Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Платон — первоклассный мастер слова, несравненный стилист. Этот великий портретист слова, по выражению Т. Гомперца, дает читателю живой и ясный образ Сократа: об идеализации образа Сократа у Платона

35

можно говорить в том смысле, в каком она свойственна вообще творениям великих портретистов (существенные черты обрисованы ярко, все второстепенное и лишнее опущено или затемнено). Как художник, как портретист слова, Платон, несомненно, приукрасил и идеализировал Сократа. И тем не менее это лучше, чем если бы он дал «фотографию» Сократа, стремясь передать лишь внешнее сходство изображения с оригиналом.

"Портрет" Сократа дан Платоном в различных планах (философско-этическом, социально-политическом, художественно-историческом, биографически-личностном), причем Сократ представляется всегда как идеал мудреца, как идеал человека и гражданина. Платоновская идеализация Сократа, имевшая целью раскрытие его «эйдоса», идеальной сущности, была направлена вместе с тем на то, чтобы сделать образ этого философа в художественном отношении более жизненным и более реалистическим (драматическим)1.

Бесспорно, из диалогов Платона нелегко установить, кем был исторический (неидеализированный) Сократ и чему он учил на самом деле. Хотя в сочинениях Платона

______________

1 Известный исследователь диалогов Платона Магалес-Вилена, говоря, что платоновская идеализация Сократа переходит в аллегорию и символ, признает тем не менее, что портрет Сократа, данный Платоном, является более «реальным» и более живым в той мере, в какой портрет, выполненный великим художником, является более живым и «реальным», более близким к жизни, чем точная «копия» натуры. По Магалес-Вилена, платоновский Сократ "соответствует духу, если не букве аутентичного сократизма" (76, 220). Аналогичные суждения высказывает также советская исследовательница Т. В. Васильева: "Считается, что Платон — не самый надежный источник сведений о Сократе. Скажем больше — в силу крупного масштаба своей личности — как раз самый нененадежный, если преследовать достоверность исторического факта, но по той же причине и наиболее надежный, во всяком случае, наиболее почтенный там, где речь идет о культурно-историческом феномене" (8, 282).

36

(за исключением «Законов», считающихся в хронологическом отношении последним диалогом) Сократ всегда фигурирует в числе собеседников и часто выступает в качестве лица, направляющего ход беседы, тем не менее в диалогах Платона (особенно зрелого и позднего периодов его творчества) мы по большей части имеем дело с самим Платоном. Дело в том, что платоновский Сократ испытывает ту же эволюцию в своем творчестве, что и сам Платон на протяжении большей части его жизни. Однако это обстоятельство — не повод для пессимизма. По справедливому замечанию Стенцеля (90, 867), решающим в проблеме Сократа является не то, что Платон приписал своему учителю, а то, какая именно идея Сократа получила дальнейшее развитие у его ученика. На основе эволюции взглядов Платона можно, например, установить границу между ним и Сократом, когда речь идет о благе как о предмете знания. Отталкиваясь от сократовских бесед о добродетели и благе, Платон рассматривает вопрос о благе в «Федоне» (76 d) и в «Государстве» (504 d и ел.) на более высоком теоретическом уровне, чем в «Меноне» (87 е, 88 а-Ь). Прибавим, что для непредубежденного исследователя очевидна преемственная связь между идеей Платона о правителях-философах и убеждением Сократа в том, что государственное правление, подобно любой профессиональной деятельности, предполагает соответствующие знания и навыки.

Далее, из свидетельств Платона бывает подчас легче выяснить не то, чему Сократ учил, а то, чему он не учил (что само по себе не так уж мало). Так, в диалоге «Софист» (267 d) Платон, говоря о дихотомическом методе деления понятий (как о своем собственном нововведении), заявляет, что этот метод был совершенно чужд его предшественникам (а тем самым и Сократу). Не подлежит также сомнению, что Сократ был далек от идеи

37

бессмертия души и теории припоминания, приписываемых ему в платоновских диалогах «Менон» и «Федон». Дело в том, что в сочинении "Апология Сократа" (29 а- Ь), относящемся к числу ранних произведений Платона и потому рассматриваемом в качестве одного из наиболее соответствующих воззрениям и учению исторического Сократа, Сократ со всей определенностью утверждает, что он ничего не знает о загробном мире, т. е. смертности или бессмертии души,

