Эллис презрительно фыркнул:

— А ты как думаешь? Причина одна. День-ги. «Заарон» получил грант на восьминедельное исследование. Каждый день сверх этого срока обошелся бы компании в целую кучу кью. Жан-Клод сделал то, что должен был сделать. Он вытащил нас оттуда через четыре дня… хо, парень! — Эллис хихикнул при этом воспоминании. — Фил и Элоиза и о-о-о… Фонг! Они спятили! Жан-Клоду пришлось запереть кислородные баллоны — это был единственный способ вернуть их на борт. Но, чудо, если бы любой из нас… и я тоже… если бы любой из нас сумел придумать способ дышать вакуумом, мы были бы сейчас там.

Ну, короче, мы полетели домой. Чуть не погибли на обратном пути… дьявол. Их… нас надо было видеть! Мы держались. — На миг в глазах старого Эллиса вспыхнула гордость. — У меня была масса работы, и у Жан-Клода. Остальные придумывали себе работу, лишь бы быть занятыми. Смотрели на Наковальню, Эм Делани измеряла допплеровское смещение звезд вблизи горизонта, Сайан снимал наши жизненные показатели — у нас у всех, секунда за секундой, и передавал их на Орбиту-3, чтобы там могли зафиксировать, что происходит с человеческим организмом, когда он хлопается на поверхность Тора. Как будто есть какие-то сомнения! — фыркнул он. — Кэм Фонг держал все свои приборы включенными — буквально все! Черт подери. Мы прошли в трех километрах от поверхности. Незащищенные. Но мы держались, — подивился он.

В общем, мы вернулись и… началась потеха. Охрана, какой ты никогда не видел. Мы ничего не передали в эфир заранее, не хотели затевать лихорадку, но… парень, это было что-то другое. Я говорил: «Отвалите, придурки, мы штатские!»

Только это было глупо. Надо было сразу понять. Они заморозили нас крепче, чем корабельные пайки. Куда бы я ни шел, везде были они. Угрожали нам… нет, не угрозами, а… любящими напоминаниями. Говорили, что в точности выполняют пункты о конфиденциальности в наших контрактах. Сбросили этот проклятый Закон о неприкосновенности частной жизни на наши головы, как пятнадцатитонную подвесную машину с треснувшего рельса. Я, когда вставал по утрам, проверял свои трусы — нет ли там шпиков из безопасности Заарона. Конечно, так было, пока они еще оставались любезными.

— Но почему? — спросил Габриел, досадуя на собственную непонятливость. — Ну, ладно, мавзолей. Изношенные кабины для заморозки. Но это интересно только археологам. Что там еще было?

Эллис посмотрел на него с мрачным юмором, маскирующим триумф.

— Ты кто? Последний из невинных? До тебя еще не дошло? Трупы. Это были куеринцы!

Целую минуту Габриел бессмысленно таращился на старика, затем все встало на свои места.

— А-а-а — Триумф Эллиса расцвел. — Теперь мы поняли! Это было за шесть месяцев до первого голосования КЗС по статусу Куерина. Кьяра была средоточием воротил, жаждущих открыть Куерин для освоения, а «Байрон Системс» стояла во главе этой своры. Ты знаешь, что бы стало с их шансами? Вот мы возвращаемся с доказательством в кармане, что куеринцы — это остатки вышедшей в космос цивилизации, регрессировавшей в варварство. Никакой там не тупик. И мы считали, что парни в правлении будут рады? Каким чертовски глупым может быть человек! Каким наивным!

Ну, ладно, мы просекли картинку. Ждем голосования. КЗС устанавливает двадцатилетний мораторий на заселение Куерина, и мы думаем: отлично! Вопрос больше не рассматривается.

Но нет, снова. «Байрон Системс». «Байрон Системс» не была бы тем, что она есть, без долгосрочного плана, без предвидения. Ты смотришь вперед. А Саксон Рейнер? Мы, знаешь ли, встречались с ним. Это далеко мыслящий человек. Этот человек знает, как планировать путь через лабиринт. Долгий путь.

