Литмир - Электронная Библиотека

– Нет, это Степановка, а не Веселогорка. Не туда свернули, – Петр ткнул пальцем в листок. – Мост вон где, – и, развернувшись, махнул уже в сторону настоящей, а не бумажной Ворошилоград.

– Ах ты, черт. Как же я так оплошал? – незнакомец поспешно свернул карту и, закинув ногу на велосипед, буркнул, – спасибо.

– Да не за что, – Сказочников повернулся и пошел к Степановке.

С борщом он не угадал. Когда на Петре наконец повисели мать, сестра и все племянницы по очереди, перед ним поставили несколько тарелок, наполненных картошкой, квашенной капустой и солеными огурцами. Потом Наташка притащила здоровую корзину с пирожками, а когда сестра торжественно внесла в хату извлеченный из подпола

немаленький шматок сала, Петр не выдержал и спросил. – Никак во всесоюзную лотерею выиграли или может деньги по займу вернули? А, Наташка? – он посмотрел на сестру.

– Нет, – рассмеялась та, – просто нам теперь на трудодни больше долю выдают, да и на базаре кое-чего с огорода наторговали.

– Ого! А что, теперь и это разрешили?

– Ну, говорю же.

– Да ты соврешь – не дорого возьмешь.

– Да ну тебя, – сеструха обиженно засопела. – Ешь вон лучше.

– А вы?

– И мы. Мать вон сейчас от Трындычихи бутылек принесет и сядет, а я уже, – Наташка плюхнулась на лавку.

Петр, повертев фуражку в руках, прищурился и запустил ее в сторону крюка вбитого в стену.

– Попал, – он засмеялся, глядя, как фуражка покачивается на крюке.

– Все еще как мальчишка, – в дверях стояла Мария Семеновна. – Жениться уж давно пора, а он все ребячится. Говорю, давай Нинку соседку за тебя сосватаем.

– Опять ты, мам, за свое. Говорил же тебе, что жениться мне пока рано. Вот окончу командирские курсы, получу назначение…

– Во, во. В глухомань какую-нибудь Сибирскую. И жениться тогда тебе на медведе придется.

– Ничего, мам, все будет нормалек, – Петр встал из-за стола и, схватив огурец и пару картофелин, направился к двери. – И в Сибири поди люди живут.

– Поешь хоть нормально, – крикнула ему вдогонку Мария Семеновна, но Петра же и след простыл.

Егорыч перевернул газетный лист и продолжил водить очками вдоль строчек мелкого текста. Это манера чтения у него была такая. При этом, он еще шевелил губами будто читает вслух. Правильно, он в основном и читал вслух. А кому ж еще, если грамотных в деревне раз, два и обчелся. В смысле политически грамотных. Читать-то умели многие. Особенно молодежь. Но что взять с парней и девчат, у которых в голове одна рыбалка, купание, да лошади. Вот Ленька вроде ничего, смышленый, но тоже только самолетами своими бредит. Нет, в деле политического просвещения масс нужен серьезный подход.

Егорыч снова зашуршал газетой.

Среди верхушек акаций, растущих возле клуба, замелькала белобрысая голова.

Кто это? А Петруха! Ну, наконец-то стоящий собеседник. Будущий командир красной армии.

– Петруха, подь сюды.

– Че Егорыч?

– А вот послушай, что пишут: – «Товарищ Сталин в своем историческом докладе на пленуме ЦК ВКП(б) «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» дал блестящий анализ недостатков в работе партийных органов и органов безопасности и указал практические меры к их устранению.

Товарищ Сталин заострил внимание на вопросах о капиталистическом окружении и о современном троцкизме, превратившемся в оголтелую и беспринципную банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, действующих по заданиям разведывательных органов иностранных государств».

Петр присел рядом с Егорыч ем и достал папиросы.

– Вот дальше, дальше о главном.

– Да я слушаю, Егорыч, слушаю, – Сказочников дунул в папиросу и закинул ногу на ногу.

