Когда кто-то собрался дотронуться до мнимого троглодита, Данила громко закричал:

– Близко не подходить. Порвет!

– А как же ты?

Толпа испуганно отхлынула, некоторые туристы поднялись в автобус и снимали оттуда, и лишь дама из иномарки, почему-то посчитала, что предупреждение Данилы к ней не относится. Она приказывала супругу:

– Вася, сними меня еще в этом ракурсе!

– По-моему она, поддатая! – тихо шепнул я Даниле. Ничего странного в этом не было, на дворе был праздничный день, Новый год, второе января. Помятый Фитиль, чувствовалось терпел из последних сил. Данила замахал руками:

– Все! Ша! Господа! Съемка закончена! Помогите, пожалуйста, погрузить тело снежного человека в машину. Он ранен! Нам в больницу надо его доставить.

Ничего бы конечно не случилось, если бы нас не отвлек один из суетливых туристов автобуса. Я его сразу заметил. Увидев в руках Данилы фузею, он, вместо того чтобы помочь с погрузкой, отвел моего дружка в сторону.

– Ты хозяин этого, э..э. э, – турист на мгновение замялся, – не знаю даже как правильно его назвать, неандертальца?

– Ну, положим, я! – сказал Данила. Турист воровато стрельнул глазами по сторонам и понизил голос до шепота.

– Продай мне его шкуру и череп! Я тебе хорошо за нее заплачу!

Данила опешил от его предложения, и привел, в качестве обоснования отказа, самый убедительный аргумент.

– Ты что мужик? Он живой! У него нога и несколько ребер сломано. Помоги лучше в машину погрузить!

Мой дружок стал поворачиваться, собираясь направиться к волокуше, когда его остановили за руку.

– А ты не волнуйся! – гудел ему в ухо суетливый турист, – пусть автобус уходит, и эта машина тоже. Мы его сразу добьем. И никто с нас не спросит! А шкура и череп будут наши. Мы озолотимся на этих реликтовых вещах!

– А ну! Все по машинам! – рявкнул на всю округу Данила и передернул затвор. – Кто подойдет к снежному человеку, стреляю без предупреждения. Ну! Есть желающие? Кто еще хочет его шкуру и череп? Подходи! Пулю в живот сразу схлопочешь!

Мой дружок поводил фузеей из стороны в сторону, нацеливая ее то на одного, то на другого туриста. То, что она не заряжена, знали только мы с ним. Вид у Данилы был страшный. Туристы, подпихивая друг друга в спину не хуже давешних Баранов ломанулись в автобус. И лишь у дамы из иномарки оказался отрезанным путь к отступлению. Она оказалась зажатой между снежным человеком и фузеей Данилы. Право выбора было за нею. Разъяренный Данила ей показался страшнее смирно лежащего снежного человека. Ей было уже не до фотографий. Она попробовала перепрыгнуть снежного человека, но толчковая нога не ко времени провались в снег. Господи, я содрогнулся от ужаса.

Второй ногой, острой шпилькой модного сапога она вонзилась в израненную грудь Фитиля. Как потом оказалось, он отлично слышал предупреждающий крик Данилы, и подумал, что добивая троглодита в него всадили нож. Шок, смертельная опасность, говорят, удесятеряет человеческие силы. Смирно, до этого лежащий снежный человек, схватил за ногу даму из иномарки, впился в нее зубами и опрокинул на снег.

Дикий, животный вопль потряс округу. Дама визжала, выдавая больше децибел, чем мог бы выдать Большой Академический хор Московской консерватории. Водитель автобуса на всякий случай попробовал завести движок, и включил зажигание. Однако он не перевел ручку скоростей на нейтралку и автобус с включенной скоростью неожиданно дернулся. Туристы, в страхе подумали, что их здесь бросают на растерзание ожившего троглодита и стали давить друг друга в дверях.

– Спасайся, кто может!

– Ой! Задавили!

– Дверь!

– Другую дверь откройте!

