— Пэм, дорогая! — прошептала она.

— Что, мама?

— Боюсь, сегодня мы не сможем погулять. Беги скорее домой и через полчаса ложись спать. Будь умницей!

— Но, мама! Ты обещала…

Подавляя возражения дочери, Стелла заговорила самым сладким голосом:

— Понимаю, милая, что я совершенно не права. Вот видишь, я честно признаюсь в своей неправоте. Мы погуляем в следующий раз и сделаем все, что собирались. А теперь делай, как я велю, или… — в голосе появилась мягкая угроза, — придется снова позвать к тебе доктора Шмидта.

Пэм посмотрела на мать. Во взгляде ее не было ненависти; в нем читался скорее изумленный беззвучный крик, который пытаются воспроизвести в своих стихах наши молодые поэты: «Почему, почему мир так жесток?!»

Дом Стеллы Лейси находился немного на отшибе, на противоположном краю парка; он стоял против дома полковника Бейли, как домик Марион располагался против домика Уэста. Их разделяла низкая массивная громада замка, в котором обитал сам Сквайр. Пэм, стиснув кулаки, побежала по аллейке.

Взволнованная Марион кивнула в сторону освещенных окон — обе знали, что за ними находится кабинет полковника Бейли.

— Вы действительно считаете, что нам следует?..

— По-моему, это наш долг, — с добродетельным видом заявила Стелла.

Стараясь не задевать ногами сухую листву, женщины осторожно подошли к ближайшему окну, которое доходило почти до земли, и стали слушать.

— …и вот почему, — гремел сэр Генри, — я рассказал вам, что случилось после того, как вы ушли! Священник собирается вслух прочесть письмо, в котором ему приписывают шуры-муры с вашей племянницей! Он сам зайдет к вам попозже, чтобы объявить о своем намерении. Я должен был вас предупредить — на случай, если вы вскипите и взлетите до потолка.

Полковник Бейли кивнул. Он сидел в кожаном кресле спиной к окну; их с Г.М. разделял столик, на котором стояло виски с содовой. Глазки Г.М. метали молнии.

— Главное, — продолжал Г.М., — в том, как вы намерены с ним справиться?

— Я с ним справлюсь, — коротко и со значением ответил полковник.

— Погодите-ка, черт побери! Ведь не можете вы просто стащить паршивца за ухо с кафедры!

Две женщины под окном услышали какой-то стук. Это полковник Бейли раздраженно забарабанил по столу костлявыми, как у скелета, пальцами.

— Хм, верно, — заявил он через несколько секунд. — Не могу. Слишком унизительно.

— Вот именно. Я и сам человек старой школы, — Г.М. горделиво хлопнул себя в грудь, — и сразу подумал о последствиях. Как насчет членов приходской управы?

— Мы имеем право выразить свой протест, вот и все. Но этого недостаточно.

— Далее, — продолжал Г.М., взволнованный куда сильнее, чем мог себе признаться, — молодой Уэст клянется, что убьет Хантера, если тот прочтет письмо вслух. Уэст способен на такое?

— Способен и убьет его, — сухо отвечал полковник Бейли. — Но без всякой пользы — вред уже будет причинен. Погодите-ка! — Его пальцы снова начали отбивать барабанную дробь на столе. — А что, если… скажем, Уэст поговорит с Хантером перед службой…

— Ах, черт возьми!

— В чем дело? — осведомился полковник.

— Да поймите вы! Нельзя допустить, чтобы Уэст позорил священника на глазах у всех прихожан! Если применить силу, дело получит огласку и разразится грандиозный скандал.

При упоминании слова «скандал» у полковника встали дыбом коротко стриженные седеющие волосы.

— И зачем только существуют сплетни? — с горечью спросил он и закончил самым банальным вопросом: — И почему только меня не оставят в покое?

— Невозможно, сынок. Вот скажите, к примеру: получала ли сама Джоан анонимные письма, в которых ее обвиняли в связи с викарием?

— Господи, откуда же мне знать?

— Может, она получила даже не одно письмо, а несколько?

— Чушь! Это так нелепо, — заявил полковник, — что в них никто не поверит. Кстати, и насчет падре — полная ерунда. Но прочесть подобную мерзость вслух!..

— Полковник, — спокойно возразил Г.М., — женщины способны поверить в любые слухи, особенно если речь в них идет о другой женщине.