Ты знаешь, чем была бы Кьяра без «Байрон Системс»? Ее бы не было. Ее бы просто не было: Акаш Чандра Левинсон — поцелуй ее Всевышний! — она, может, и заложила первый административный камень, но это Рейнеры и им подобные создали Кьяру. И не обманывай себя, «Байрон Системс» не взросла бы как на дрожжах без Кьяры и ее Законов о неприкосновенности частной жизни. И наоборот, Законы о неприкосновенности частной жизни не были бы тем, что они есть, без «Байрон Системс». Кьярские конгломераты нуждаются в Законах для собственной защиты. Так что… подумай об этом. Старик Рейнер, он там, в Конклаве. Трое судей Верховного Суда посажены туда им и его стороной Конклава. Президент? Сам мистер Разрубатель Узлов? Поднят наверх благодаря любезности лобби Саксона Рейнера.

В прошлый раз они были готовы к поражению. И уже смотрели вперед. На двадцать лет вперед. — Эллис изумленно покачал головой. — До следующего голосования КЗС. И собирались в нем победить.

Эллис порылся за пазухой, вытащил пищебрикет. Отломив кусок, он сунул его в рот и шумно зачавкал. Потом облизал губы, разглядывая прилипшие к пальцам крошки.

Задумчиво раздавил их между большим и указательным пальцами, размазывая взад-вперед, пока от них не осталось ничего, кроме жирного пятна.

— Ты когда-нибудь думал, каково это — чувствовать молот Тора? Сорок «же», давящих на тебя? — Его взгляд стал холодным. — Я почувствовал. В первое же утро после нашего возвращения я проснулся с молотом Тора на своем хребте. Мы все почувствовали. Мы пытались сопротивляться, мы пытались поговорить с парнями наверху. Черт, Жан-Клод даже уговорил их финансировать еще одну экспедицию. Я не полетел, я к тому времени понял достаточно. Как и Джаап, и Элоиза и… старик Фонг. Его они сломали пополам. Очень медленно. Держали замурованным. Никогда один. Уши на фоне. Вешать им на уши лапшу — даже не думай! Они на Законы наплевали и растерли, и ни один из нас — ни один — не посмел жаловаться. Черт, какую прорву они бросили на него! Я видел Фонга за несколько дней до самоубийства. Он смеялся про себя и говорил, как они остались в дураках. Он собирался быть их Локи, натянуть им нос. Господи, Фонг, прости меня.

Старик теперь трясся от ярости.

Габриел перебил, внезапно насторожившись:

— Что он имел в виду насчет Локи? Как он их обманул? Эллис усмехнулся:

— Ученый-биолог в экспедиции, которая открывает разумную жизнь! И они остались в дураках! А затем вторая экспедиция… — продолжил он. — Отказ гиперпространственного щита. Вранье! Все было подстроено! Они разделались с ними. Разделались бы и с нами… да они и разделались.

А знаешь, что самое смешное? Я был согласен с ними. К черту куеринцев! У них был шанс, но они промотали его. Кроманьонец прогнал неандертальца, неандерталец турнул австралопитека. Это так, как должно быть. Никто ведь не говорит об уничтожении куеринцев, но у них больше места, чем они могут использовать…

Габриел тревожно заерзал, и Эллис посмотрел на него с опаской:

— Ты беспокоишься, парень? Что-то кусает твои яйца? Габриел объяснил с резкостью усталости:

— Мой… народ. Они еще жили в каменном веке, когда первая технически развитая цивилизация достигла их земель.

Колонистам тоже не нужно было много земли, в конце концов, у аборигенов ее было больше, чем надо. Пятьдесят тысяч лет наши святые люди расписывали стены пещер по всей Австралии, но за каких-то два поколения росписи прекратились. Я видел немногие из последних пещерных рисунков. Они изображали европейские корабли, прибывающие из-за моря. Эллис понимающе кивнул:

— Нарисовали пулю, которая убила их, а? — Он харкнул. — Да. Ну, может, это судьба. Не все получают шанс.

— Вы получили.

— Да. Все еще жду, чего будет, — проскрежетал Эллис. — Но я здесь. Я здесь, — повторил он с оттенком вызова. — Выходит, им не так повезло.

— Ты слушаешь, — вдруг заметил старик. — Ты умеешь слушать. Что ты делал до того, как пришел сюда?

Габриел поднял брови и медленно покачал головой: — Я… слушал. Это спасало мне жизнь во множестве странных мест. Вам тоже надо попробовать когда-нибудь послушать.

Эллис фыркнул:

— Думаешь, я не пробовал? А что ты слышишь сейчас? Габриел увидел вызов в глазах старика. Поэтому он пожал плечами и отступил в тишину внутри себя.