В течение следующего часа Анабел с энергией рвущейся к финишу лошади отбирала самые ужасные модели и цвета, какие когда-либо приходилось встречать Аманде. Снова ей пришлось быть усеянной булавками и тысячу раз быть обмеренной. Когда они, наконец, покинули заведение, Аманда стала беднее еще на семьсот долларов, оплатив одежду, которую не решилась бы надеть даже на камбузе «Игрока».

Анабел, разумеется, была в восторге от собственного выбора, а Аманда продолжала разыгрывать свою роль. Выйдя на улицу, она извинилась и, желая якобы обговорить со швеей цвет пуговиц на одном из восхитительных платьев, вернулась в магазин. Там она, к изумлению швеи, отменила все заказы и уверила ее, что скоро вновь посетит магазин и закажет более подходящие модели на ту же сумму.

— Я просто не хотела огорчать бедную девушку, сказав ей, что у нее ужасный вкус, — объяснила Аманда, виновато пожимая плечами. И швея облегченно вздохнула при мысли, что ей не придется шить такие отвратительные платья.

Затем последовал магазин женских шляпок (к счастью, это было не у Ады Коултрейн), где, продолжая спектакль, Аманда вынуждена была купить две кошмарные шляпки для успокоения Анабел. Она дала себе слово сжечь их при первой же возможности.

В парикмахерской Аманда заупрямилась, не пожелав ни стричься, ни завиваться. Она лишь внимательно изучила несколько причесок на картинках и пообещала воплотить эту идею в жизнь чуточку позже.

Когда пришло время расставаться, Анабел вся светилась от удовольствия. Аманда, утомленная этим длинным днем, тоже была удовлетворена. Она с улыбкой представляла себе лицо Анабел, когда та поймет, что Аманда не такая идиотка, какой прикидывалась. Этой мысли ей было достаточно, чтобы сохранить хорошее настроение до самого дома.

После предупреждения, полученного от Аманды, Грэнт не особенно удивился, обнаружив ее у себя в кабинете за бухгалтерскими книгами. Тем не менее, это возмутило его. Девчонка совала нос в его дела и явно не теряла времени. Чего нельзя было сказать о нем самом: последние часы прошли без толку и без польза.

Хуже всего было то, что Аманда этим утром выглядела просто великолепно. Грэнт был поражен тем, что строгая прическа с тугим узлом на затылке и простенькая блузка, застегнутая до самого подбородка, только добавили привлекательности этой женщине. Нет, не просто привлекательности — очарования, чувственности, соблазна, черт ее побери!

— Я вижу, вы уже разобрались в книгах, — пробурчал он вместо приветствия. — Вы меня обяжете, если будете спрашивать разрешения.

— Я нигде не могла найти вас. Чалмерс, наконец, сознался, когда я пригрозила испортить его новые блестящие туфли, что вы уехали к Бену Уидмарку. Так вам удалось выяснить у него, где теперь Тэд?

— Нет. Вот все, что Уидмарк мог сообщить мне: они вдвоем сошли в Сент-Луисе, как вы и говорили, затем сняли номер в гостинице и пробыли там два дня, в течение которых Бен безуспешно пытался уговорить моего брата вернуться домой. На третий день Тэд исчез. Уидмарк потратил целый день на поиски, но потом отказался от этой затеи и вернулся домой один. Он сказал мне, что Тэд бормотал о каких-то планах податься то ли на Запад, то ли в Новый Орлеан, то ли записаться в кавалерию. Одним словом, нес какую-то чушь. Так что нет ничего определенного, за что можно было бы зацепиться.

— Мне очень жаль, — посочувствовала Аманда.

— Почему это так огорчает вас? — спросил он с сарказмом в голосе. — Вы завладели его землей, его домом, его деньгами. Что вы еще хотите украсть у него? Слава Богу, сейчас его здесь нет, и он не может проиграть вам что-либо еще.

— Не стоит так ненавидеть меня, Грэнт. По крайней мере, я пыталась отговорить его от этого.

— Я уже слышал это от Уидмарка. Кажется, вы произвели неотразимое впечатление на обоих этих щенков.

Аманда пожала плечами:

— Едва ли это можно поставить мне в вину. А теперь, если это не очень огорчит вас, не будете ли вы любезны сказать мне, где остальные бухгалтерские книги?

