В самом баре свободных мест не было – всего пять столиков да четыре табурета у стойки занимали завсегдатаи из окрестных домов. Это, с точки зрения Жерома, было вторым достоинством заведения – подсадить сюда своих гестапо не смогло бы при всем желании.

Пикар пришел вовремя – это было подозрительно, потому что обычно он безнадежно опаздывал. Широкоплечий, с перебитым носом, он всегда наряжался франтом – черные брюки, белоснежная сорочка, кремовый пиджак с гвоздикой в петлице. В заднем кармане у него наверняка лежит «бульдог», подумал Жером, вон как пиджак оттопыривается… А во внутреннем кармане пиджака – кастет.

– Салют, – сказал Пикар, подходя к стойке. – Ты что, уезжаешь?

У ног Жерома, между табуретом и барной стойкой, стоял желтый кожаный саквояж. Да и сам Жером производил впечатление человека, отправляющегося в дорогу: несмотря на жару, на нем был длинный плащ, а мягкая шляпа с широкими краями ждала своего часа на обитой цинком стойке, рядом с недопитым бокалом пива.

– Уезжаю. Что будешь пить?

– Виски, – бросил Пикар и скептически огляделся. – Только я не люблю пить стоя.

– Крошка, – Жером ущипнул за бок расплывшуюся на соседнем табурете толстуху, – пришел мой друг. Помнишь, мы договаривались?

Толстуха подняла осоловевшие глаза от своего стакана с вином – бог знает, какого по счету.

– Помню ли я? Красавчик, да я такое помню, что тебе и не снилось…

Уговор у них был простой – выпивка за счет Жерома, зато толстуха освобождает место по его первому требованию. За те полтора часа, которые Жером провел в баре, тетка выжала из их соглашения максимум возможного – он даже начал беспокоиться за ее здоровье.

– Удачи вам, голубки, – пропыхтела толстуха, стекая с табурета, как студень. Пикар дождался, пока она вывалится из бара, извлек из кармана батистовый носовой платочек и брезгливо протер кожаную обивку.

– Как представлю, что у такой квашни наверняка есть муж, сразу же хочется уйти в монахи…

Для профессионального сутенера, не брезгующего заказными убийствами, заявление было довольно смелое, но Жером уже привык к выходкам своего агента.

– Какие новости?

Пикар повел бровью в сторону бармена, цедившего виски из квадратной бутыли.

– Здесь будем говорить?

– Используй метафоры, – посоветовал Жером. – Он их точно не поймет.

– Я бы предпочел менее людное местечко, – проворчал Пикар. – Как насчет подвальчика на рю Рошмор?

– У меня мало времени. Итак, новости.

– Ну, что сказать, – Пикар поскреб переносицу желтым от никотина ногтем. – Старик последние дни пребывает в дурном расположении духа. Мыши слишком расплодились, а его коты плохо знают… гм… дом. Поэтому он решил набрать команду из местных… помойных.

Под «Стариком» следовало понимать Карла Оберга, обергруппенфюрера СС и личного представителя Гиммлера во Франции. «Мыши» – бойцы Сопротивления, а «коты» – гестаповцы, действовавшие независимо от французской полиции. «Дом» – Париж. А вот что это за «местные помойные»? Вряд ли французская полиция…

– Вот с этого места поподробнее, – Жером, сделав вид, что отхлебывает из своего бокала, бросил изучающий взгляд на улицу – там вроде бы ничего не изменилось. У маленькой цветочницы дела шли не очень-то бойко: в оккупированном Париже спрос на фиалки был невелик.

– Есть такой Лафон, – понизив голос, сообщил Пикар. – На самом деле никакой он не Лафон, а вовсе Шамберлен, из легавых, только ссученных. Сидел в лагере, еще перед войной. Боши помогли ему бежать, вот теперь он и выслуживается. У него есть la taule[7] на рю Лористон, 93… я сам там не был, но ребята, которые были, рассказывают всякие ужасы. Вроде как боши разрешили ему набирать из тюрем отморозков для охоты на… мышей. У него там целые пыточные комнаты оборудованы, а стены обиты специальными подушками, чтобы криков слышно не было.

– А какая ему с этого выгода?

