Кто работает – тот живёт хорошо! Вот взять Николая: простой человек, не капиталист – но живёт так, что наш главный факультетский фарцовщик Шушара повесился бы от зависти... Работает, свободен и независим – и неплохо обеспечен. Никто его не обворовывает, не пьёт из него соки, как нам с детства вдолбили. В жизни важнее всего - работа и люди. Всё остальное от лукавого; правы были те, кто говорил, что у нас просто неэффективная экономика, плюс абсолютно ложное понимание Запада, и в придачу дикое небрежение людьми - и что надо перенимать мировой опыт, а не изобретать велосипед... Люди работают, довольны и обеспечены – что ещё нужно?
...Но вот ведь загадка... Столкнулся с будущим - а моей профессии здесь нет места... Наука остановилась, упёрлась в тупик. Мы ждали гораздо большего - термояд, межпланетные полёты, роботы... Замиллиардолетие какое-то, гомеостазис...
Что же, выходит - зря я в физику пошёл?! И надо было идти по стопам отца - в нефтянку? Нет! Нет, и ещё раз нет! Я очень уважаю отца, и его культ профессиональной личности, и люблю его мазутно-индустриальный консерватизм, плоды которого можно трогать пальцами... но физика выше нефтянки! Абсурд – почему здесь строители и нефтяники на коне, а не физики? Ведь туда шли троечники, те, кого никогда не взяли бы ни в физику, ни в математику, ни в мед – шли, чтобы идти хоть куда-то... И вообще: кто здесь на коне – если вдуматься? Люди профессии - или люди особого склада?.. Люди ума – или люди чего? Почему троечники важнее умников? Может, они умнее в чём-то другом?»
Да, люди... Люди здесь чем-то были похожи на иностранцев. Они спокойно и уверенно выбирали товары, и держались как-то особенно, стильно. Не было видно вездесущих ажиотажных бабулек, которые всегда первые в очереди. Не было и авосек. Люди нарядные, все в фирменном. Плееры, радиотелефоны, непринуждённые улыбки, кожа и элегантные оправы, разумные ясные взгляды... Люди будущего. И эта нелепая мода – на странные туфли с загнутыми носами, как у Николая...
Какая-то эффектная яркая девица, не обращая внимания на Андрея, качающейся походкой манекенщицы подкатила тележку, и стала задумчиво перебирать баночки. У девицы был голый поджарый живот, в пупке – кошмар какой! - блестела серьга. А джинсы были приталены столь низко, что открылись подступы к таким местам... А может, уже даже и не подступы... У Андрея закружилась голова. Ну и наряд... Девица же, нисколько не смущаясь, деловито присела, широко разведя колени в стороны – отчего джинсы сзади съехали до половины. И ямочки под гибкой блестящей талией, знаком качества... Андрей смущённо закряхтел.
- Ну, как ты тут без меня? – рот подошедшего Николая был растянут до ушей. Он тоже весело косился на гладкие подробности присевшей девицы, и глаза его светились жёлтым блудливым огнём кота, закладывающего петли вокруг валерьянки. Потом он заглянул в тележку – и вдруг улыбка сползла с его лица. – Ну ты, брат, и какашек набрал... – он взял в свою огромную пятерню пакет с сосисками; жёлтый огонь в его глазах потускнел, стал озадаченным, даже сочувственным. - Только не обижайся, ладно? Меа кульпа, забыл тебя предупредить...
Андрей покраснел – ему было неприятно, что он сделал какую-то очевидную глупость.
- Почему – дерьма? «Молочные» - отличные сосиски... Зажрались вы тут, посмотрю...
- Понимаешь, - Николай откатил тележку, и, подмигнув, стал деловито, охапками, разгружать её содержимое в ближайший холодильник, - в наше интересное время девяносто пять процентов товара – это дерьмо, сделанное говнюками из дерьма. Масса товаров просто опасны для здоровья.
- Нитраты, что ли? – пробормотал шокированный Андрей.
- Нитраты... – Николай недобро прищурился и агрессивно зашевелил блестящей шерстью на голове; казалось, он собирается кому-то дать в глаз своим здоровенным кулаком. – Тут не то что нитраты - тут такая изуверская химия... Нам такое раньше и не снилось. Сейчас сосиски делаются из мясных отходов, перемолотых сисек, писек, жил - и то, этого добра там меньше двадцати процентов, а остальное соевый концентрат и химия. Притом что одни «молочные» хотя бы похожи вкусом на старые добрые «молочные» - а остальные и на вкус напоминают то дерьмо, из которого сделаны. Ты выбрал те, которые похожи вкусом на дерьмо.