— Если хотите знать, не буду! Я не буду любезен пустить вас в мое кресло, за мой стол, в мой кабинет, в мой дом и на мою землю!

— Половина которой — моя, — напомнила ему Аманда. — А также половина дома, половина комнаты, полвина стола и половина кресла, — иронизировала она.

Негодование вспыхнуло в его глазах:

— Это не пройдет, Аманда! И вы это прекрасно знаете, разве нет? Чтобы мы вместе жили и работали?! Этому не бывать. Рано или поздно мы подеремся.

— Скорее всего — рано, — заключила Аманда. — Что же вы предлагаете? Чтобы один из нас вышел из игры? Или нам разделить все поровну: одна комната вам, другая — мне; правая сторона конюшни ваша, левая — моя; северная сторона столовой и соответствующая часть стола для вас и ваших гостей, остальное — для меня и моих гостей? Вы думаете, это каким-то образом разрешит проблемы?

Каким бы смехотворным ни казалось это предложение, обдумывая его, Грэнт находил в нем все больше смысла.

— Наверное, это и есть выход, — размышлял он вслух.

— О, Боже, Грэнт, я же шучу! — Аманда не могла поверить, что Гарднер воспринял ее идею всерьез.

— Я понимаю, но тем не менее в этом есть свои плюсы. По крайней мере, мы избежим ежедневных столкновений и постоянных вторжений на чужую территорию. Стоит попробовать, во всяком случае.

— Господи, помилуй! Я не верю своим ушам! Несмотря на все ваши недостатки, я считала вас умным мужчиной. Теперь же, с каждым вашим словом, я убеждаюсь в обратном, мистер Гарднер.

— А вы никогда не слышали старую пословицу, что голь на выдумки хитра, Аманда? Только не нужно острить, — сказал он быстро, видя, что она собирается перебить его. — Задумайтесь над этим: в нынешней ситуации мы буквально живем друг у друга на шее. Я не испытываю от этого никакого удовольствия, как вы понимаете.

— Да уж, вы даете это понять всем и каждому, — усмехнулась она. — Тем не менее идея раздела собственности между нами абсолютно глупа.

— Это было ваше предложение.

— Не более чем в шутку, Грэнт. Вы один воспринимаете ее всерьез.

— В силу необходимости, — напомнил он ей. — И безысходности. Как бы глупо это ни выглядело, это единственная возможность ужиться вместе, не убив друг друга.

Ничего путного из этого не выйдет. Аманда знала эти так же хорошо, как знала свое имя. Но как она ни спорила, Гарднер был неумолим. Следующим этапом были суматоха и шум, наполнившие весь дом. Слуги таскали и перевозили имущество из комнаты в комнату, а Грэнт руководил ими, как военачальник командует своим войском.

Так как владения хозяина теперь располагались по одну сторону верхнего холла, а Аманды — по другую, то зал был просто поделен на две равные части линией, прочерченной по полу. Нижняя часть тоже была общей, и слуги в ужасе брались за головы, когда возбужденный Грэнт изобретал разделительные линии.

— Я забираю свой стол, — объявил он решительно. — Он служил мне всю жизнь, и провалиться мне на этом месте, если я отдам его вам, — сказал он Аманде. — Вы можете взять секретер из библиотеки.

— Как вы великодушны! — съязвила она. — А может быть, мне пользоваться им прямо там? Переписать все книги и регистрировать каждый раз, когда я беру ту или иную.

— Нет, — решил он после минутного раздумья. — Мне ненавистна эта мысль, но нам придется поделить библиотеку. Мы передвинем туда стол побольше и разделим его, как и комнату, пополам.

— Всю, кроме книжных полок, — согласилась она. Спорить с Гарднером в эту минуту была просто бесполезно. Он был одержим, и ничто на свете, казалось, уже не остановит его. — Эта территория должна быть нейтральной.

— Прекрасно. Но находиться на ней мы будем по очереди.

— О Господи! Ну ладно! — согласилась она, поднимая глаза к небу. — Боже упаси задеть друг друга локтем. А вы уверены, что наша одежда будет стираться не в одном корыте?

Его передернуло, будто Аманда была прокаженной.

— Не будьте ребенком, Аманда, — ответил он резко.