— А, вы проснулись, сэр! — воскликнул Хэмфри. — Ее светлость сказала, чтобы я не позволял вам спать после пяти. Пойду и скажу ей, что вы зашевелились.

Адам вряд ли назвал бы предпринятые до сих пор усилия «шевелением», но пока Хэмфри не было, он сумел на дрожащих ногах сходить в ванную комнату и к приходу Филиппы неловко уселся на стул за столом у окна.

— Ну-с, как ты себя чувствуешь? — спросила она, глядя, как он начал изучать содержимое подноса под тарелкой.

— Как будто попал под грузовик, — усмехнулся он в ответ, — Тебе не следовало позволять мне спать так долго.

— Тебе это было необходимо, — твердо сказала она. — И я хочу, чтобы ты сразу же вернулся в постель, как только сумеешь что-нибудь съесть.

Она положила рядом с подносом янтарный пузырек с желтыми капсулами.

— Это то, что тебе было назначено принимать и что я по-прежнему рекомендую, — сказала она. — То, что ты принял около полуночи, было дозой валиума примерно равной предоперационной для радикальной хирургии, но замедленного действия, которая поразила бы тебя часа через четыре. Так, во всяком случае, считают в лаборатории. Тебе очень повезло — или твой предполагаемый убийца был очень осторожен.

Поглядев на знакомую наклейку на пузырьке «Королевская эдинбургская больница», Адам одной рукой вытащил пробку, вытряхнул две капсулы и запил их апельсиновым соком. «Ужин» на самом деле представлял собой омлет с жареными помидорами и грибы в сопровождении тоста и ячменных лепешек. Поглядывая на Филиппу, Адам неловко взял вилку в левую руку.

— Ну-с, что еще произошло, пока я спал? — спросил он берясь за еду.

— Ноэль и Перегрин оба и звонили, и заезжали. Вернутся завтра, после позднего завтрака. Вчера вечером в развалинах в Дунфермлине они нашли вот это.

Из кармана розовато-лилового кардигана она достала маленький сверток, образованный ее шелковым шарфом и двумя носовыми платками. Адам заметил, что Филиппа носит кольцо со скарабеем. Он отложил вилку. В складках ткани прятался почерневший металлический диск примерно двух дюймов в поперечнике.

— Не пытайся дотронуться до него, — сказала она, когда сын наклонился поближе, чтобы лучше рассмотреть. — Сейчас он, конечно, подавлен, но в нем все еще много остаточной энергетики. Можешь поиграть с ним завтра. Сначала я думала, что он серебряный, но на самом деле, кажется, это железо или сталь, вставленные между двумя слоями серебра. Мы с Ноэлем проверили его магнитом, и он определенно железный… что согласуется с тем, что Дональд Кохрейн обнаружил в Балморале.

— Он нашел там что-то подобное? — спросил Адам.

— Ну, то, что осталось от диска, — ответила Филиппа. — У нас теперь есть медальон Рыси — и установлена связь между ударом молнии в Балморале и ударами на Кэлтонском холме и в Дунфермлине. По-моему, Балморал был лишь пробой сил: проверкой, действительно ли они могут управлять молнией. Ешь, дорогой, пока ужин не остыл.

Пока она заворачивала остатки медальона, Адам автоматически продолжал есть, напряженно обдумывая результаты. Через несколько минут Филиппа включила переносной телевизор, чтобы послушать вечерние новости. Международное обозрение было в основном посвящено ухудшающейся обстановке в Персидском заливе, однако шотландские новости посвятили несколько минут эфирного времени последним известиям о «катастрофе в Дунфермлине».

Последовало несколько коротких интервью — от сдержанного до экстремистского. Представитель полиции Дунфермлина заявил, что, поскольку среди руин не найдено никаких химических следов взрыва, инцидент будет рассматриваться как стихийное бедствие. Местный эколог тоже считал, что несчастный случай был вызван естественными силами, но пошел дальше, предположив, что пора бы населению принять более серьезные меры по очистке окружающей среды, пока природа не вышла из себя окончательно.

Последним интервью давал полицейский инспектор по фамилии Нейпир, которого пригласили прокомментировать очевидное сходство между этим инцидентом и имевшим место на Кэлтонском холме в Эдинбурге неделю назад. Его толкование, с точки зрения Адама, было просто гнусным, ибо формулировалось в выражениях, которые несведущие люди сочли бы здравыми.