Кто-то в суматохе заехал прямо в глаз спавшему на переднем сидении пьяненькому туристу. Чисто рефлекторно, прокрутив в голове осевшие в подсознании выкрики и сыплющиеся из глаз искры, турист подумал, что в автобусе случился пожар. Еще когда он засыпал, то помнил, что над головой у него висит средство пожаротушения, его он и сдернул. Спросонья, мужик встал против течения, а когда его смяли, он ухитрился в давке сорвать пломбу с огнетушителя и дернуть за ручку. Струя пены хлобыстнула в визжащую толпу. Мужик попробовал навести порядок. Он заорал:

– Без паники! – и высадил тяжеленным, отечественным огнетушителем окно посередине автобуса. Затем, проявляя мужество и героизм попробовал вытолкать в образовавшийся проем прущую дуром на него тетку.

– Выходить туда! – скомандовал он ей. Но она смяв его, пронеслась над ним как асфальтовый каток.

А в это время, на дороге бредовое действо развивалось по своим специфическим законам. Наступившая на грудь троглодита визжащая дама из иномарки, вырвалась из его объятий, и, проваливаясь почти по пояс в снег, огромными скачками понеслась в лес. Вскочивший было на ноги Фитиль, снова, как подрубленный рухнул на волокушу. Между тем Данила держал наизготовку ружье, направляя его на автобус с туристами. Водитель иномарки сел за руль и неожиданно обратился к Даниле:

– Эй, охотники, вы что наделали?

– Что мы наделали? – грозно спросил мой приятель, не опуская ружья!

– Баба у меня рехнулась! Кто отвечать будет?

Как только был озвучен вопрос персональной ответственности, Фитиль-троглодит неожиданно громко застонал. Я нагнулся к нему и спросил, не хочет ли он показать народу свое личико? Он взмолился.

– Ты что, если они увидят, что я человек, а не зверь, они меня сейчас на части разорвут. Везите меня отсюда куда-нибудь!

Да, с дороги нам надо срочно убираться. Автобус, забрав всех туристов, тронулся с места. На снегу черными точками остались чернеть брошенные фотоаппараты и кинокамеры. Иномарка медленно заскользила вдоль кромки леса. Благоверный муж периодически сигналил и громко кричал:

– Зайка моя! Это я! Я твой зайчик! Выдь ко мне, зайка моя!

И в это время, на наше счастье или несчастье, на дороге показалась медленно ползущая милицейская десятка. Милицейский глаз – зорче соколиного. Непорядок он увидел на дороге. Во-первых, обрадованный появлением стражей порядка водитель иномарки выбрался из-за руля и стал, бегая вдоль обочины дороги, еще громче кричать: «Зайка моя! Выдь ко мне зайка моя!». Во-вторых, отъехавший автобус остановился метрах в ста от нас и из него высыпала галдящая толпа. В третьих, у Данилы на руках было незарегистрированное длинноствольное ружье неизвестной им марки. В четвертых, у обочины дороги, на волокуше лежало залитое кровью страшилище. В пятых, на дороге валялась дорогая фотоаппаратура и битое стекло.

Милицейская десятка остановилась. Из нее вышли два милиционера: сержант и лейтенант. Храбрые стражи порядка на всякий случай вытащили табельное оружие. Так они чувствовали себя уверенней. «Пристрелят еще чего доброго недоумка Фитиля», подумал Данила и бросился к одному из них, к лейтенанту Кольцову, старому знакомцу.

– Что тут случилось? – строго спросил лейтенант. Не успел мой приятель открыть рот, как мужик с иномарки пристал к милиционерам.

– Зайка моя убежала в лес. Помогите мне ее вернуть! – Он повернулся к лесу и возопил: – Зайка моя! Выдь ко мне, зайка моя!

Милиционеры многозначительно переглянулись. Лейтенант приказал сержанту:

– Вызывай скорую! Оттуда!

Сержант ушел к машине звонить, а лейтенант повернулся к нам.

– Кто-нибудь из вас вменяемо может объяснить, что здесь произошло?

Мой дружок коротко рассказал, что в шкуре троглодита лежит раненый Фитиль, что он своим видом напугал жену водителя иномарки и она, зайка убежала в лес, что в автобусе с туристами тоже оказались слабонервные, они сами разбили окно и со страху побросали фотоаппаратуру.

– А кто подстрелил Фитиля? – грозно обратился лейтенант к Даниле.

Все факты были против нас: фузея у нас, раненого на волокуше тащим мы, сами тоже перепачканы кровью и еще лебезим перед милицией.

– Никто в него не стрелял! Наоборот, мы его от медведя спасли! – мой дружок по возможности кратко, но красочно рассказал историю суперпоединка снежного человека и медведя, не забыв выставить главным героем себя.