4. В СССР отсутствовала молодёжная культура. Над молодёжью издевались, запрещали слушать эстрадную музыку, носить модную одежду. В этом смысле показателен фильм «Москва слезам не верит». Пафос фильма (в социальном плане ВЕЛИКОГО) заключался в том, что там существует правильная мотивация, показаны реальные ценности людей, а не извращённые. Но даже там издевательство над молодёжью и именно сексуальное. Молодой парень, ухаживающий за девушкой, изображён бессмысленным садистом, получающим от главного героя по зубам. Меньшов всем «дал утешение»: и измученным производством советским женщинам и пьяненьким советским мужикам. А молодые «галковские» получили от Меньшова в рожу. Я про это Меньшову и сказал при встрече: чего ж вы, шестидесятники, так нас… Лепили из забитого, домашнего (первого домашнего в СССР) поколения сексуальных хамов.
5. Автомобили в СССР стоили безумно дорого, ряд марок отсутствовал в открытой продаже. Качество соответствовало современным машинам, выпускаемым в РФ, но сервисного обслуживания толком НЕ БЫЛО. Отсюда и возникло выражение — «тачка». Колесо катится, а человек работает.
6. В СССР существовал закон о тунеядстве, т.е. труд носил принудительный характер. Из-за этого существовала огромная армия скрытых безработных (скрытая безработица — прямое следствие любой плановой, т.е. искусственной экономики) вынуждена была работать за гроши на невыгодной или просто ненавистной работе. Очень тяжело было лицам свободных профессий. Люди с университетским образованием работали дворниками, истопниками, сторожами. Особенно вредной была скрытая женская безработица. Масса женщин сидела на бессмысленной якобы работе с символической зарплатой, а их 3-летних детей воспитывали бабушки. В результате подрывался статус хозяйки дома, это приводило к деформации и так не устоявшегося городского быта. Закон о тунеядстве — это рабство. Сейчас Вы хозяин своей судьбы — что хотите, то и делаете. Надоела работа — ушли. Работала женщина парикмахером, мужик бросил. Плюнула на всё и уехала на юга. Или заперлась в квартире и стала сочинять стихи. А представьте, что Вам в дверь «дзынь» — МИЛИЦИОНЕР. «Почему нарушаете, почему ведёте антиобщественный образ жизни?». Вы ему объясняете: я это, я то. Он: «Ну-ну, в течение месяца чтобы принесли справку с места работы». Не принесёте, начнётся выяснение, с кем спите, как, платят ли вам за это деньги. Всё это будет выяснять полупьяный дядя Гриша с полусредним образованием. Дышать вам в лицо луком, составлять протокол. ПОДУМАЙТЕ, что это значит.
7. Последнее по месту, но первое по значению. Бытовая жизнь в СССР носила злобно-извращённый, садистский характер. (Неудивительно, что садизма не избежал даже Меньшов.) На людей всё время орали, при чём это не были перепалки — нет, нападали на заведомо беззащитные жертвы и начинали хулиганить. В школах озверевшие тётки-учителя прорабатывали нерадивых учеников. В магазинах хамки-продавщицы орали на покупателей. Дома родители орали на детей и друг на друга. Причём, подчёркиваю, ор увеличивался именно в случае заведомого превосходства одной из сторон. Это не итальянские перепалки между матронами. Это садистское топтание жертвы ногами. По телевизору старики орали на молодёжь. Уборщицы шипели и плевали в сторону следящих «гостей». И даже хуже — очень часто «ор» был изводящей многочасовой проработкой с деланным сочувствием — это напоминало тихую расправу паука со своей жертвой.
Последние отголоски этого садизма исчезли где-то в районе дефолта 1998 года. Тогда я видел последнюю сцену, уже удивившую: старенькая интеллигентная женщина задремала в метро, на Сокольниках из поезда попросили всех выйти. Все вышли, она сидит, и тут, ещё до обхода состава машинистом, другая бабка (простая пассажирка) как заорёт с перрона:
— Ну, чего расселась, раззява! Вон отсюда!!!
Жертва вскочила и растерянно заметалась по вагону, ища выход. Это ОНО. «Развитой социализм». Забыли люди.