Произведения, относящиеся к раннему периоду творчества Платока, напоминают знаменитые речи в «Истории» Фукщщца, которые были «сочинены» самим Фуки-дидом и вложены в уста описываемых им исторических лиц. Однако приводимые в его «Истории» речи — не исторические вымыслы и не литературные фикции. Как говорит сам Фукидид: "Речи составлены у меня так, как, по моему мнению, каждый оратор, сообразуясь всегда с обстоятельствами данного момента, скорее всего мог говорить о настоящем положении дел, причем я держался возможно ближе общего смысла действительно сказанного" (I, 22, 1). Эти слова Фукидида очень верно, на наш взгляд, были перефразированы применительно к Платону С. А. Жебелевым: "Беседы Сократа, содержащиеся в моих диалогах (ранних, в особенности), составлены у меня так, как, по моему мнению, он скорее всего мог говорить на ту или иную тему, сообразуясь с ее характером и с мыслями других собеседников; я не стремился, да и не мог стремиться, передать дословно беседы Сократа, а ограничивался лишь воспроизведением общего смысла их" (20, 89–90).

В целом степень исторической ценности свидетельств Платона в качестве источников сведений о Сократе в различных его диалогах неодинакова и зависит обычно от времени их написания. Не вдаваясь в разбор такой

38

большой и специальной темы, как вопрос о периодизации, о хронологической последовательности произведений Платона на протяжении его 50-летней литературной деятельности, отметим, что Платону было 20 лет, когда он в 407 г. до н. э. встретил Сократа. В течение последующих 8 лет, т. е. до самой смерти Сократа, Платон находился в числе непосредственного окружения последнего. Встреча с Сократом, общение с ним оказали огромное влияние на молодого Платона, и не исключено, что они явились поворотным пунктом в его жизни и творчестве, вызвали в нем, по мнению известного советского исследователя творчества Платона А. Ф. Лосева, глубочайшую духовную революцию. Этим огромным влиянием (а не просто литературно-художественны-ми мотивами) объясняется наблюдаемое почти во всех диалогах Платона обязательное участие Сократа в беседах, нередко выделение его фигуры среди участников диалога1.

Произведения раннего периода творчества Платона обычно называют сократическими. Одни ученые полагают, что некоторые из них были написаны в последние годы жизни Сократа. Другие относят все произведения раннего Платона ко времени после смерти Сократа. Как бы то ни было, большинство исследователей сходятся в том, что произведения молодого Платона, отличающиеся сократовским (вопросно-ответным) методом анализа понятий, наиболее аутентичны высказываниям исторического Сократа. Заслуживает внимания и то, что в этих сочинениях по преимуществу рассматриваются этичес

_____________

1 Свидетельством признания этого влияния служит позднейшая легенда о том, будто Сократ накануне встречи с Платоном видел во сне у себя на груди лебедя, высоко взлетевшего со звонким криком, и на другой день, встретив Платона, Сократ воскликнул: "Вот мой лебедь!"

39

кие проблемы, исследуются различные добродетели, развивается мысль о том, что добродетель в конечном счете основана на знании, сводится к ней. Так, «Лахес» посвящен трактовке мужества, «Хармид» — благоразумия (sophrosyne) «Евтифрон» — благочестия, «Лисий» — дружбы, и т. д.

Наконец, обращает на себя внимание работа С. Луис (76, 241–263), в которой вновь предпринята попытка решить "проблему Сократа" посредством отделения в диалогах Платона того, что относится к историческому Сократу, от того, что принадлежит самому Платону. Ориентируясь на Аристотеля (Метафизика. XIII, 4, 1086 в), согласно которому Сократ не разделял общее и единичное, С. Луис выявляет тончайшие нюансы в диалогах Платона и приходит в частности к следующим выводам: отделив общее от единичного и истолковав его как понятие (как идею), Платон избежал сократовского незнания, то есть затруднения, связанного с определением понятий. Так, в диалоге «Менон» Платону удается почти незаметно перейти от сократовского незнания к своему, т. е. платоновскому знанию. Дело в том, что до поры до времени Менон и Сократ не могут дать определения добродетели (Менон, 80 a-d). Но затем, начиная с утверждения, что "исследовать и познавать — это как раз и значит припоминать" (81 d), Сократ предстает как человек, знающий природу всеобщего, и, благодаря искусству спрашивать, обращающий незнание собеседника в знание. Тогда между тем как Сократ, каким он представлен в ходе предыдущего изложения (и каким мы его знаем из так называемых сократических сочинений Платона), только тем и занят, что заставляет «знающего» человека становиться незнающим. Таким образом, здесь (Менон, 81 d и ел.) мы имеем дело не с историческим Сократом, а с самим Платоном.

7
{"b":"115935","o":1}