- Ты, наверное, снова прав...
Николай, прищурив глаз, откусил сразу половину бутерброда, и весело задвигал упрямой челюстью, с удовольствием хрустя лопающимися икринками. Он подмигнул Андрею, и сунул ему в руку второй бутерброд. Андрей нехотя кусил. Потом ещё раз...
...Николай довольно жмурился, сидя с праздничным видом, и густо, заразительно посмеивался. Он громко звенел ложкой в кружке, травил одну за одной свои байки, излучая уютное спокойствие. Андрей, понемногу втянувшись, разулыбался; даже пару раз посмеялся, доверчиво, открыв рот, глядя на бывалого Николая. (За это умение обаять и заговаривать зубы Николая и прозвали Котом-баюном.)
Так Николай весело разглагольствовал и мазал бутерброды, один за одним. А сам думал о другом. Что вот так живёшь, горюешь, радуешься - а будущего у тебя уже нет... Ночью, когда Андрей задремал, он слазил на «Память Чечни». Ткаченко Андрей пропал без вести в Грозном, вместе с семьёй - в девяносто втором...
Вот так вот...
Николай подумал, что надо бы хлопнуть по рюмочке лекарства, и плевать на раннее время – так будет вернее. Он встал, чтобы открыть холодильник, как вдруг снова раздался звонок мобильного.
- Николай Иванович, вы только не напивайтесь, пожалуйста, - устало сказал в трубку знакомый низкий голос, и тут же исчез.
«Всё ведь знают!!!» - ёкнуло внутри, словно пол под Николаем подпрыгнул. – «Откуда?!!»
Однако, не шелохнувшись, он спокойно пробасил в опустевший телефон:
- Петя, ты с ума сошёл звонить сейчас?! Я всё помню!
И, как ни в чём ни бывало, повернулся к Андрею. Тот не обратил на звонок внимания.
- До часа дня у нас вагон времени. Пойдём бродить?
- Пойдём, - равнодушно согласился Андрей.
...Пока Николай лазил зачем-то в свой «форестер», широко распахнулась дверь парадного. По ступенькам бодро сбежал молодой, лет тридцати, светловолосый мужчина - холёный, в идеально выглаженных брюках и белой рубашке с коротким рукавом, с аккуратным пробором. Холёной, несколько хиловатой ручкой он прижимал к себе толстую папку.
- Доброе утро, - отчётливо сказал ему Николай.
Мужчина, глядя перед собой, проследовал мимо, не заметив приветствия, беззвучно насвистывая пухлыми губами, с думой в глазах, оставив лёгкий запах французского парфюма. Он открыл дверь огромного джипа, сияющего чёрным бриллиантом, и его полный стриженый затылок скрылся в кожаном нутре джипа. Следом исчезли брючина и лакированный ботинок. Джип величественно тронулся – оказалось, он заслонял пешеходную дорожку. Какая-то молоденькая мамочка, барахтавшаяся с коляской в рытвине на газоне, в отчаянных попытках объехать джип, обрадованно покатила коляску в освободившийся проход.
- Послал боженька соседа, - сплюнул Николай, оскалив мелкие кошачьи зубы и недобро глядя джипу вслед. – Ни разу, сучонок, не поздоровался – за все полгода... Ещё раз попробует не ответить – харю разобью, - в жёлтых глазах Николая вспыхнуло и погасло тигриное бешенство. - Обрати внимание, Андрей. Мелкая шишечка в каком-то комитете при мэрии, ему даже водитель не полагается. А машинка - за шестьдесят тысяч долларов. И квартирку тут прикупил за двести тысяч долларов... А ещё, говорят, коттеджик строит, именьице на несколько гектар. Куда уж тут секретарям обкома с их задрипанными чёрными «волгами»... Р-ряха на ширине бёдер, по-ме-щи-чек новоявленный...
Андрей машинально посмотрел туда, куда уплыл сияющий джип.
- Сколько-сколько?! – спохватился он.
Николай повторил.
Андрей тихо присвистнул:
- Обычная квартира – в обычном панельном доме?..
- Это он ещё недорого купил...
- Двести тысяч долларов... - Андрей озадаченно покачал головой. – Рехнуться... А почему ты так любишь называть цены в долларах? – вдруг спросил он.
- Привычка... – пожал плечами Николай.
Он уже закрывал «форестер», как тихо подкатила патрульная машина. Николай спокойно, деловито захлопнул дверцу – всем видом демонстрируя, что он - не их клиент. Обычный жилец дома возле своей машины, совсем не подозрительный...
