из главных виновников победы не только столь славной, но той, которая на данный момент оказалась единственной на все войска, наступавшие на герцогство Аржени. Поэтому взгляды всех постепенно скрестились на молчавшем Гроне. И когда это произошло, он заговорил:
– Прошу простить меня, господа, но я хотел бы попросить всех вспомнить, что является целью нынешней военной кампании.
Сидевшие за столом офицеры обменялись недоуменными взглядами.
– Но это же понятно, – спустя некоторое время не выдержал один из присутствующих. – Приведение к покорности короне герцогства Аржени.
– А что здесь все это время обсуждалось? – слегка сыграв недоумение, спросил Грон.
Офицеры смущенно переглянулись.
– Но… – вновь вступил все тот же офицер, – мы же являемся лишь частью армии, собранной для решения этой задачи, и общее руководство всеми силами осуществляет его высокопревосходительство герцог…
– Да, частью, – перебив его, согласился с ним Грон, а затем продолжил уже в другом ключе: – Но – единственной победоносной частью, но – единственной частью, за фланги которой нет никакой необходимости опасаться, но – той частью, между которой и логовом мятежников, скорее всего, нет сейчас совершенно никаких войск. Именно потому, что, несмотря на сотворенный именно нами разгром, они продолжают считать нас наиболее слабой частью объединенной армии, неспособной действовать самостоятельно. Разве это не дает нам оснований хотя бы подумать о том, что в сложившихся обстоятельствах мы сможем предпринять, чтобы выполнить главную цель всей этой кампании? А не сидеть и обсуждать, как выпутаться из неприятностей, которые устроил не нам оказавшийся столь умелым и инициативным противник.
Следующим утром войска, составлявшие колонну принцессы, скорым маршем двинулись в сторону столицы мятежного герцогства.
Насиг, стражник городской стражи славного и богатого города Аржени, стоял на своем посту, опираясь на длинную алебарду. Время было военное, поэтому поверх обычного двуцветного камзола он надел слегка ржавую кирасу, а на поясе у него болтались ножны с широким ножом-тесаком. В принципе и кираса, и тесак, с точки зрения Насига, были совершеннейшим излишеством. Ну где та война и где Аржени? Конному гонцу скакать и скакать. Да и даже если бы враг был где-то недалеко… Эвон сколько народу на стены нагнали. И хоть у большей части шлем на ушах висит либо едва-едва на макушке удерживается, а выданное копье они держат будто оглоблю, все одно именно им становиться под королевские мечи и стрелы. А страже предстоит, как и ранее, наводить и охранять порядок на улицах города. Да и регулярной солдатни нагнали тоже немало. А от наемничьих колетов так вообще в глазах пестрит. Ну и зачем, спрашивается, достойному господину стражнику эту тяжесть на себе таскать? Но он служил уже не первый год и прекрасно знал, что отцы-командиры устроены таким образом, что их хлебом не корми, а только дай возможность хоть как-то усложнить жизнь рядовому брату стражнику. Поэтому всю эту дурь воспринимал со стоическим терпением старого служаки. Вот только появление в составе формы этой железяки предоставило этой гнуси капралу лишний повод для придирок. Уже который день нудит, заставляя очистить эту бесполезную вещь от ржавчины. А зачем? Ведь понятно же, что скоро все закончится, к славе их хозяина и господина герцога Аржени. Вон насинцы, коих господин, да продлит Владетель его дни, сумел так ловко привлечь на свою сторону, уже наголову разбили одну из колонн этой шлюхи-потаскушки, вздумавшей обмануть священное право герцогов Аржени и затеявшей любовную интрижку с каким-то наемничком-онотьером. Так что, даст Владетель, через пару дней и совсем снимем эту никчемную вещь, каковая будет сдана обратно в арсенал его высокопревосходительства господина герцога. Ну и к чему ее чистить? Чтобы она там продолжала ржаветь так же, как ржавела до того, как ее навьючили на Насига? Так она и так будет отлично это делать без всяких дополнительных усилий с его стороны.
Насиг вздохнул. Он был уже достаточно пожившим и много повидавшим, чтобы не понимать, что все эти аргументы так навсегда и останутся только лишь у него в голове, не имея ни малейшего шанса быть озвученными. Ибо попытка их озвучить только лишь приведет эту сволочь капрала в совершеннейшее бешенство. А закончится все тем, что эта падла капрал не только заставит его отчистить эту кирасу до зеркального блеска, но и подкинет ему с десяток еще более ржавых кирас, которые сейчас валялись в каптерке, так как не подошли никому по размеру. А может, вдобавок к этому даже заставит драить нужник. Насиг вздохнул. Ну почему жизнь устроена так несправедливо? Всякие надоедливые гады выбиваются в капралы, а он, вполне себе спокойный и по-житейски мудрый стражник, исправно тянущий свою лямку уже шестой год, все еще никак не заслужил перевязь старшего стражника. И даже не в лишнем медяке, положенном старшему стражнику, дело. Хотя деньги, они, конечно, деньги и никогда и никому лишними не бывают. Но для Насига куда важнее почет и уважение. Ведь старший стражник – это уже о-го-го, не просто тебе обычный городской стражник, а лицо уважаемое и степенное. Да будь у него эта перевязь, та дородная вдовушка, что в порту держит на паях с бывшей свекровью трактир под названием «Якорная цепь», уже не осмелилась бы поднимать его на смех каждый раз, едва он переступал порог ее заведения. А вдовушка была хороша…
Насиг от удовольствия зажмурил глаза. Ох как бы он повалялся с ней на ее мягких перинах! В том, что на ее кровати непременно были мягкие перины, Насиг ни секунды не сомневался. Ну не может такое роскошное тело почивать на каком-нибудь тощем соломенном тюфяке. Это было противно всем законам природы и Владетеля! И ведь заветная перевязь уже была практически у него в кармане. Надо же было в тот раз так некстати появиться все тому же подлюке капралу!.. Он и всего-то лишь разрешил паре припозднившихся купцов войти в город через узкую калитку в стене, предназначенную для того, чтобы патруль стражников один раз за ночь обходил подножие городской стены. Ну и что, что согласно уставу проход в город прекращался с момента закрытия городских ворот на закате и вновь начинался только после их открытия с восходом солнца? Ну кому от такой малости было бы плохо? Так ведь нет, заявился, наорал, опозорил его перед купцами, выгнал их взашей, да еще и доложил лейтенанту. И серебряный, за который Насиг тогда согласился пропустить купцов, пришлось вернуть, да еще и два месяца после этого получать только половину жалованья. Эх, так бы и дал этой суке капралу алебардой по шлему…
