– Не знаю, как Линк скажет. На ночь остаемся точно. Мы на земле до четырнадцати ноль-ноль. Нам приказано просто быть готовыми лететь куда угодно в любой момент.
– У вас замечательный самолет, капитан. Вам разрешается оставаться здесь до четырнадцати ноль-ноль. Если понадобится продлить пребывание, вызовите до наступления этого времени службу наземного контроля. Когда будете готовы, пройдите таможню через этот выход. И попрошу, чтобы весь экипаж прошел таможенный досмотр вместе.
– Конечно, вот только заправимся.
– Вы и экипаж в курсе, что ввоз любого огнестрельного оружия в колонию строго запрещен? Мы здесь, в Гонконге, относимся к оружию с большим беспокойством.
– Я тоже, суперинтендент, и не только здесь. Поэтому единственный ключ от шкафа с оружием у меня.
– Прекрасно. Если возникнут проблемы, прошу звонить мне в офис. – Армстронг вышел и направился в салон, следуя чуть позади Свенсена.
Джанелли наблюдал, как он проверяет паспорт у стюардессы. Она девчонка симпатичная, Дженни Поллард.
– Сукин сын, – пробормотал он, а потом спокойно добавил: – Что-то здесь не так.
– А?
– Где это видано, чтобы старшие офицеры уголовного розыска проверяли паспорта, черт возьми? Ты уверен, что у нас ничего такого нет?
– Уверен, черт возьми. Я всегда все проверяю. Даже запасы Свенсена. В вещах Линка – или Кейси, – конечно, не копаюсь, но они и не допустят глупостей.
– Я летаю с ним уже четыре года, и ни разу… Тем не менее что-то здесь не так, это точно. – Джанелли устало потянулся и устроился поудобнее в кресле пилота. – Господи, я не отказался бы от массажа и недели отдыха.
В салоне Армстронг передавал паспорт сержанту Ли, который поставил в нем отметку.
– Благодарю вас, мисс Поллард.
– Благодарю вас.
– Это весь экипаж, сэр, – сказал Свенсен. – Теперь мистер Бартлетт.
– Да, пожалуйста.
Свенсен постучал в центральную дверь и открыл ее, не ожидая ответа.
– Линк, познакомься, это суперинтендент Армстронг, – произнес он с непринужденной фамильярностью.
– Привет, – проговорил Линк Бартлетт, поднимаясь от стола и протягивая руку. – Могу я предложить вам выпить? Пива?
– Нет, спасибо. Чашку кофе, если можно.
Свенсен тут же направился на кухню:
– Сейчас принесу.
– Будьте как дома. Вот мой паспорт, – сказал Бартлетт. – Извините, я на минутку. – Он вернулся за печатную машинку и снова стал стучать по клавишам двумя пальцами.
Армстронг неторопливо рассматривал его. Песочные волосы, голубые с серым глаза, властное, симпатичное лицо. Худощавый. Спортивная рубашка и джинсы. Он пролистал паспорт. «Родился в Лос-Анджелесе 1 октября 1922 года. Молодо выглядит для своих сорока. Московские отметки, как и у Кейси Чолок, других поездок за „железный занавес“ не было».
Глаза Армстронга скользили по помещению. Оно было просторным, на всю ширину самолета. Короткий коридор по центру, ведущий в хвостовую часть, с двумя кабинами по обеим сторонам и двумя туалетами. А в конце последняя дверь – видимо, кабина хозяина.
Салон был оборудован как коммуникационный центр. Телетайп, международная телефонная связь, встроенные пишущие машинки. На переборке – часы с подсветкой, показывающие время по всему миру. Шкафы для документов, копировальный автомат и встроенный письменный стол с обтянутой кожей столешницей и грудой бумаг. Полки с книгами. Книги по налогообложению. Несколько изданий в мягкой обложке. Остальные – про генералов или написанные генералами. Десятки таких книг. Веллингтон, Наполеон, Паттон, «Крестовый поход в Европу» Эйзенхауэра, «Трактат о военном искусстве» Сунь-цзы…
– Пожалуйста, сэр, – донеслось до увлекшегося Армстронга.
– О, благодарю вас, Свенсен. – Он взял чашку с кофе и добавил немного сливок.
Свенсен поставил рядом с Бартлеттом открытую банку охлажденного пива, забрал пустую и ушел обратно на кухню, закрыв за собой дверь. Бартлетт перечитывал напечатанное, прихлебывая пиво из банки, потом нажал на кнопку вызова. Тут же появился Свенсен.
– Передай Джанелли, чтобы попросил диспетчерскую отослать вот это. – Свенсен кивнул и вышел. Бартлетт расправил плечи и повернулся в крутящемся кресле. – Прошу прощения, нужно было отправить это не откладывая.
