Будильник утром зазвонил с тревожными нотками и каким-то особенным дребезжанием. То ли потому, что стоял на книге, а не на полированной поверхности тумбочки, то ли по другой причине. На душе отчего-то было тревожно. Только Маша сварила кофе и включила компьютер, чтобы просмотреть новости и почту, как ей позвонили с телевидения.

– Стрельцова, для тебя есть работа, – сообщил босс. Голос его был уставшим и слегка раздраженным. – Приезжай скорее.

– Через сорок минут буду, – пообещала Маша, отрываясь от заметки, в которой сообщалось о громком преступлении – ограблении Федерального Резервного банка на Манхэттене. Сплетни, скорее всего, но интересно.

Звонок босса девушку удивил – обычно Маше звонил секретарь, а вызов с утра пораньше на работу – вообще что-то новенькое. Босс решил начать ухаживать за ней таким странным способом, предлагая хорошие темы? На него не похоже. Он, конечно, тип еще тот, но к сотрудницам приставать не станет. Публичный человек – себе дороже.

По всей видимости, случилось какое-то происшествие с нью-йоркскими русскими. Иначе зачем нужна она, практикантка, когда на канале круглосуточно дежурит съемочная группа, готовая выехать в любую часть города? Маша отдавала себе отчет, что сейчас она ценна для канала прежде всего как знаток русского языка и русской культуры. Опыта работы на телевидении у нее было совсем немного, а журналистов на канале хватало.

До офиса удалось добраться за тридцать пять минут, и все равно босс раздраженно бросил:

– Почему так долго? Мы поручаем тебе репортаж года, а ты не можешь взять такси, едешь на метро!

Маша насторожилась, но спорить не стала. Мало ли, что босс не возразил ей, когда она сказала, что доберется за сорок минут… Начальник всегда прав.

– Ты будешь снимать Федеральный Резервный банк, – добавил босс. – Слышала, что там произошло?

– Да. Неужели правда?

– Конечно. Поторапливайся! Стив ждет тебя в машине. Самое главное – постарайся переговорить с охранником. Их было пятеро, а выжил только один. Он русский и, говорят, что он в шоке.

– Наверное, после контузии перестал говорить по-английски? – предположила Маша.

– Вообще ничего не говорит. Молчит. И официальные власти молчат. Но они пустили журналистов внутрь. В сами хранилища. Ты видела картинку?

– Нет. Только слышала, что банк раскурочили.

– И как ты можешь работать на телевидении, если узнаешь новости последней? – вновь возмутился босс, хотя сам не дал ей ознакомиться с подробностями ограбления, вызвав на работу. – Ужасное зрелище. Вырванные с кусками стены бронированные двери. Покореженная арматура в руку толщиной. Мертвые охранники. Изморозь на стенах – похоже, стены замораживали, прежде чем взрывать. Все сияет, как зимой, и ни следа золота.

Солидное, похожее на большой старинный дворец здание Федерального Резервного банка терялось на фоне небоскребов Манхэттена. Небольшое пространство вокруг здания было заставлено полицейскими автомобилями, микроавтобусами ФБР и машинами прессы. Спутниковые тарелки на автомобилях, операторы с камерами, папарацци с фотоаппаратами, люди в форме, праздные зеваки, которых никак не удавалось оттереть подальше… Многие, в том числе и журналисты, смотрели под ноги – словно надеялись поднять оброненный грабителями слиток. Еще бы – найти хотя бы один, и можно безбедно пожить год-другой. Ведь в банках золото хранят в крупных слитках, килограммов по десять, а увезти все золото без потерь практически нереально. Тринадцать тысяч тонн – такое и вообразить трудно. Что-то обязательно потеряется по дороге.

Маша слабо представляла себе тринадцать тысяч тонн, и решила пересчитать золото в грузовики. Если тяжелый грузовик может увезти сорок тонн груза, то тринадцать тысяч тонн – это триста двадцать пять тяжелых грузовиков. Реально ли угнать такую колонну с Манхэттена? Пожалуй, нет…

– Исчезло всё золото. Совершенно всё, до последнего слитка, до монетки, – рассказывал журналистам какой-то банковский служащий. Может, пресс-секретарь банка, или кто-то из руководства. Черный костюм банкира выглядел помятым, темно-синий галстук сбился набок, а один из лацканов пиджака и рукав были ощутимо испачканы грязью – похоже, банкиру пришлось полазить по подвалам золотохранилища, и они оказались не слишком чистыми. – Не осталось ровным счетом ничего.

