Гнев. Она испытывала гнев. Общество могло и не ожидать безбрачия от графа, но оно, конечно же, ожидало этого от нее. Он, будучи мужчиной, мог ходить в дома с дурной репутацией и всю ночь заниматься любовными играми с соблазнительными, искушенными созданиями – в то время как она, будучи женщиной, должна быть целомудренной и даже не думать о темных глазах и волосатой груди. Это просто несправедливо. Совершенно несправедливо.

Она подумала еще мгновение о проклятом письме. Затем аккуратно положила его обратно в стол под новую бумагу. Она собиралась закрыть ящик, но помедлила, пристально глядя на книгу о вороне. Губы Анны сжались, и она импульсивно выхватила книгу. Она опустила ее в центральный ящик своего стола и вернулась к работе. Остаток второй половины дня тянулся скучно. Граф так и не возвратился с полей, как обещал.

Несколько часов спустя, направляясь в грохочущей карете домой, Анна постукивала ноготком по стеклянному окну и наблюдала, как поля превращаются в грязные улицы деревни. Кожаные подушки имели несвежий запах от влаги. Она увидела знакомую улицу, когда они завернули за поворот, и вдруг встала и постучала по крыше кареты. Кучер крикнул на лошадей, и карета остановилась. Анна вышла и торопливо поблагодарила кучера. Она оказалась в районе с домами, которые были новее и несколько крупнее, чем ее собственный. Она подошла к третьему по улице дому из красного кирпича с белой окантовкой и постучала в дверь.

Через мгновение выглянула служанка.

Анна улыбнулась девушке:

– Привет, Мэг. Миссис Фэарчайлд дома?

– Добрый день, миссис Рен, – радостно улыбнулась черноволосая Мэг. – Миссис будет очень рада вас видеть. Вы можете подождать в гостиной, пока я скажу ей, что вы здесь.

Мэг провела ее в гостиную с ярко-желтыми стенами. Апельсинового цвета кошка растянулась на коврике, подставляя тело лучам заходящего солнца, проникающего через окна. На диване лежала корзинка со швейными принадлежностями, нитки были спутаны. Анна, ожидая, склонилась, чтобы поприветствовать кошку.

Прозвучали шаги вниз по лестнице, и Ребекка Фэарчайлд появилась в дверном проеме.

– Стыдно! Прошло так много времени с тех пор, как ты навещала нас; я уже начала думать, что ты бросила меня в трудную минуту.

Эта женщина немедленно опровергла свои слова, поспешив к Анне и заключив ее в объятия. Ее живот делал объятие трудным, так как он был круглым и тяжелым, резко выступая перед Ребеккой, как корабль на раздутых парусах.

В ответ Анна пылко обняла свою подругу:

– Прости. Ты права. Я действительно давно не заходила к тебе. Как ты?

– Я растолстела. Нет, правда, – проговорила Ребекка, не обращая внимания на возражения Анны. – Даже Джеймс, этот чудный человек, перестал предлагать отнести меня наверх по лестнице. – Она резко села на диван, едва избежав корзины с шитьем. – Рыцарство совсем исчезло. Но ты должна все рассказать мне о своей работе в Эбби.

– Ты слышала? – Анна села на один из стульев напротив своей подруги.

– Слышала? Я практически еще ничего не слышала. – Ребекка театрально понизила голос. – Черный и таинственный граф Свартингэм нанял на работу молодую вдову Рен с неизвестной целью и ежедневно уединяется с ней для удовлетворения собственных гнусных потребностей.

Анна поморщилась:

– Я всего лишь переписываю для него бумаги.

Ребекка отмахнулась от этого мирного объяснения.

Мэг вошла с подносом, на котором стояли принадлежности для чая.

– Не говори мне этого. Ты понимаешь, что стала одной из немногих, кто действительно знаком с этим мужчиной?! Если он услышит, что рассказывают о нем деревенские сплетники, то запрется в своем зловещем особняке, чтобы больше не давать им повода. Он действительно такой омерзительный, как говорят слухи?

– О нет! – Анна почувствовала прилив гнева. Конечно же, они не говорили, что лорд Свартингэм кажется им омерзительным из-за нескольких шрамов? – Он, конечно, не красавец, но не лишен привлекательности. – «Довольно привлекателен для тебя, по крайней мере», – прошептал тоненький голосок у нее внутри. Анна нахмурилась, глядя на свои руки. Когда же она перестала замечать его оспины и обратила все свое внимание на мужчину, скрывающегося под ними?