Егорыч прокашлялся и продолжил, – «Товарищ Сталин беспощадно вскрыл ошибки тех наших товарищей, которые неправильно представляют себе эти вопросы. Такие товарищи привыкли болтать о капиталистическом окружении, но они не понимают его подлинной природы, его существа, не понимают связи, которая существует между капиталистическим окружением и такими фактами, как шпионаж, диверсия, вредительство и террор, и не умеют сделать отсюда соответствующих выводов.

Эти товарищи забыли, говорил товарищ Сталин, о законе взаимоотношений между буржуазными государствами, в силу которого каждое из этих государств систематически засылает своих разведчиков, шпионов и диверсантов в тылы соседних государств.

Но если отношения капиталистических государств между собою определяются указанным выше законом, то может ли быть иным их отношение к СССР – стране победившего социализма, несущей счастье и освобождение от капиталистического рабства эксплуатируемым и угнетенным народам и трудящимся массам всего мира!

Конечно, нет! Вот почему капиталистические государства засылают в наши тылы, и будут засылать впредь вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства. Этих вредителей, шпионов, диверсантов и убийц иностранные разведки направляют в СССР, как своих агентов, используя их для своих преступных целей достаточно широко и умело. Такими наиболее подходящими для фашизма агентами в осуществлении этих преступных замыслов в настоящее время являются троцкисты, представляющие собой беспринципную банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц из иностранных разведок», – Егорыч перевел дух. Солнце клонилось к закату и его оранжевые лучи, преломляясь в ветвях деревьев, веселой стаей зайчиков плясали на газетных страницах.

– Давеча кум из города приезжал, – дед потер слезящиеся глаза, – говорит там целую банду этих супостатов поймали. Слышал?

– Нет, – Петр встал. – У нас на курсах об этом особо не говорят. Было одно политзанятие, где о Тухачевском, Екире и Уборевиче рассказывали и все.

– Послушай… – Егорыч осекся. По улице, со стороны Усть-Каменского в облаке пыли неслась телега, на которой, во весь рост стоял Витек Стогов. Казалось, телега вот-вот развалится на куски. На такой-то скорости.

– Батьку завалило, – повозку занесло, и самый младший из Стоговых едва удержался на ногах. – «Диктатуру» взорвали.

Он кричал еще что-то, но сквозь грохот колес доносились лишь непонятные обрывки фраз.

Одновременно вскочив, и Петр и Егорыч, рванули туда, откуда примчалась телега. Из других дворов тоже выскакивали люди, и вскоре по дороге, ведущей к шахтам, уже бежала почти вся Степановка. Петр с Егорычем, пробежав метров двести, вскочили в кузов громыхавшей по колдобинам полуторки, в котором уже сидели кузнец Михей, поселковый фельдшер Мамрюков с медсестрой и еще два каких-то мужика из района – то ли по почтовому делу, то ли землемеры какие.

Шахта «Диктатура пролетариата» была одной из самых крупных в Усть-Каменском, и на ней работало почти все мужское население Степановки.

Судя по всему, где-то там, в штреках все еще бушевал огонь. Над стволом шахты поднимался столб черного дыма, который пассажиры полуторки увидели еще от элеватора, а подъехав, увидели толпу народа, которую оттесняли подоспевшие НКВДшники. Несколько грузовиков с ними застряли в людском море, волнующемся у ворот.

А народ все прибывал и прибывал. Петр забрался на кабину, чтобы разглядеть, что происходит у входа в клети.

А там происходило что-то страшное. Левую клеть заклинило взрывом, а из правой, которую опускали и поднимали вручную, выгружали тела.

Их было много. И хотя часть трупов уже погрузили на грузовики, все равно возле проходной уже не хватало места. Тела лежали в три ряда, а клеть все продолжала совершать ходку за ходкой, выдавая на гора совсем не уголь.

Петр насчитал семьдесят пять тел. В углу у «ламповой», под брезентом лежало то, что осталось от шахтеров, оказавшихся в эпицентре взрыва.

Завыли бабы, которые стояли ближе других к оцеплению. Сквозь две шеренги НКВДшников они сумели разглядеть среди полуобгоревших трупов своих родных.

6
{"b":"115831","o":1}