Мне кажется, надо различать имманентные недостатки демократии и недостатки тоталитарного режима, сохранившиеся или даже развившиеся в эпоху его либерализации. Например, значительная часть населения в постсоветской России стала жить беднее. Но есть ли бедность населения признак капиталистической экономики? Скорее это типичный пережиток социализма. Система распределения продуктов в условиях социалистического «осадного положения» разрушена, но несколько поколений утратили навыки экономической самостоятельности. Уровень доходов особи в значительной мере зависит от уровня её интеллекта. Социализм сильно нивелировал интеллектуальное неравенство, кроме того, основная масса населения была оболванена пропагандой. Эти люди были выпущены в капиталистический рынок, то есть, поставлены перед необходимостью принимать стратегические решения. В результате неправильных решений они быстро потеряли собственность, доход, а зачастую и жизнь. Социализм превратил людей в полипы, а затем «воду спустили».
Я давно заметил, что споры сторонников социализма с его противниками можно описать вот такой метафорой. Стоит человек на морозе в демисезонном пальтишке, замёрз как собака. Жалуется: «Холодно». А ему из окна натопленного дома распаренный чаями-вареньями «оппонент» резонно возражает: «А мне не холодно». Кому было «не холодно» при социализме или там не жил, или жил на правах особых. Это дети партийной номенклатуры, генералитета, спецслужбисты.
Сейчас забыли НАПРОЧЬ, что социализм был системой абсолютного, тотального неравенства. Общество делилось на касты. Вроде бы всё было при коммунистах типовое: жилища, одежда, магазины, школы, армия, газеты. СТАНДАРТ. И невдомёк многим современным молодым людям, что разница между полюсами этих стандартов была гигантская.
В детстве жестокие родители направляли меня в пионерские «лагеря». Каждый год на две, а то и на три смены. Более культурный отец лицемерно улыбался: «Отдохнёшь на свежем воздухе, наберёшься сил.» (Умудрялся выгонять «на свежий воздух» даже зимой.) Простодушная мать говорила без затей: «Хоть отдохнём тут от тебя. Надоел, сил нет». Я не понимал, что родители у меня ненормальные, и верил в первый вариант, считая, что мама шутливо «ворчит».
«Лагеря» я, умный и впечатлительный ребёнок, ненавидел до рвоты. Буквально. За день до отъезда у меня начиналась сильная рвота на нервной почве. Под утро родители выносили таз с блевотиной, обтирали морду мокрым полотенцем и в полубессознательном состоянии тащили любимое чадо за руку к автобусу или поезду: «шнеллер-шнеллер». Не то, чтобы в лагерях меня сильно третировали, наоборот, без пресса «учёбы» я, скорее, расправлял крылья. Но скучал по дому, мне казалось, что родители меня забудут, я не мог заниматься там любимыми занятиями, а главное, я очень быстро врастал в ситуацию, лагеря же были все РАЗНЫЕ.
Внизу социальной лестницы были лагеря родителей — мамин от швейного объединения и папин от завода «ЗиЛ». Зиловский лагерь был гигантский, с десятками отрядов. Это был настоящий «город детей»; Бухенвальд со сталинской детской архитектурой: гипсовые трубачи, трибуны, ор радио, фабрика-столовая, к которой подгоняли по рельсам вагоны продуктов.
Образ жизни? Что сказать… Во время кормёжки добрая повариха принесла на подносе дополнительные порции компота из сухофруктов: «Берите ребятки, у нас лишнее осталось». Мальчик из старшего отряда солидно взял, остальные испуганно отказались. Я не понял, решил воспользоваться халявой. Старшеотрядник смотрел на меня, загадочно ухмылялся. Я вышел, держа в руках компотный бонус — абрикосовые косточки. Их полагалось разбить кирпичом и съесть, а то и сточить об асфальт, аккуратно выковырять вкусную начинку и сделать свистульку. На выходе старшеотрядник с размаха ударил меня поддых, добавил сверху по шее ребром ладони. Косточки покатились по асфальту…
Совсем другой лагерь был под Солнечногорском, у озера Сенеж. Путёвки туда доставал дядя, преподаватель в Академии бронетанковых войск (АБТВ) имени Малиновского. Лагерь был небольшой, в несколько отрядов, находился на территории воинской части. У АБТВ там был полигон и летние лагеря для курсантов. В лагере процветала шагистика, детей офицеров воспитывали как потомственных военных. Водили на стрельбища, танкодром, учили стрелять, ориентироваться на местности.