Снова заорал телефон Николая. Звонил кто-то хорошо знакомый, и опять по работе: говоря, Николай посмеивался, и беззлобно, доверительно матерился, через каждое слово.
- И что, в магазин такое допускают?.. – недоверчиво спросил Андрей, когда Николай, довольно отдуваясь, убрал телефон.
- А что делать? Другой жратвы у меня для вас нет, как говорится.
- А рыба живая? Там, в аквариумах? Крабы, омары...
- Дорого, – равнодушно пояснил Николай. - Это очень дорого. Кстати, бывал я на садках, где сёмгу выращивают. Сыпят в эти садки специальный комбикорм. Даже треска, которую ловят рядом с таким садком, имеет нарядное ярко-красное мясо. А что в этом комбикорме помимо красителей, какие антибиотики и гормоны – никто не знает. Жуём что дают…
Андрей снова обвёл город-магазин взглядом. Горела ясными чистыми цветами подсветка, загадочно мерцали плоские экраны... Мысль о каких-то опасных продуктах в этом сияющем раю XXI века казалась дикостью, кощунством... Наверное, Николай – просто ворчун, обычное дело...
- А как отличить нормальный товар от барахла?..
- А никак, Андрюха... Пробуешь одно – оно... Другое – опять оно... Третье – вроде не совсем оно... Через полгода-год и эта марка – тоже идёт вразнос и становится им... Так вот мы и живём – творим, выдумываем и постоянно пробуем, всё новое и новое... Нам скучать некогда, у нас очень сложная и насыщенная постоянным выбором жизнь. – Николай достал из тележки бутылку коньяка. – Это вот – не коньяк...
Андрей озадаченно смотрел на бутылку со знакомой наизусть этикеткой, как на ребус «найди десять отличий», мучительно силясь разглядеть подвох. На этикетке, как и положено, было написано «Коньяк» и стояло пять звёздочек.
- Это – спирт с красителями. А более-менее нормальный пятилетний коньяк стоит рублей четыреста - как минимум. И то сплошь подделки.
Николай достал икру и скептически задрал бровь.
- А икру, пожалуй, возьмём. Эта вроде ничего.
Он снова ободряюще подмигнул и покатил тележку к мясным холодильникам.
Андрей потащился следом. Он потрогал уши – они пылали; второй раз уже за время, проведённое в этом городе-магазине. В первый раз это случилось, когда к нему подошла хорошенькая продавщица, в яркой кепке-бейсболке (10 рублей у спекулянтов такая стоит, между прочим!), и запросто так предложила попробовать копчёной колбасы. Колбаса была порезана маленькими кусочками и разложена на подносе, в каждый кусочек была воткнута пластиковая шпажка – и Андрей растерялся, не зная, сколько за это надо платить. Колбасы очень хотелось; однако денег у него не было – и это было чертовски унизительно... Тогда Андрей рассердился на настойчивую продавщицу, всё протягивавшую свой поднос – ему показалось, что она нарочно издевается над безденежным человеком. Он налился кровью, довольно грубо сказал «Извините! Я не хочу!», и ретировался в другой отдел.
Николай тем временем уже охотился за мясом. Вокруг ледника собрались несколько желающих выбрать куски получше; хотя они держались корректно и спокойно, между ними всё-таки ощущалось некое торопливое соперничество, сдержанное вежливостью. Николай же, нисколько не церемонясь, ловко выхватывал самые дальние упаковки, пользуясь преимуществом в росте и длине рук. Глаза его сияли хищным азартом. Он был очень похож на кота, орудующего в хозяйском холодильнике...
«Подглядеть в научные журналы – не годится ещё и потому, что это будет кража... Украсть чьё-то изобретение или открытие - мерзко это...
А вот с бизнесом таких угрызений не испытываю. Подсмотреть чей-то удачный бизнес и опередить - это всегда пожалуйста... Странно, в этом почему-то нет ничего мерзкого.
Стоп! Отчего не получается придумать ничего - кроме как разбогатеть? Не понимаю... Что за мещанство? Чего я хочу?
