Последнее письмо выражало более определенные мысли.

«Ваша светлость, вам предоставляется возможность искупить свое предательство и преступление. То, что вы сделали со мной, не идет ни в какое сравнение с тем, что вы разрушили надежды людей, надежды, которые я олицетворял. Моя собственная жизнь, как и ваша, ничто по сравнению с этим. История призывает, и сейчас пришел час исправить, что можно. Мое дело потребовать, а ваше — платить по долгам. Так или иначе».

Следующий абзац звучал как признание любовника, вспоминавшего ее «нежную теплоту», «доброе сердце» и «чувство благородства», и не содержал угроз. Эйдриан перечитал строки послания более внимательно.

Почему она не показала письма ему или кому-то другому? Или отзвуки любви тронули ее больше, чем пугающие предупреждения?

— Нет ли у вас других доказательств, что она встречается с ним? — спросил он Чарлза. — Не посещают ли ее мужчины, которые кажутся вам подозрительными?

— Никто из тех, кого я видел. Но ведь миледи не все время сидит дома. Гуляет в парке, например. А прошлым вечером отправилась на митинг.

— На митинг сторонников реформ, не капитана Брута. Виконт Леклер не связан с революционерами.

Эйдриан продолжал пристрастно расспрашивать Чарлза о посетителях, но узнал только то, что все они хорошо известные представители общества. А в парке по утрам полно народу, и он сомневался, чтобы она устраивала там тайные встречи.

Снова пробежав глазами последнее письмо, он так и не понял, для чего капитану нужна София: для реванша, любви или для осуществления каких-то политических целей.

Он поднялся. Нужно серьезно поговорить с герцогиней.

Приоткрыв дверь, Чарлз пропустил гостя вперед. Они миновали «серебряную» буфетную и вошли в коридор.

Почти одновременно оба остановились.

Чарлз повертел головой. Эйдриан потянул носом.

— Сэр, вы чувствуете?.. — тревожно проговорил дворецкий. Напряженный взгляд Эйдриана сказал ему, что он прав.

Чарлз побежал к лестнице. С нижнего этажа, где располагались помещения для прислуги, поднимались клубы дыма.

— Будите лакеев, надо остановить пожар, и бегите к соседям, — приказал Эйдриан.

Дым становился гуще. Круто развернувшись, Эйдриан бросился вверх по лестнице.

Он чуть не столкнулся с Джеральдом Стидолфом, выходившим из библиотеки.

— Что вы, черт возьми, делаете здесь, Стидолф?

— В моем присутствии нет ничего удивительного. Я навещал Софию, а когда она ушла, решил пропустить стаканчик портвейна.

— Не рано ли привыкаете к дому?

— Оставьте свои дерзости, Берчард.

Эйдриан бегом начал подниматься по лестнице, крикнув на ходу:

— Нет времени, Стидолф. Следуйте за мной. Внизу пожар.

— Пожар! О Господи! София! — с ужасом воскликнул Джеральд.

— Идите и поднимайте слуг! — крикнул Эйдриан. Джеральд схватил его за руку:

— Ну уж нет, кто вы такой, чтобы мне приказывать? Сами бегите к слугам, а я спасу Софию. — Он оттолкнул Берчарда к стене, едва не сбив с ног.

Проклиная решимость Стидолфа во что бы то ни стало стать героем, Эйдриан поспешил на третий этаж, заметив, как тень Джеральда мелькнула у двери в комнату Софии. С трудом дыша, так как едкий дым уже заполнил дом, Эйдриан продолжал подниматься в мансарду.

Лежа в постели, София тщетно пыталась уснуть. Ее взгляд равнодушно блуждал по комнате, задерживаясь на темных очертаниях предметов. Дом все еще оставался для нее чужим, а ночные тени вызывали страх. Она потянулась к краю постели и, свесив руку, погладила пушистую спину оцелота, представив, как будто она у себя в парижской квартире.

Около камина Юри и двое его собратьев мирно посапывали во сне, а Принни дремал в деревянной клетке рядом с диванчиком. Присутствие четвероногих друзей чуть-чуть скрашивало одиночество, так же как и приезд Аттилы и Жака, который хоть на время заглушил смятение, царившее в ее душе.

