Литмир - Электронная Библиотека

Я вздрогнул, сам не заметив, как снова позволил снежной долине очаровать меня, поверить в ее волшебство и почувствовать почти то же, что и местный обитатель гор, которому простительна вера в духов и зверей-оборотней.

– Почему вы уверены, что это тот самый тигр?

– Больше некому. Следы – во! – Стив растопырил пальцы, изображая размер тигриной лапы. – Котелок я знаете где нашел? В снегу под скалой. Зарыл, подлец.

Я улыбнулся, оценив своеобразное чувство юмора тигра, и спросил, хотя уже приблизительно знал ответ:

– А не жалко вам его?

Стив откинул капюшон, чтобы удобнее было смотреть на меня, и переспросил:

– Жалко?

– Ну да. Красивый, умный, сильный зверь, а вы хотите его убить.

Собеседник посмотрел так, словно уже давно разгадал все мои хитрости и мне не сбить его с толку:

– Не поймете вы, Полл. Потому что не охотник… Ну вот вы мечтаете забраться на Драконий клык. Снаряжение заказали, все утесы вокруг облазили, присматриваетесь. Он вам и во сне, наверное, снится. Так тигр для меня то же самое, что для вас эта скала. Вы себе доказать хотите, что сможете ее одолеть, а я себе – что перехитрю полосатого разбойника.

Я пристально посмотрел на собеседника, сравнивающего мою страсть к высоте и риску с его страстью к убийству, и сказал с неожиданным для себя злорадством:

– А ведь я его видел сегодня.

– Да ну?! – Стив даже приподнялся. – Где?

– Вон на том утесе.

– Белый? – шепотом спросил он, вытаращив на меня глаза, словно я сам превратился в белоснежного призрака.

– Белый.

– Ах ты черт! – Он запустил пальцы в свою густую шевелюру. – Стрихнину бы… Ну да ладно, я его с лабаза возьму.

Я мог бы сказать, что тигр лежал в каком-то метре от меня и в его глазах не было ничего, кроме искреннего любопытства. И что кровожадный, мстительный и коварный зверь, каким его описывал Стив, не отпустил бы меня с того утеса. Но лишь поднялся и молча пошел в палатку, провожаемый недоумевающим взглядом проводника, который так и не понял, что на меня нашло.

Бабочки… Мне снова снились ледяные бабочки, холод и снег. И я снова умирал, проваливаясь в белую пустоту…

Я смотрел прямо в глаза этому человеку. Долго-долго, так долго, что онемели лапы. Не имея сил пошевелиться, мог только смотреть. В его зрачках не было испуга, и от него не пахло страхом, этим раздражающе острым запахом, который вызывал у меня одно желание – прыгнуть и схватить.

Он был спокоен и неподвижен, только глаза его, отражая свет синих гор, смотрели в мои… И мне вдруг стало страшно. Так страшно, что я прижал уши и, скользя животом по снегу, пополз вверх по тропинке. А он продолжал сидеть, чуть подавшись вперед…

Я сам не знал, чего боялся.

Может быть, его странного, пристального взгляда. На короткое мгновение мне показалось, что я сам мог быть человеком, который сидит на камне и смотрит в глаза тигру. И это было жутко.

Или меня испугал его запах, не похожий ни на один из запахов долины?..

Я проснулся, но продолжал лежать неподвижно – и мне чудилось, что я вижу со стороны, издалека, замершую фигуру человека, и зверя, распластавшегося на земле. Мне казалось, что я потерял часть себя, и она ушла вместе с ним. Наверное, он знал, как вернуть ее, блуждающую в ледяной пурге по ночам, знал, как прогнать сны.

Мне нужно найти его. Человека со странными глазами, который не боится меня.

Снег шел всю ночь. Густой, мягкий, бесшумный. Я лежал в палатке и слушал, как он засыпает долину, горы, весь мир… Он сгладит следы нашей возни в лагере, выровняет глубокие полосы, оставленные полозьями саней, прикроет палатку. Я чувствовал себя лежащим под белым, теплым одеялом. Звуки тонули в нем, стирались расстояния, и глубокий покой растекался по земле вместе с тишиной.

