Это прямое заявление вызвало движение среди служителей, хотя никто не осмелился заговорить. Успокоив шорох пронзительным взглядом, Верховный Мастер вернул внимание Ребурну.

— Ты говоришь, что проверил его. Надеюсь, ты не был настолько глуп, чтобы взамен выдать себя.

— Нет. — Ребурн постарался, чтобы это прозвучало уверенно. — Инспектор весьма силен, но не слишком восприимчив. Его трудно побороть, зато легко перехитрить. По такому случаю, — он тонко улыбнулся, — я уже придумал эффективное средство вывести его из строя — навсегда.

Видя, что овладел вниманием присутствующих, Ребурн продолжил объяснение. Когда он закончил, Верховный Мастер одарил его ледяным взглядом.

— Кажется, ты неплохо владеешь ситуацией, по крайней мере, пока дело касается самого Маклеода. Но он не единственный, кто привлек наше внимание. А что несносный Адам Синклер? Если ты прав насчет Маклеода, то и Синклер почти наверняка Охотник… возможно, даже их предводитель. Как помешать ему вступиться за Маклеода?

Улыбка Ребурна была холодна, как его взгляд.

— Я все подготовил, Верховный Мастер. Синклер на несколько дней уехал в Лондон. Даже если Маклеоду хватит сил, чтобы выдержать первый удар, он не сможет без посторонней помощи долго поддерживать защиту. Даже такой изобретательный человек, как Синклер, не в состоянии преодолеть фактор расстояния.

— А если вмешаются другие Охотники?

— Очевидно, мы не вправе исключать эту возможность, — признал Ребурн. — Но до сих пор Синклер — единственный из известных нам людей, кто выказал необходимые талант и выучку. Могут быть другие… но чтобы вмешаться, им придется проявить себя. А если они проявят себя, мы впредь будем держать их на мушке.

Старик обнажил желтые зубы в улыбке смерти.

— Удовлетворительно. Ты убедил меня, что достоин миссии, которую я намерен возложить на тебя. Готов ли ты быть представленным нашему Патрону?

— Да, — решительно сказал Ребурн, приглушая дрожь предвкушения.

— Так призовем же нашего Патрона.

Подняв руки ладонями наружу жестом приказа, Верховный Мастер окинул комнату холодным взглядом. Тотчас же служители поднялись на колени, потом одновременно простерлись ниц, коснувшись лбами пола. Когда Верховный Мастер медленно встал, Ребурн упал перед ним на колени; лицо его пылало предвкушением. Стоя с воздетыми к сводчатому потолку руками, старик запел хриплым, как у вороны, голосом.

Воздух в комнате словно вскипел. Не прекращая пения, Верховный Мастер торжественно развернул торк и показал его четырем четвертям круга, начиная с севера и поворачиваясь против солнца. Сердце Ребурна неистово колотилось; он низко склонился, благоговейно коснувшись лбом пергаментов, наваленных на бараньей шкуре. Запах древних тайн наполнял его ноздри, когда он снова выпрямился, не сводя взгляда с Верховного Мастера. Прочие служители возвысили гортанные голоса, присоединившись к мольбе предводителя.

Пение достигло крещендо. С хриплым воплем Верховный Мастер выпрямился, подняв торк над головой Ребурна, как корону.

— Приди же, о грозный, долгожданный гость! — произнес он нараспев. — О Громовержец Таранис, заклинаем, услышь нас!

Что-то зашелестело среди пергаментов на бараньей шкуре.

Несколько верхних листов поднялись, словно подхваченные порывом ветра, потом опустились обратно с шелестящим вздохом. Верховный Мастер обошел Ребурна и встал за спиной по-прежнему держа торк у него над головой.

— Снизойди к нам, о грозный владыка, — умолял скрежещущим шепотом Верховный Мастер. — Снизойди и взгляни милостиво на сих слуг твоих. Предаю тебе того, кто жаждет причащения Грозой. Испытай его, прошу тебя, и, буде покажется он угодным тебе, допусти в братство тех, кто повелевает Молнией!

Говоря так, он наклонился и надел торк на шею Ребурна. У Ребурна перехватило дыхание, он вскинулся, лицо его побелело в угасающем газовом свете… В то же мгновение внезапный, низкий грохот раскатился глубоко под землей.

