– Я ему сочувствую, – заявил Валерианов и трубно высморкался.

– В общем, я пришла домой и села вязать. При этом одним глазком смотрела телевизор. И все. А как вы меня нашли? У вас же нет моего адреса?

– Это просто. У Петра Петровича был список всех, кто записался на семинар.

О том, что Петр Петрович арестован, Марина говорить не стала.

– Вы никогда не видели Киру раньше? До этого дня? – спросила она.

– Никогда.

Дима повернулся и пошел вниз по лестнице.

– Ирочка, – сказала Марина, – будьте осторожны. На всякий случай. Вас эта история может каким-то боком касаться.

«Рыжая красавица», – подумала Марина, спускаясь по лестнице.

Что-то шевельнулось в ее сознании, какое-то совпадение, которое казалось странным. Которого не должно было быть. Но мысль ускользнула, не успев зацепиться.

Мужчина перестал храпеть, и Вероника подняла голову, оторвавшись от чашки с чаем. Ее глаза округлились. Раздалось какое-то шевеление, трепыхание, потом неуверенные шаги, и в кухню заглянула красная, опухшая и сонная физиономия.

– Ой, – сказала физиономия, сфокусировавшись на Веронике.

«Ну вот, опять», – подумала Вероника.

Ей стало очень грустно. Физиономия между тем справилась с шоком, подтянула телеса к стулу и тяжело приземлилась.

– Воды, – сказал мужчина, снова посмотрел на Веронику и вздрогнул.

Она поставила перед ним стакан с водой.

– Спасибо, – сказал мужчина, – за гостеприимство.

Он смотрел на лицо, покрытое косметикой так густо, что ресницы были похожи на лес после пожара, в котором росли толстые, черные обрубки. На щеки, зарумяненные чем-то ядовито-ненатуральным, как будто перед ним была матрешка. На глянцевое ярко-красное пятно помады, на неподвижный лоб, исколотый ботоксом, и на отсутствующие брови, вместо которых были нарисованы две черные ниточки.

– Вам надо умыться, – строго сказал он.

– Ни за что, – ответила Вероника.

– Будет лучше, – сказал мужчина.

– Вы знаете, сколько все это стоит? – спросила Вероника. – Тут килограмм дорогой косметики.

Мужчина вздрогнул и выпил воду.

– Еда есть? – спросил он.

– Вы всегда такой недипломатичный?

Он вздохнул.

– Значит, еды нет.

– Есть сосиски, чипсы и кофе.

– А что-нибудь человеческое? Типа борща?

Вероника похлопала сильно накрашенными ресницами. Они застучали друг о друга, как маленькие барабанные палочки.

– Ну, разве что вы приготовите, – жеманно сказала она.

– Я-то приготовлю, – сказал мужчина, – если вы умоетесь.

– Нет.

– Вот и я нет.

Он встал и пошел в прихожую.

– Уже уходите? – спросила Вероника.

Еще одно разочарование. Среди тысячи других. Сплошное, бесконечное унижение.

– Я предлагал приготовить борщ, – сказал он, – но вы же не хотите умываться.

– Ни за что, – отрезала Валентина.

Дверь за ним закрылась.

После физической пищи Анастасию потянуло на пищу духовную. Как сорока, которую тянет на все блестящее, она зашла в магазин аксессуаров и погрузилась в блестящую мишуру, не обращая внимания на тяжесть в желудке и мороженое, которое продолжало стоять у нее в горле.

«Объелась, – подумала Анастасия, – ну ничего, не впервой».

Ее взгляд как магнитом притягивали металлические колье с пластиковыми вставками, браслеты со стразами, кольца с блестящими хрусталиками, а также броши с натуральными материалами типа африканского дерева, ракушек и шнурочков. Вот такие украшения – металл плюс дерево, кожа, агат или текстиль – нравились Анастасии больше всего.