Один раз у меня в ногах завозился Волк, которого я привел в палатку вопреки всем правилам северной походной жизни. Он должен был спать снаружи, в норе, вырытой в снегу. Но в такую холодную ночь, когда обостряется чувство одиночества и опасности, мне особенно не хотелось оставаться одному. Стив уехал на рассвете, забрав с собой всю упряжку собак. Оставил только Волка, второй карабин и обещание вернуться завтра к вечеру. То есть уже сегодня…

Утро было немного сумрачным. В воздухе еще носились одинокие снежинки, но снегопад закончился. Я пустил Волка побегать, зарядил в фотоаппарат новую пленку и навел его на восток, туда, где голубел острый пик, окутанный тяжелыми облаками. Клык Дракона. Обледеневшая вершина, похожая на кристалл с несколькими глубокими разломами, темнеющими на холодных гранях…

Я сделал несколько снимков, когда вдруг услышал за спиной странный звук. Фырканье, отчетливое и громкое. Обернулся. И обомлел. Тигр стоял совсем рядом, видимый до последней полоски, и внимательно обнюхивал занесенное кострище. Не обращая на меня внимания, он осмотрел лыжи, сунул голову в палатку и снова звучно фыркнул. Я быстро взглянул в сторону карабина – движение неосознанное, но вполне оправданное. Ружье стояло у поленницы, слишком далеко, чтобы успеть до него дотянуться. Все давно забытые первобытные страхи, в которых я обвинял Стива, шевельнулись вдруг и в моей душе. Мирная обстановка лагеря, который всегда казался надежным убежищем, превратилась в нечто, напоминающее плохую декорацию, в тонкие картонные щиты, которые зверь мог опрокинуть одним ударом лапы.

Милая бесцеремонность, с какой он уронил в снег альпеншток, поразила меня больше, чем его рычание и следы на снегу. Вчера он был серебристым призраком, мудрым и благородным хозяином гор, во владения которого я попал случайно. Сегодня – явился ко мне домой и нахально пытается отгрызть кусок ремня, натянутого на один из углов палатки. Не знаю, что бы я сделал, если бы карабин оказался рядом. Надеюсь, выстрелил бы в воздух, и только.

Тигр наконец оставил в покое палатку и обернулся ко мне.

Он узнал меня. Не знаю, почему я так решил, но его выразительная морда изобразила что-то типа вежливого интереса. Он приблизился на шаг и совершенно по-кошачьи сел в снег. Наверное, это было приглашением к беседе.

– Привет, – сказал я негромко, отметив мимоходом легкую хрипоту в своем голосе. – Ты в гости или… на охоту?

Тигр навострил уши, прислушиваясь, потом приподнялся, переступил передними лапами по снегу и снова сел. Мне показалось, он чего-то ждет и моя недогадливость ему не нравится.

– Я бы угостил тебя, но хлеб ты, наверное, не будешь, а весь сыр съел еще вчера.

Требовательное выражение в его глазах сменилось нетерпением, но я по-прежнему не понимал, чего он хочет.

– Послушай, ты не испугаешься, если я сфотографирую тебя? – Я медленно поднял фотоаппарат, привлекая к нему внимание зверя. – Вот этим. Это не ружье, тебе не будет больно.

Тигр не пошевелился, оставаясь в своей эффектной позе на фоне гор.

– Смотри сюда.

Я чуть отодвинулся, чтобы он попал в кадр целиком, навел резкость, но именно в это мгновение из-за поленницы выскочил Волк.

Человек сидел вполоборота ко мне и крутил в руках какую-то чудную штуку. Темную, чуть поблескивающую и явно несъедобную. Я подождал, пока он заметит меня, и подошел ближе. Его глаза широко распахнулись, и в них мелькнула странная торопливая дрожь, словно рябь по спокойной воде. Он как будто бы не испугался, но… я потянул носом воздух… он не испугался.

Надо было показать, что я сыт и пришел не охотиться, поэтому я сел в снег и посмотрел на него. Человек заговорил. Наверное, он уже догадался, зачем я пришел. Его голос звучал немного прерывисто, но приятно для слуха. Я понимал не все, хотя слушал очень внимательно. Но пока он не говорил ничего важного. Это чувствовалось по интонациям. Он опасался, что я пришел охотиться, но ведь я показал, что сыт, и потом, он должен был знать, что никто, кроме него, не поможет мне стать прежним. Человек вдруг поднял свою железную штуку. Поднес ее к лицу, и я увидел, что у него есть еще один глаз, огромный, блестящий с черной пустотой на дне. Глаз мне так не понравился, что я едва не зарычал на него, но сдержался, вспомнив – человек хочет вернуть мне прежний покой…

3
{"b":"116134","o":1}