— Не могу сказать, что я когда-либо особенно верил в кару небесную, — сказал Нейпир с сардонической усмешкой, — но даже я не могу игнорировать факт, что два недавние удара молнии, кажется, были направлены конкретно на членов ордена Вольных Каменщиков. Будь я религиозным человеком, я бы чувствовал искушение сказать, что они, наверное, заслужили гнев Божий. Может быть, нам следовало бы спросить себя, что же они натворили, и начать серьезно присматриваться к их тайным делам.

Его заявление было последним в программе новостей. Пока Адам слушал, усталость все больше и больше сменялась возмущением, и он нахмурился, когда Филиппа выключила телевизор.

— Его слова насчет масонов были просто убийственными, — сказал он откровенно, отодвигая поднос. Филиппа кивнула.

— Можно подумать, что кто-то хочет начать охоту на ведьм. Интересно, — продолжала она задумчиво, — знаком ли Ноэль с этим самым Нейпиром.

— Пожалуй, я позвоню ему. Заверю, что со мной все в порядке, и попрошу проверить, что он сможет раскопать об этом весьма неприятном инспекторе Нейпире.

Коротко переговорив и с Маклеодом, и с Перегрином, Адам вернулся в постель. Спал он в ту ночь без сновидений, но не совсем спокойно. Всю ночь ему казалось, что нечто дикое беспокойно рыщет по периметру поместья, все время испытывая его защиту, пробуя пробраться внутрь. Но он ни единым словом не солгал Филиппе, когда заверил ее, что здесь до него ничто и никто не доберется. Стратмурн был хорошо защищен от незваных астральных гостей.

Воскресное утро выдалось морозным и солнечным. Адама разбудил далекий колокольный звон; физически он чувствовал себя еще хуже, чем накануне, но умственные способности почти восстановились. Долгое стояние под горячим душем очень помогло облегчить боль, и, должным образом одевшись для позднего завтрака с Филиппой и мисс Толбэт в серые фланелевые брюки и синий блейзер вместо халата, он повеселел еще больше, хотя одевание потребовало больших физических усилий и пришлось прибегнуть к помощи Хэмфри. Перевязь из холста и нейлоновой ленты немного портила образ щеголя, но она значительно облегчала нагрузку на раненое плечо, поэтому он носил ее. После завтрака он заглянул к Джиллиан и полчаса просидел у ее постели, пока мать читала ей вслух, размышляя о разломанной душе, заключенной в этом хрупком, изнуренном теле, надеясь, что такое соседство подскажет новые пути лечения.

Перегрин приехал ровно в два, а Маклеод вскоре после него; он привез папку с материалами по инциденту в Балморале. Хэмфри провел их в библиотеку, где Адам уже устроился в любимом кресле, вытянув ноги на скамеечку. Филиппа осталась наверху, чтобы провести обычный ежедневный сеанс мануальной терапии с Джиллиан.

— Насколько я понимаю, Филиппа уже рассказала вам, что Дональд попал в точку, — сказал Маклеод, открывая папку на коленях и роясь среди сколотых документов, явно разыскивая какой-то определенный. — Хотя след остывший. Ни слова обо всем эпизоде с оригами и ни единого промаха здесь… хотя я знаю, что его просто распирают вопросы. Когда уляжется пыль, нам стоит серьезно подумать о том, надо ли немножко просветить его — и посмотреть, как он отреагирует.

Он нашел то, что искал, перевернул страницу и передал Адаму под взглядом молчавшего Перегрина.

— Вот это важно, — сказал Маклеод. — Остальное в основном просто официальные рапорты: сообщения очевидцев, судебные отчеты, составленные следователями из антитеррористической бригады, и заявления представителей различных страховых компаний, привлеченных к оценке общего ущерба, нанесенного зданию. Есть и фотографии, но по ним много не скажешь. Я привез все, чтобы в вашем распоряжении было полное досье, если позже вы захотите почитать его, но, думаю, Дональд попал в точку.

«Не знаю, существенно ли это, — писал Дональд в личном докладе Маклеоду, — но когда я лазил по развалинам у подножия башни, около „эпицентра“, куда, наверное, ударила молния, я заметил металлический предмет, зажатый между двумя камнями в углу. Часть его расплавилась и стекла по нижнему камню. Это было похоже, пожалуй, на олово или серебро. Я попытался выковырять остатки перочинным ножом, но они вплавились в щель. Однако я заметил, что этот предмет, чем бы он ни был, сильно намагничен (он притянул лезвие моего ножа, а оно-то не намагничено). Мне пришло в голову, не эта ли штука притянула молнию».