Словно толчок землетрясения сотряс башню от самого фундамента и загромыхал, как раскат грома, швырнув нескольких служителей на пол. Верховный Мастер устоял, широко расставив ноги и раскинув руки в объятии.

— Привет тебе, о Таранис! — возликовал он. — Привет тебе, могучий Громовержец! Удостой слуг твоих знаком расположения!

Мертвая тишина внезапно заполнила комнату, словно из нее вдруг выкачали весь воздух. В следующий миг яростная вспышка голубого света вырвалась из кучи пергаментов, лежащих у колен Ребурна, и изогнулась хищной дугой от рукописей к торку у него на шее. Ребурн подавил крик то ли боли, то ли экстаза, его тело застыло, наполненное силой, почти слишком мощной для своего сосуда.

Мгновение единственным звуком в комнате было сухое потрескивание энергии, парализующей все проявления воли. Потом, так же внезапно, голубая вспышка замерцала.

Ребурн медленно выпрямился, дрожащие руки поднялись к торку. На его лице смешались удивление и ликование.

— Носитель был принят! — объявил Верховный Мастер, — Восславим Громовержца!

Ребурн быстро приходил в себя. Светлые глаза светились торжеством. Он молча протянул руки Верховному Мастеру ладонями вверх. Старик вложил свои руки в его жестом вознаграждения.

— Строители дерзнули воздвигнуть Храм Света, — прошептал Верховный Мастер. — Ныне отдаю их в твои руки. Уничтожь строителей, и Храм падет сам. В отсутствие Света — да воцарится Тьма…

Утро четверга выдалось холодное и серое. Адам и Филиппа съели континентальный завтрак: горячий шоколад и свежие рогалики, — и на такси отправились в Чаринг-Кросскую больницу. Филиппа сменила вчерашнее алое пальто на строгий ярко-синий костюм, элегантный, но выглядящий профессионально; Адам был в вездесущем рабочем костюме-тройке.

За стенами Каледонского клуба обычный лондонский запах речной воды и дизельных испарений усиливался морозцем. Пик утреннего пригородного движения уже миновал. Такси объехало Гайд-парк и направлялось по Кенсингтон-хай-стрит к Хаммерсмиту. Адам ожидал предстоящей встречи с пылом, омраченным беспокойством.

Как и на улицах, в вестибюле Чаринг-Кросской больницы кипела жизнь. Взяв Филиппу за руку, Адам провел ее мимо больничной справочной на эскалатор; они легко смешались с толпой совершающих обход консультантов, спешащих по своим делам сестер и специалистов, спустились на первый этаж и влились в поток людей, направляющихся к педиатрическому отделению.

За месяц после посещения Адама отделение подверглось кое-какому необходимому ремонту. Стойка дежурной сестры, как и примыкающий коридор, были разрисованы цирковыми сценами, раскрашены чистыми, веселыми красками. Когда Адам и Филиппа приблизились к столу, миниатюрная темноволосая сестра в светло-голубой форме подняла глаза от груды медицинских карт. Она окинула их быстрым, проницательным взглядом и улыбнулась, когда Адам вытащил из нагрудного кармана свою карточку и положил на стойку, украдкой посмотрев на ее именную табличку.

— Доброе утро, мисс Рейнольдс, — сказал он весело. — Мы пришли повидать Джиллиан Толбэт. Полагаю, доктор Огилви ждет нас.

Филиппа молча положила свою карточку на стол рядом с карточкой Адама. Дежурная сестра взяла обе карточки, и на ее румяном лице отразилась смесь удивления и уважения, когда она оценила профессиональную компетентность Синклеров.

— Ваш визит большая честь для нас, сэр Адам… и ваш тоже, доктор Синклер, — сказала она, возвращая карточки. — Нас предупредили о вашем приходе… но мы не поняли, что это будут два доктора с одной фамилией.

Адам хмыкнул.

— На самом деле я, по-моему, не упоминал фамилию второго врача, когда вчера вечером говорил с мистером Толбэтом. Сказал только, что намерен привести с собой коллегу. Но уверяю вас, семейное взаимодействие в профессии уже не первый раз вызывает некоторое смущение. Толбэты здесь? И доктор Огилви?

— Доктор Огилви должна подойти с минуты на минуту, сэр Адам, — ответила сестра. — Она как раз заканчивает обход. А мистер и мисс Толбэт пришли около четверти часа назад. Если желаете, можете подождать вместе с ними в палате их дочери. Это дальше по коридору.