– Ничего-ничего, мистер Бартлетт. Ваша просьба переночевать удовлетворена.
– Спасибо, большое спасибо. Свенсену тоже можно остаться? – Бартлетт ухмыльнулся. – Хозяин из меня никудышный.
– Хорошо. Как долго ваш самолет пробудет здесь?
– Это зависит от нашей завтрашней встречи, суперинтендент. Мы надеемся заключить сделку со «Струанз». Неделю, дней десять.
– В таком случае завтра вам нужно будет переставить самолет в другое место. У нас в шестнадцать ноль-ноль прибывает еще один ВИП-рейс. Я попросил капитана Джанелли позвонить в службу наземного контроля до четырнадцати ноль-ноль.
– Спасибо. А разве начальник департамента уголовного розыска Коулуна обычно занимается здесь вопросами перестановки?
Армстронг улыбнулся:
– Мне нравится, когда я знаю, что творится в моем подразделении. Утомительно, конечно, но я привык. К нам не так часто прилетают частные самолеты, да еще такие, которые встречает лично мистер Чэнь. Мы любим по возможности услужить. Компании «Струанз» принадлежит большая часть аэропорта, а Джон – мой приятель. Вы с ним давно дружите?
– Мы встречались в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, и он мне очень понравился. Послушайте, суперинтендент, этот самолет – мой комму… – Зазвонил один из телефонов. Бартлетт снял трубку. – О, привет, Чарли, что там в Нью-Йорке?.. Господи, да это здорово. Сколько?.. О’кей, Чарли, покупай весь пакет… Да, все двести тысяч акций… Конечно, первым делом с утра в понедельник, как только начнутся торги. Пошли мне подтверждение по телексу… – Бартлетт положил трубку и повернулся к Армстронгу. – Прошу прощения. Так вот, суперинтендент, этот самолет – мой коммуникационный центр, и я без него как без рук. Если мы задержимся на неделю, можно ли мне будет приходить сюда и уходить?
– Боюсь, это уж «как кости лягут», мистер Бартлетт.
– Это означает «да», «нет» или «может быть»?
– О, это жаргонное выражение, которое значит «непросто». Прошу прощения, но нашей службой безопасности в аэропорту Кай-Так введены особые порядки.
– Если вам придется поставить дополнительных людей, я с удовольствием заплачу.
– Это вопрос безопасности, мистер Бартлетт, а не денег. Телефонная система в Гонконге первоклассная, и вы это оцените. – «А контрразведке будет гораздо легче контролировать ваши звонки», – добавил он про себя.
– Ну, если вы сможете решить этот вопрос, я буду признателен.
Армстронг пил небольшими глотками свой кофе.
– Вы первый раз в Гонконге?
– Да, сэр. Первый раз в Азии. Самая дальняя точка, куда я забирался, – Гуадалканал,[17] и было это в сорок третьем.
– Служили в армии?
– Служил, сержантом в инженерных войсках. Строительство. Чего мы только не строили: ангары, мосты, лагеря – все подряд. Здорово было. – Бартлетт отхлебнул из банки. – Точно не хотите выпить?
– Нет, спасибо. – Армстронг допил свою чашку и стал вставать. – Благодарю за кофе.
– А можно я задам вам один вопрос?
– Конечно.
– Что собой представляет Данросс? Иэн Данросс. Который возглавляет «Струанз».
– Тайбань? – Армстронг расхохотался. – Это смотря кого спросить, мистер Бартлетт. Вы с ним не знакомы?
– Нет еще. Завтра познакомимся. За ланчем. Почему вы называете его «тайбань»?
– «Тайбань» по-китайски означает «верховный вождь» – человек, обладающий высшей властью. Для китайцев все главы старых торговых домов – тайбани. Но даже среди тайбаней всегда есть тот, кто стоит выше всех. Тайбань с большой буквы. Компанию «Струанз» называют Благородный Дом или Благородный Хонг, а «хонг» означает «компания».[18] Так повелось с начала торговли с Китаем и самых первых дней Гонконга. Гонконг основан в тысяча восемьсот сорок первом году, двадцать шестого января. Основатель фирмы «Струан и компания» – Дирк Струан – был и в некотором смысле остается человеком легендарным. Для одних он – пират, для других – выдающаяся личность. Во всяком случае, свое состояние он сделал на контрабанде индийского опиума в Китай. На вырученное серебро покупал китайский чай и отправлял в Англию на целой флотилии китайских клиперов. Он стал королем коммерсантов, получил титул Тайбаня, и с тех пор «Струанз» всегда стараются быть первыми.