— Говорю вам, чушь! Кстати, падре не так уж плох. Мне самому он нравился до тех пор, пока он не сдвинулся на письме. Кстати, его дядя…

Полковник Бейли вдруг замолчал и вскочил.

— Дядя! — воскликнул он. — У него ведь дядя — епископ. И живет неподалеку отсюда. Черт меня побери, позвоню ему сегодня же, и он осадит племянничка! — Полковник вздохнул с облегчением. — Вот. Придумал!

Женщины за окном не смотрели друг на друга, потому что обе понимали, что Г.М. прав. Ни одна не отпрянула от окна, услышав приближающиеся шаги полковника Бейли, потому что намерения его были ясны.

В кабинете, против окна и вдалеке от слушательниц, стоял стол с крупномасштабным макетом более-менее современного поля боя. На макете присутствовали и зеленовато-коричневые холмы, и луга, и дороги. По дорогам двигались танки — такие маленькие, что десяток их уместился бы в спичечный коробок. Были на макете многочисленные и разнообразные самолеты; на крыльях многих из них чернели кресты. За холмами расположилась артиллерия — от легких полевых орудий до мощных батарей.

Сквозь тюлевую занавеску Марион и Стелла видели, какое усталое лицо сделалось у полковника Бейли. Взяв со стола большую деревянную указку, полковник некоторое время смотрел на макет, а потом повернулся к своему гостю.

— Послушайте, Мерривейл, — отрывисто заявил он. — К черту все! Я хочу вам помочь. Но что толку заниматься пустяками, когда Рим горит? Видите? — Он постучал указкой по макету. — Подойдите, пожалуйста, сюда.

Зажмурившись, Г.М. отпил виски с содовой, встал и подошел к хозяину дома.

Пехотинцы на макете были так малы, что их можно было рассмотреть только в лупу, лежавшую тут же, под рукой. Полковник Бейли потянулся к лупе, но потом передумал. На его лице с подстриженными седеющими усами застыло раздраженное выражение.

— Как видите, — заявил он, — все ясно как божий день. Тут и ребенок разберется! Повсюду один Клаузевиц, снова Клаузевиц; фрицы его обожают. В четырнадцатом году у них не было самолетов; еще не изобрели танковую броню; они не могли передвигаться достаточно быстро. Но взгляните на карту!

Полковник ткнул указкой в противоположную стену. Там над викторианским камином висела большая карта Европы, испещренная булавками с разноцветными головками.

— В четырнадцатом году — прочтите любые мемуары — фрицы спорили, стоит ли оккупировать Голландию наряду с Бельгией. Тогда Голландию не захватили. Но в следующий раз они не промахнутся. Нет-нет, уверяю вас! Более того, ваша знаменитая линия Мажино (никогда нельзя полагаться на неподвижную линию обороны, друг мой) проходит вовсе не там, где следует.

Полковник развернулся назад, и указка в его руке заплясала над макетом.

— Пехоте невозможно тягаться с пикирующими бомбардировщиками и танками. Пехота не прорвется нигде, только здесь… здесь… и вот тут. Если у вас нет истребителей, способных уничтожить бомбардировщики противника, и более толстой брони, чтобы вывести из строя их танки, вам конец. Разве непонятно?

— Угу. Чертовски убедительно, полковник.

— Тогда почему ослы из военного министерства ничего не понимают?

— Не знаю, — тем же деревянным тоном отвечал Г.М. — Кстати, об анонимных письмах…

— Черт бы побрал ваши анонимные письма! — взорвался полковник Бейли. — Повторяю: что толку заниматься пустяками, когда…

— Позвольте напомнить, что из-за того, что вы называете «пустяками», утопилась женщина, — тихо возразил ему Г.М. — Боюсь, скоро здесь произойдет еще и убийство.

Наступило продолжительное молчание. Затем полковник Бейли медленно и осторожно положил указку на макет.

— Извините, — сказал он. — Чего вы от меня ждете?

Г.М. шумно вздохнул.

— Полковник, — заявил он, указывая своим бокалом на макет. — Не думайте, будто я считаю ваши слова неважными. Однако дело у меня срочное, как вы, вероятно, уже догадались. Хотя в некоторых вещах вы невинны, как младенец, но во многом умны и проницательны, как бандит Билли Кид и Джордж Вашингтон, вместе взятые.