Ее переполняли противоречивые эмоции, не давая ей ни минуты покоя. Волновали ее и письма капитана Брута, и предстоящие выборы, и назойливое внимание Джеральда, и многое, многое другое. Тем не менее все отходило на второй план по сравнению с той борьбой, которую ее сердце вело против Эйдриана Берчарда. Ее одиночество так страстно жаждало утешения, которое он предлагал, что желание постоянно жгло ее, как клеймо.

Она страстно хотела обмануть себя и уступить, чего бы это ей ни стоило. Но ночь в Стейверли доказала, что в общении с ним она не в состоянии управлять ситуацией так, чтобы избежать грозящего разочарования, поэтому она вообще отказалась от любой интимности. Более того, всячески избегала Берчарда. И именно тогда, когда его дружба и советы крайне необходимы ей.

Она сонно обдумывала последние недели, полные фальшивых улыбок, критических взглядов и угрожающих писем. Все ждали, когда она сделает свой выбор, но к нему она пока еще не готова. Веллингтон возобновил разговоры о необходимом замужестве, доведя до ее сведения, что он не верит в историю о существовании мужа. Еще немного, и он и все другие прекратят цацкаться с ней и перейдут к жестким мерам.

София никак не могла отделаться от впечатления, которое произвело на нее неожиданное появление Джеральда в ее доме. То, как он по-хозяйски сидел в кабинете, а позже разгуливал по библиотеке, сводило ее с ума.

Она уже почти погрузилась в сон, когда вдруг услышала скрип двери, открываемой в комнату. Принни заскулил, заставив ее встревожиться, Юри зарычал. Камилла внезапно выгнула спину под ее рукой.

И тут же высокая фигура возникла подле ее кровати.

— Джеральд? Как вы посмели?!

— Вставайте, София. Нужно уходить. Внизу пожар.

— Пожар!

Одной рукой он тащил ее с постели, другой прихватил ее одежду с ближайшего стула. Она услышала звук бегущих шагов над головой и крики, доносившиеся снизу.

— Не волнуйтесь, моя дорогая! Я спасу вас. — Он подтолкнул ее к двери.

— Собаки…

— Нет времени.

— Принни…

Он снова подтолкнул ее в спину.

— Быстрее, бегом вниз, к парадной двери.

Она слышала, как слуги бежали с верхних этажей с криками и разговорами. Испуганные и возбужденные собаки лаяли, а Принни скулил.

— Я не могу оставить их.

— Огонь охватил черную лестницу, и если он не остановится, то вскоре доберется до чердака.

— Пустите меня и…

— Нет!

Схватив Софию за руку, он потащил ее к двери, но ей удалось вырваться из его рук.

— Господи, да идите же, если должны. Успокойтесь, я сразу же пойду за вами.

Уже почувствовав запах гари, она метнулась к собачьим клеткам и склонилась, чтобы открыть их. И снова вернулась к Принни.

Джеральд открыл дверь, и дым ввалился в комнату.

— София, сейчас не время… София! — Он хотел сделать шаг к ней, но звук рухнувших перекрытий, долетевший снизу, остановил его. Секунду-другую он раздумывал, но устрашающие звуки и сильный дым торопили его. Он повернулся и побежал, скрывшись в темноте.

Она бросилась к обезьянке, но та отпрыгнула от нее к окну. Зовя Принни, она нащупала поводки собак. Юри и его братья суетливо сновали в смутном свете окна и, чувствуя опасность, тревожно лаяли.

От жара и дыма горело в груди. На верхнем этаже дома тишина нарастала, в то время как на улице гудела толпа. Паника охватила Софию. Она поймала Принни, но обезьянка снова вырвалась.

Внезапно дверь открылась. Воздух чуть-чуть просветлел. Чья-то рука ухватила ее за запястье.

— Берчард, — проговорила София со вздохом облегчения. — Мои животные… они не слушаются и не хотят идти.

— Потому что вы слишком потворствуете им, как я вам. — Отпустив ее руку, он резко позвал собак и Камиллу. Тотчас замолчав, они послушно подошли к нему.

Он подвел их к двери.

— Бегом! Гулять! — открывая дверь, приказал он. Выстроившись в темную цепочку, они рванули вперед с быстротой молнии. Он захлопнул за ними дверь.

Взяв Софию за руку, Эйдриан подвел ее к окну.

— Они побежали с такой скоростью, что в один момент будут на улице. Вы, к сожалению, не сможете повторить их прыть. Дым слишком густой.