– Не понимаешь? – Пикар прищурился. – У них же ксивы такие, что ни один… кот к ним не подъедет, сам Старик подписывал. А они под шумок потрошат дома разных богатеев, думаешь, кто-то будет вникать, мыши там живут или добропорядочные граждане?

Теперь в голосе его явно слышалась зависть – вон как люди устраиваются, не то, что мы. Жерому стало противно, будто он проглотил тухлую устрицу. «И с таким материалом приходится работать», – подумал он, разглядывая озабоченную морду Пикара. «Ну а чего ты ждал? Пришли одни бандиты, крутые, в черной форме с серебряными стрелами… и взяли к себе в подручные таких же бандитов, только калибром помельче».

Вслух он сказал:

– Имя Рюди де Мерод тебе что-нибудь говорит?

Пикар побледнел. Черные глаза его забегали быстро-быстро.

– Ну, может и говорит… тебе он на что?

– Надо подвести к нему кого-нибудь из твоих парней. Аккуратно. Так, чтобы мог в любой момент входить в дом и выходить из него.

Сутенер покачал головой. Показал бармену на опустевший бокал – повторить. Развернулся на своем табурете к Жерому, перегородив широкими плечами почти весь обзор.

– Не выйдет, приятель. Мерод мне не по зубам. Лафон по сравнению с ним – щенок.

– А ты постарайся, – сказал Жером, вытаскивая из кармана плаща толстый конверт. – Мне нужны две вещи: во-первых, свой человек в доме Мерода, во-вторых, контакт, через который он общается со Стариком.

– А содержимое ночного горшка Старика тебе, случаем, не пригодится? – хмыкнул Пикар, но конверт взял. Помял его в толстых пальцах, пожевал губами. – Ладно, попробую что-нибудь сделать… Это все?

– Нет.

К маленькой цветочнице подошел высокий господин, одетый совершенно по-летнему – свободные белые брюки, мягкие мокасины, рубашка-апаш. Начал придирчиво выбирать букет, внимательно рассматривая каждый цветок. Жером скосил глаза – монтер, сидевший на столбе, уже спустился вниз, теперь они с товарищем стояли на тротуаре, изучая какой-то чертеж на большом куске миллиметровки.

Жером почувствовал легкий укол беспокойства – уже не первый за сегодняшний вечер. Первый был, когда Пикар явился вовремя. Второй – когда агент, словно бы случайно, повернулся так, чтобы закрыть от него окно. Третий укольчик каким-то образом был связан с высоким господином, выбирающим цветы. Что-то в нем было неправильное. Вот только что?

«Я его где-то видел?» – спросил себя Жером. Нет, непохоже. Господин стоял спиной, но у него была довольно характерная фигура – долговязая, с широкими плечами и длинными руками. Жером бы такую запомнил. Одежда висит на нем, как на пугале? Стоп, вот это уже ближе к истине. Ну-ка, ну-ка… а если взять этого господина, мысленно раздеть, а потом снова одеть… например, в военную форму… а на голову ему надеть фуражку… волосы у него, кстати, по-военному коротко стрижены… вот тогда он будет смотреться естественно. А так – пугало и пугало, ряженый. Есть люди, которые в штатском выглядят полными идиотами, любитель фиалок, похоже, как раз из них…

– Так что еще? – нетерпеливо спросил Пикар.

Жерому позарез требовалась информация о зондеркоманде «Паннвиц», которая – это он знал совершенно точно – была недавно прислана из Берлина специально для охоты на агентов «Красной капеллы» во Франции. Пикар, с его выходами на бандитов, имевших, в свою очередь, выходы на Карла Оберга, мог разнюхать кое-какие важные подробности… вот только Жером уже начал сомневаться, что хочет узнавать их через сутенера.

– Поговорим на улице, – Жером бросил на цинковую поверхность стойки несколько купюр – достаточно, чтобы оплатить и бездонную толстуху, и два виски Пикара, и собственный бокал пива. – Пошли, быстро.

Он подхватил желтый саквояж, нахлобучил шляпу и подтолкнул растерявшегося агента к выходу. Пикар вдруг зацепился полой пиджака за металлическую спицу, торчавшую из табурета, проворчал: «Мерде!» и жестом показал, что пропускает Жерома вперед.

– Выходишь первым, – ледяным голосом скомандовал Жером. – Идешь налево, не оборачиваешься. Встречаемся на набережной, напротив Музея Человека.