– Где твой брат? – прорычал на том конце Ширли Хеннеси, шеф Джейсона. Мужчина с таким именем может умилять, но лишь до того момента, пока вы не столкнетесь с ним лицом к лицу. Как только это произойдет, вам захочется засунуть свое умиление куда подальше.

– Откуда мне знать? – резонно возразила я. – Наверное, дрыхнет в постели у какой-нибудь красотки.

Раньше не случалось, чтобы Ширли (которого обычно все звали Сомиком) звонил в поисках Джейсона ко мне домой. Странно, что его вообще пришлось разыскивать. Что-что, а это Джейсон делал пунктуально – вовремя появлялся на работе и мельтешил то тут, то там до конца рабочего дня. В общем-то, он считался хорошим работником, вот только я никак не могла понять, в чем эта работа заключалась. На мой взгляд, он просто приезжал в департамент окружных дорог на своем старом грузовичке, переходил в другой грузовик с логотипом «Округ Ренард» на двери и колесил по дорогам, раздавая ценные указания бригадам дорожных рабочих. Время от времени он выходил из грузовика для того, чтобы постоять с другими мужчинами над какими-то огромными дырами в дороге.

Моя откровенность, похоже, шокировала Сомика.

– Сьюки, тебе не пристало говорить подобные вещи! – взвился он (еще бы, незамужняя девица толкует о похождениях своего брата!)

– Ты хочешь сказать, что Джейсон не появился на работе? А ты звонил ему домой? – спросила я.

– Да и да, – ответил он на оба мои вопроса. – Я даже посылал к нему Даго.

Даго – это была кличка (обычное дело среди дорожных рабочих) Антонио Гульельми, который никогда не выезжал из Луизианы дальше Миссиссиппи. Я почти уверена: то же самое можно сказать о его родителях и прародителях. Хотя ходил слух, что как-то разок они ездили в Брэнсон полюбоваться на шоу.

– А его грузовик там? – спросила я, чувствуя, как холодные мурашки поползли у меня по спине.

– Да, он припаркован перед домом, ключи внутри, двери открыты.

– Какие двери?

– Что?

– Двери дома или машины?

– А… машины.

– Это очень плохо, Сомик. – Теперь меня уже всю трясло.

– Когда ты видела его в последний раз?

– Вчера вечером. Он навещал меня и ушел где-то… дай подумать… скажем так: от половины десятого до десяти.

– С ним кто-нибудь был?

– Нет. – Я почти не солгала, поскольку Джейсон пришел в мой дом один.

– Думаешь, надо позвонить шерифу? – спросил Сомик.

Я провела рукой по лицу. К такому шагу я была пока не готова, сколь бы угрожающей ни выглядела ситуация.

– Давай подождем еще часок, – предложила я.– Перезвони мне, если он не объявится на работе за это время. Если же придет – пусть звякнет сам. Думаю, с шерифом лучше разговаривать мне. Если дело дойдет до этого.

Мне пришлось еще несколько раз выслушать доводы Сомика, просто чтобы оттянуть момент, когда он останется наедине со своими переживаниями. Затем мы распрощались. Я не умела читать мысли по телефону, но этого и не требовалось – тревога так и билась в его голосе. Наше с Сомиком знакомство насчитывало уже много лет: он был приятелем еще нашего отца.

Я пошла в душ, захватив с собой трубку. Голову мыть не стала – вдруг придется срочно выходить из дому. Быстро оделась, сварила кофе и наскоро заплела косу. Занимаясь этими повседневными делами, я продолжала напряженно размышлять. Сидя мне это удавалось хуже.

Постепенно в голове вырисовывалась следующая ситуация.

Вариант номер один (он мне нравился больше всего). Покинув мой дом, Джейсон повстречал какую-нибудь девушку и столь скоропостижно влюбился, что презрел многолетнюю привычку являться на работу вовремя. Тогда в настоящий момент мой брат предается радостям секса в чьей-то постели.

Вариант номер два. Колдуны, или черт знает, кто они такие, каким-то образом прознали, что Джейсон связан с Эриком. Тогда именно они похитили моего брата, чтобы вытянуть из него информацию. (Я сделала в уме пометку: побольше узнать о колдунах). Как долго сможет Джейсон хранить в тайне местопребывание Эрика? При всем своем позерстве мой брат все же храбрый человек – этого у него не отнимешь. Или, может, упрямый, если быть точной. Во всяком случае, так просто его не разговорить. А можно ли развязать язык колдовством? Прошло уже так много времени. Если маги схватили Джейсона – он, возможно, уже мертв. С другой стороны, если Джейсон разговорился, то я в большой опасности, а Эрик попросту обречен. Они могут появиться в любую минуту, ведь колдуны не связаны временем суток. В отличие от Эрика, который днем абсолютно беззащитен. Это определенно был самый худший сценарий.

