Следующие полчаса были самыми долгими и тяжелыми в жизни Аманды. Желая разделить с Грэнтом все хлопоты, она подбежала к Пэдди, и, вдвоем с Чалмерсом, им удалось довести и укрыть его под навесом. Фрэнк Уиттакер, благослови, Господь, его душу, каким-то образом сумел разыскать в толпе зрителей врача, который, осмотрев ногу Пэдди, сказал, что перелома нет, но лодыжка сильно ушиблена.

Это было лучше, чем они ожидали, и гораздо лучше того, что постигло остальных неудачников. Двум другим лошадям посчастливилось куда меньше, чем Султану, отделавшемуся ссадиной на боку от удара копытом. Ко всеобщему огорчению, у одной из лошадей была порвана связка, так что ее участие в скачках было невозможным как минимум до следующего сезона. Другая сломала ногу и также была снята с дальнейших соревнований. Один жокей получил легкое сотрясение мозга, у другого было сломано ребро, у третьего — рука. Это был печальный день для поклонников скачек, и обитатели Туманной Долины были счастливы, что отделались так легко.

После того, как Грэнт осмотрел Султана от холки до копыт и передал его конюхам. Рут отвезла их в отель переодеться и выпить горячего пунша.

— Могло быть гораздо хуже, — заметил сенатор. — По крайней мере, никто из жокеев не получил серьезных травм.

— Да, слава Богу, что так. Несчастным лошадям пришлось гораздо хуже, — вставила Рут.

— А Пэдди мог сломать ногу. Но как только опухоль спадет, он снова сможет сесть в седло, — сказала Аманда, улыбнувшись несчастному жокею, сидевшему напротив нее в приемной Уиттакеров.

Нога его, обернутая полотенцем со льдом, лежала на возвышении. На нем были рубашка и брюки сенатора, которые пришлось подвернуть. Фрэнк одолжил сухую одежду и Грэнту, пока тот не добрался до своего номера.

— Мы почти выиграли, — жалобно проговорил Пэдди. — Мы бы обязательно победили, если бы не этот проклятый дождь.

— Прийти вторым — еще не совсем поражение, — послышалось сухое замечание Чалмерса. Сидевший в нем англичанин оставлял за собой последнее слово, разговаривая с ирландцем.

Грэнт согласился.

— Чалмерс прав. Мы пришли вторыми на дерби, и это неплохо по любым меркам. Многим ясно, что мы бы победили, если бы упавшая лошадь не толкнула нашу. Это, безусловно, хорошая заявка на будущее. А самое главное, что Султан не получил серьезных травм. Следующие скачки через две недели, и к тому времени он уже будет в наилучшей форме. Вот тогда мы посмотрим, на что он способен.

— Другие скачки всего через две недели? — удивилась Аманда. — А где?

— В Мэриленде. А еще через две недели скачки на Кубок Белмонта в Нью-Йорке. Они самые ответственные, и я решил выставить на них Султана, — объяснил Грэнт. — Кроме того, до конца сезона предстоит несколько скачек, на которых я еще раз хочу испытать нашего Храбреца и пару кобылок. А в промежутках придется встречаться с покупателями, провести аукцион однолеток и поискать еще чистокровных лошадей в нашу конюшню.

— Подумать только, вы очень занятой человек! — простодушно удивилась Рут. — Совсем как мой Фрэнк. Вам повезло, что Аманда будет теперь помогать вам, она такая толковая! Вы, конечно, уже это заметили. И то, как она держалась сегодня и помогала, не обращая внимания на дождь и грязь, было великолепно!

Грэнт поклонился и еще раз поблагодарил всех, но особенно Аманду. Рут верно заметила, что его новая партнерша оказалась сегодня весьма полезной. К его большому удивлению, хотя в тот момент у него и не было времени задуматься над этим, она держалась очень хладнокровно. В отличие от многих женщин из числа его знакомых, она не причитала понапрасну, не падала в обморок, пытаясь привлечь внимание к себе, как раз тогда, когда оно требовалось совсем в другом месте. Вместо этого она бросилась на помощь Пэдди, стремясь сделать все, что в ее силах в самой гуще беспорядка.

Даже сейчас, хотя она успела переодеться в сухое, ее волосы все еще были мокрыми и спутанными; похоже, самочувствие Пэдди и лошади волновало ее больше, чем собственный вид. И Грэнт воздал ей должное, искренне сказав:

— Ваша помощь очень пригодилась мне сегодня, Аманда.