Патрульных «эцилоппов» он очень не любил. Пару раз был ими обчищен, а один раз его даже отправили в вытрезвитель, задержав возле самого дома. Николай тогда выпил всего две бутылки пива – обычный пятничный послеработный расслабон, просто смешно для его комплекции. Но это не имело значения: от него «пахло спиртным», и он попал под план по сбору пьяных... В вытрезвителе, на безукоризненно вежливую просьбу Николая отпустить его, совершенно нормального и адекватного, в связи с явным недоразумением – внезапно набросились вчетвером, придушили дубинкой, и оставили голого до утра в холодной бетонной камере. Стоит ли упоминать, что наутро ему вернули пустой кошелёк, без трёх тысяч, которые были там до задержания... «Был доставлен в бессознательном состоянии, в тяжёлой степени опьянения. Денег при себе не имел».
Поэтому Николай, умом понимая, что не все менты сволочи, что всё-таки худо-бедно они ограждают общество от криминала, и даже, говорят, гибнут под бандитскими пулями - тем не менее, старательно держался подальше, и твёрдо усвоил: при встрече вести себя как со стаей собак - не показывать страха и не делать резких движений...
Вдруг он обмер: у Андрея ведь не было документов! По спине его побежал нехороший липкий холодок...
«Езжайте мимо... езжайте мимо... ничего подозрительного...» - отчаянно заговаривал патруль Николай.
Но патруль мимо не проехал, а остановился. Недвусмысленно рядом с ними.
По их душу.
Из машины грузно полезли три хмурых сержанта в чёрных бронежилетах, гремя «суками», обступили, и потребовали предъявить документы. Раньше таким тоном требовали двадцать копеек...
- Это мой друг, из Новгорода, - как можно спокойнее сказал Николай, протягивая свои права и показывая на Андрея.
- Разберёмся, - ледяным тоном ответил старший наряда. Один сержант, присев на корточки, стал ощупывать швы на брюках Николая. Другой сержант занялся Андреем. Старший лениво стоял в сторонке, страхуя.
- Это что?! – грозно спросил первый сержант. Он сунул руку Николаю в карман джинсов, повозился там, и достал свёрнутый комочком фантик от жевательной резинки. Ощущение было омерзительное, как в детстве, когда гопники выворачивали карманы. Только вот драться сейчас никак нельзя было... Сержант, тем временем, развернул фольгу. В глазах его мелькнуло разочарование – наркотиков там не оказалось.
- Придётся проехать с нами, - хмуро сказал старший Андрею. Его тут же взяли под руки и усадили в машину.
- Мужики, - тихонько обратился Николай к старшему, дружелюбно показав ладони, - давайте как-нибудь решим этот вопрос... Ну, на стройке у меня парень работает...
- Разберёмся, - безжалостно повторил старший, - у меня ориентировка. - Он сел рядом с водителем и взялся за хрипящую рацию. Андрея было еле видно сквозь блики стекла: он сидел на заднем сидении, худой и маленький, стиснутый с боков сержантскими бронежилетами.
- «ЛИПИЦЫ», Я – «СУЗДАЛЬ-ДВА», ЗАДЕРЖАН ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ...
- ВАС ПОНЯЛ, «СУЗДАЛЬ-ДВА».
Патрульная машина укатила, оставив Николая в бессильном одиночестве.
«Подозреваемый?! Ориентировка?!»
Николай выматерился – злобно и незамысловато - и в ярости пнул колесо «форестера». «Форестер» жалобно взвыл сигнализацией.
И телефон – молчит... Как выпить – так нельзя; а как в ментуру – так пожалуйста?! С-суки...
7.
Дежурный – тощий старлей с ничего не выражающими глазами - покосился в открытую дверь и быстро показал два пальца, белых и чистеньких. Николай достал две тысячи, тихонько сунул дежурному. Тот, всё косясь на дверь, неуловимым бесшумным движением взял, и пошёл к обезьяннику греметь ключами. Через минуту он вывел бледного Андрея.
- Всего доброго, - зверски оскалился Николай дежурному, в светском полупоклоне.
Андрей отрешённо молчал – и в райотделе, и по пути до машины.
- Ну что - в милицию замели, дело шьют? – Николай нагнулся к севшему в «форестер» Андрею, глаза его горели довольным жёлтым пламенем.