Наконец, третий вариант. Джейсон отправился в Шривпорт с Пэм и Чжоу. Может, они пообещали ему задаток, или Джейсон просто решил потусоваться в таком модном месте, как «Клыкочущее веселье». Тогда он вполне мог соблазниться молоденькой вампиршей и зависнуть там до утра. Меня бы это не удивило: Джейсон, подобно Эрику, привлекал к себе женское внимание. Если она перепоила его кровью, то мой брат сейчас спит без задних ног. Таким образом, вариант номер три практически сводился к первому.

Если Пэм и Чжоу знали, где Джейсон, и не позвонили мне до того, как залегли на дневную спячку, то я о-очень на них обижусь. У меня просто руки зачесались, до того хотелось взяться за топорик и обтесать пару-тройку кольев.

Эта мысль навеяла воспоминания, от которых мне так хотелось избавиться: что я почувствовала, когда кол вошел в тело Лорены. И выражение ее лица, когда она поняла, что долгая жизнь подошла к концу. Я попыталась поскорее отбросить эти мысли. Вот она – цена, которую приходится платить за каждое убийство (даже убийство злобного вампира). Если вы, конечно, не законченный социопат. К каковым я себя не относила.

Лорена убила бы меня без малейших колебаний. И, думаю, получила бы при этом немалое удовольствие. Но на то она и вампир. Билл без устали твердил мне, что вампиры в корне отличаются от людей. Хотя они сохраняют человеческую внешность (более или менее), их внутренние функции и личностные характеристики претерпевают кардинальные изменения. Я верила ему и в основном следовала его предупреждениям. Проблема была именно в их схожести с людьми. Так легко было приписать им человеческие чувства.

Самое печальное заключалось в том, что ни Пэм, ни Чжоу не проснутся до вечера, и Бог знает кто – или что – ответит на мой звонок в дневном «Клыкочущем веселье». Во всяком случае, мало шансов, что эти двое живут при клубе. Мне почему-то казалось, что Пэм и Чжоу облюбовали себе в Шривпорте какой-нибудь домик – или мавзолей – на двоих.

Персонал из людей приходил в «Клыкочущее веселье» днем, чтобы навести порядок. Но вряд ли они в курсе хозяйских дел. К тому же, как я успела заметить, люди, работающие на вампиров, предпочитают держать язык за зубами.

С другой стороны: если б я поехала в клуб, то могла бы поговорить с кем-нибудь не по телефону, а очно. Это дало бы мне возможность заглянуть в сознание собеседника и вытянуть какую-нибудь информацию. Я уже упоминала, что читать мысли вампиров мне не под силу. Именно это изначально и привлекало меня в Билле. Можете себе представить, какое облегчение испытывает человек, который всю жизнь был окружен оглушительной музыкой, оказавшись наконец в тишине!

Сейчас попытаюсь объяснить, почему я не могу читать мысли вампиров. У меня есть специальная теория на этот счет. Я не особенно образованна, но кое-что читала о нейронах, которые активизируют наш мозг. Именно они обеспечивают процесс мышления. Так вот, поскольку в основе существования вампиров лежит магия, а не жизненная сила, их мозг не проявляет обычной человеческой активности. Таким образом, мне просто нечего улавливать. Если не считать того, что раз в три месяца мне приходит послание от вампира. Я изо всех сил стараюсь скрыть данный факт, поскольку в моем понимании это вернейший путь к смерти.

А теперь угадайте, кто же тот вампир, которого я дважды «услышала»? Вы, наверное, подумали об Эрике? Вы угадали.

Если исключить романтические мотивы, можно сказать, что его общество радовало меня по тем же самым причинам, что общество Билла. Даже с Арленой, моей ближайшей подругой, всегда приключается одна и та же история: она постоянно отвлекается от меня, как только в ее собственной голове мелькнет что-нибудь, с ее точки зрения, интересное. Это могут быть школьные отметки ее детей или какие-то их остроумные замечания. С Эриком же все иначе: он мог слушать мои сердечные излияния и думать о новых «дворниках» на машину, я же ничего не замечала.