– Жаль. – Ребекка, видимо, была разочарована тем, что граф не оказался ужасным великаном-людоедом. – Я хотела услышать о его мрачных секретах и попытках соблазнить тебя.

Мэг тихо вышла. Анна засмеялась:

– У него может быть сколько угодно мрачных секретов, – ее голос упал, когда она вспомнила счет, – но очень маловероятно, что он станет пытаться соблазнять меня.

– Конечно, не станет, пока ты носишь этот ужасный чепец. – Ребекка указала чайником на вызывающий ее отвращение предмет одежды. – Не знаю, почему ты его надеваешь. Ты не настолько стара.

– Вдовы должны их носить. – Анна смущенно прикоснулась к муслиновому чепчику. – Кроме того, я не хочу, чтобы он меня соблазнял.

– А почему бы нет?

– Потому что… – Анна остановилась.

Она с ужасом поняла, что у нее в голове пусто, и не могла придумать ни единой причины, почему бы она не хотела, чтобы граф соблазнял ее. Она положила в рот печенье и медленно жевала. К счастью, Ребекка не заметила ее неожиданного молчания и теперь болтала о стилях прически, которые, по ее мнению, лучше подойдут подруге.

– Ребекка, – прервала ее Анна, – как ты думаешь, все мужчины испытывают необходимость более чем в одной женщине?

Ребекка, которая наливала вторую чашку чаю, подняла на нее глаза слишком уж сочувственно. Анна почувствовала, что зарделась.

– Я имею в виду…

– Нет, дорогая, я знаю, что ты имеешь в виду. – Ребекка медленно поставила чайник. – Я не могу говорить обо всех мужчинах, но абсолютно уверена, что Джеймс мне всегда был верен. И, действительно, если бы он собирался пойти на блуд, он бы сделал это сейчас. – Она похлопала себя по животу и потянулась еще за одним печеньем.

Анна больше не могла сидеть спокойно. Она вскочила и начала рассматривать безделушки на каминной полке.

– Прости меня. Я знаю, Джеймс никогда бы…

– Я рада, что ты так думаешь. – Ребекка деликатно фыркнула. – Тебе бы послушать совет, который дала мне Фелисити Клиавотер по поводу того, как вести се6я с мужем, когда ты беременна. По ее словам, каждый муж только и ждет… – Ребекка неожиданно остановилась.

Анна взяла фарфоровую пастушку и коснулась украшения на ее шляпке. Она не могла ее разглядеть отчетливо. Глаза у нее затуманились.

– Теперь ты меня прости, – сказала Ребекка. Анна не подняла на нее глаз. Она всегда задавалась вопросом, знала ли Ребекка. Теперь поняла, что да.

– Я думаю, любой мужчина, который так легко отнесся к своим клятвам, данным при вступлении в брак, непростительно опозорил себя.

Анна поставила пастушку обратно на каминную полку.

– А жена? Разве она не является частично виноватой, если он пошел на сторону за удовлетворением?

– Нет, дорогая, – ответила Ребекка. – Я не думаю, что жена вообще когда-либо виновата.

Анна почувствовала неожиданное облегчение. Она попыталась улыбнуться, хотя боялась, что улыбка вышла несколько дрожащей.

– Ты – лучшая из подруг, Ребекка.

– Ну конечно. – Ребекка улыбнулась, как самодовольная и очень толстая кошка. – И чтобы доказать это, я позвоню Мэг, чтобы она принесла нам пирожных с кремом. Декадент, моя дорогая!

Анна прибыла в Эбби на следующее утро, одетая в старое синее шерстяное платье. Она засиделась далеко за полночь, расширяя юбку, но надеялась, что теперь сможет благопристойно сидеть на лошади. Граф уже расхаживал взад-вперед у входа в Эбби, очевидно ожидая ее. Он был одет в бриджи из оленьей кожи с коричневыми ботфортами, которые доходили до середины бедра. Сапоги выглядели довольно ободранными и потускневшими, и Анна уже не в первый раз задалась вопросом по поводу добросовестности его камердинера.