– Правда ли, что вчера банк получил еще две тонны золота? – поинтересовался журналист в ярко-красной кепке. Микрофон с лейблом телеканала он, казалось, пытается засунуть интервьюируемому в рот.

– Да, так, – не стал отрицать тот.

– Может быть, в контейнерах хранилось вовсе не золото? Рассматриваете ли вы вариант внешнего проникновения?

– Варианты рассматривает полиция, – отмахиваясь от назойливого микрофона, бросил банкир. – Но банковские специалисты и охрана тщательнейшим образом проверили груз. Ничего подозрительного в нем не содержалось.

– А не является ли исчезновение золота провокацией? Своего рода дефолтом Федеральной Резервной системы? – вмешался в разговор другой корреспондент, оттирая коллегу.

– Что за чушь, – вздохнул банкир. Он, наконец, заметил, что его пиджак в грязи и попытался отряхнуть его. – Это мы даем всем в долг. Понимаете? Мы! Но, опасаюсь, теперь давать будет нечего.

Махнув на журналистов испачканной рукой, он отступил куда-то во внутренние помещения банка – а толпе журналистов преградили путь полицейские.

Стив, который снимал импровизированную пресс-конференцию, после бегства жертвы репортеров обернулся и дернул Машу за локоть.

– Девочка, надо работать! Куда идем? Кого ищем?

– Охранника. Где мы можем найти выжившего охранника?

– В больнице, я полагаю. Или здесь, в комнате для допросов. То есть в той комнате, которую выбрало для допросов Федеральное бюро расследований. Босс поручил тебе обработать его? Это же главный свидетель, к нему нас не пустят.

– Что же делать?

– Старина Стив с тобой. Он бывал в переделках. Охранника мы, конечно, не увидим, но кое-кого можем отыскать. Особенно если нашего персонажа еще не отвезли в больницу.

– Кого мы тут найдем? – удивилась Маша.

– Родных – они ведь наверняка приехали сюда, волнуются. Кстати, ты знаешь, как зовут русского охранника?

– Нет. Ты полагаешь, все нью-йоркские русские знакомы друг с другом? Откуда мне его знать?

– Зато Стив знает, – оператор достал из нагрудного кармана жилета оранжевую бумажку и сунул ее девушке.

Маша прочла записанное латинскими буквами имя: «Игорь Козырев».

Пора было что-то делать самой. Ведь журналист и руководитель их группы – она, а пока что руководит Стив, который, по-хорошему, должен выполнять ее команды. Но что делать? Как?

– Между прочим, кое-кто предполагает, что за дело взялась русская мафия, – усмехнулся Стив, глядя на озадаченное выражение лица девушки. – Чушь, конечно. Ограбление инсценировано. Сами вывезли золотишко, а теперь даже прессу в хранилище пускают. Где это видано – показывать свои подвалы? Так что дело нечисто… На бирже начнется такая паника – только держись.

– Наверное, – вздохнула Маша. – Значит, ты полагаешь, нужно найти родных? Но как мы их узнаем в этой толпе?

– По скорбным лицам. Родные ждут новостей, а не рыщут глазами по земле в поисках слитка.

Маша решила не проводить физиогномических опытов. Набрав в легкие побольше воздуха, она закричала по-русски:

– Родные Игоря Козырева! Подойдите, пожалуйста, сюда! Родные Игоря Козырева, вы нам нужны!

Мужчина в коричневом пиджаке, с большими залысинами, стоявший в каких-то двадцати метров от Стрельцовой, удивленно посмотрел на журналистку и сделал шаг вперед.

– Вы отец Игоря? – по-русски спросила Маша.

– Да, – ответил мужчина. – А вы кто? И зачем я вам нужен?

Рита Уилсон возвращалась с неудачного свидания поздно ночью. Пешком – денег на такси не было, а в метро спускаться не хотелось. Да и глупо ждать поезда час, чтобы проехать одну остановку. Благо, места вокруг спокойные и респектабельные – недалеко финансовый район, на улицах полно копов.