Она улыбнулась.

— Ну что вы, Грэнт. Я была рада хоть в чем-то быть полезной. Но должна признаться, что если бы вы сами занялись Пэдди, предоставив мне Султана, то вряд ли я смогла бы что-то сделать. Несчастный Султан так и стоял бы под дождем, пока я пыталась бы к нему подойти.

Грэнт тряхнул головой:

— Аманда, что прикажете делать с этим вашим глупым страхом перед лошадьми?

— Ничего, — быстро ответила она. — Мне и так неплохо, спасибо. Вы занимайтесь лошадьми, а я изучаю их по книгам и любуюсь ими с безопасного расстояния.

— На днях я увижу вас в седле, — заверил он ее. — И вы будете ухаживать за лошадьми с таким же пылом, с каким читаете учебники.

— Сперва я увижу, как вы вышиваете салфетки, — отпарировала она, рассмешив этим всех, кроме Грэнта.

Пребывание в Луисвилле и близость реки напомнили Аманде родные места. Волна тоски по дому, нахлынувшая на нее, была совершенно неожиданной, но очень сильной. Когда, во время ужина, Арт Мэйси вошел в столовую гостиницы, она едва удержалась от слез радости и грусти.

Он сразу заметил ее, как будто специально разыскивал, и подошел с широкой добродушной улыбкой на лице.

— Аманда, моя единственная, любимая, — начал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее руку. — Я не поверил своим глазам, когда увидел тебя сегодня на скачках, но ты исчезла прежде, чем я смог добраться до тебя. С того времени я тебя ищу.

Едва не плача, она рассмеялась:

— Клянусь, ты полон лести так же, как Пэдди. Посиди с нами, — предложила она, не обращая внимание на раздражение, мелькнувшее во взгляде Грэнта.

Мэйси уселся рядом с ней, втиснув стул в тесное пространство у стола.

— Кто такой Пэдди? Один из твоих многочисленных воздыхателей?

— Вряд ли. Он наш жокей, тот самый, что вел сегодня Султана. — Она начала представлять ему сидевших за столом, и оказалось, что с сенатором Уиттакером и его женой он уже хорошо знаком.

— Рут, вы восхитительны как всегда. Если Фрэнк вас когда-нибудь бросит, я буду ждать вас с распростертыми объятиями, — заявил Мэйси, заставив уже не юную женщину покраснеть и захихикать словно школьницу.

— А что же мы сделаем с Лорной? — в ответ пошутила Рут, напоминая Мэйси о его верной жене.

— Есть маленький план, — заверил ее Мэйси, подмигнув.

— Не уверен только, что ваша жена его правильно поймет, — сухо вставил Грэнт.

Не обидевшись, Мэйси рассмеялся:

— Пожалуй, вы правы, Гарднер. Она, наверное, отрубит мне голову на той же колоде, где рубит головы своим цыплятам. — Вытянув шею, Мэйси пристально изучал Грэнта. — Гарднер, — повторил он. — Почему эта фамилия мне так знакома?

Не желая больше неприятностей, которые могли испортить вечер, Аманда толкнула Арта ногой под столом. К ее ужасному смущению, Мэйси нахмурился, откинул свисавший край скатерти, посмотрел под стол, затем сказал озорно:

— Удар по моей лодыжке вышел бы у тебя гораздо лучше, дорогая Мэнди, если бы сначала ты надела туфли. Впрочем, если тебе захотелось свести меня с ума, то одного взгляда на твои изящные пальчики оказалось достаточно.

Аманда взглянула на него, покраснев до корней волос.

— Ага! Теперь вспомнил! — Мэйси щелкнул пальцами. — Гарднер — фамилия того юнца, у которого ты выиграла ферму. Кто-то из ваших родственников, полагаю? — Обернувшись к Грэнту, спросил он.

— Мой брат, — коротко отвечал Грэнт, чьи зеленые глаза метали молнии в Мэйси.

— А как вы с Мэнди познакомились?

— Мы больше, чем знакомые, Арт, — сказала Аманда со вздохом. — Мы, к прискорбию Грэнта, деловые партнеры. Видишь ли, проиграв мне свою половину фермы, он забыл сказать, что другой половиной владеет его старший брат.

— Да, это становится более интересным.

Когда подали кофе, Мэйси достал сигару. Перед тем как закурить, он спросил Рут:

— Не возражаете, если я закурю?