Она постаралась не думать, что дома у нее таких уже целый ящик и большинство ни разу не надевались. Рядом с ней перебирали возможные обновки разные девушки, много девушек. Барышня справа примеряла колье с многочисленными стальными звездочками, и Анастасии сразу же захотелось такое же. Она взяла его и посмотрела на цену.

«Ну и ничего, – подумала Анастасия, – совсем недорого. И как хорошо подходит к моим черным волосам».

Она купила еще длинные бусы, сделанные в виде двух завязанных кистей, и большое пластиковое белое кольцо с мелкими фианитами, вдавленными в произвольном порядке. А впереди ее ждали сумочки, шапочки и шарфы. Анастасия выбросила из головы все мысли о тающем выигрыше и принялась перебирать и примерять ассортимент, ликуя при виде каждой блестящей вещицы и твердо решив, что жизнь слишком коротка, чтобы экономить. Между тем ее желудок бунтовал все сильнее, а ноги, обутые в туфли на высоких каблуках, начали уставать и отекать.

Ира вышла на улицу и посмотрела направо и налево. Ну и где его искать? Куда он мог уйти? Где он живет? Как его фамилия?

Ира не знала о своей «настойчивом поклоннике» ничего, кроме имени. Впервые они встретились, когда он стоял за Ирой в очереди в супермаркете. Он дышал ей в ухо, она повернулась и улыбнулась.

Сто тысяч раз она потом корила себя за эту улыбку и зарекалась улыбаться случайным мужчинам на улице.

– Привет, – сказал он, глядя ей в лицо.

– Привет, – ответила она.

Этот «привет» до сих пор стоял у нее в горле, как будто она день за днем грызла опилки.

– Давай я донесу, – сказал он.

– Спасибо, – сказала Ира. – Донеси.

Сейчас она готова была вечно таскать все покупки мира, лишь бы не попадать больше в ситуацию, когда оказывается, что она вовсе ничего не имела в виду, давая согласие проводить ее, болтая о разных глупостях, и донести сумку до дома. Потом она сказала ему, что они не могут быть вместе, но оказалось, что уже поздно.

– Я просто хочу быть рядом, – сказал он. – Мне больше ничего не нужно.

Он ходил с ней, за ней, рядом с ней, перед ней и ничего не говорил. Бессловесная тень. Ира пыталась прогнать его. Но за что? За что?

По ночам она рыдала в подушку, оплакивая вместо него его неудачную любовь. Ей было его жаль.

Сейчас она снова корила себя, на этот раз за то, что не взяла у него телефон или не заглянула разок в паспорт, хотя Ира и не представляла, когда и при каких обстоятельствах она могла это сделать. Она также не представляла, связан ли факт убийства Киры и пропажи Александра. Но совпадение этих событий во времени ее настораживало.

Девушка, которая открыла дверь Марине и Диме, была очень похожа на Киру, только старше и полнее. Такие же большие глаза, такие же восхитительные светлые волосы с приятными натуральными переливами, похожие на слегка подсушенную солому – не такую, какой обычно представляют солому, а настоящую – местами сероватую, местами желтую, местами выбеленную на солнце до цвета каменной соли.

– Здравствуйте, – сказала она.

Потом девушка увидела майора и охрану Димы и нахмурилась.

– Вы сестра Киры Хорьковой? – спросила Марина. – Нина?

Вопрос больше походил на утверждение. Сестра кивнула. На ее лице нарастало беспокойство.

– Вашу сестру убили, – сказал Дима.

Нина Хорькова осталась стоять. На ее лице появилась неуверенная улыбка.

– Спасибо, что сказали, – вежливо сказала она.

Марина выдержала паузу. Улыбка на лице сестры медленно меркла. Проступала гримаса, потом в глазах появился ужас, она начала кусать нижнюю губу. Руки задрожали.

– Ужасная трагедия, – сказала Марина. – Мы ищем того, кто это сделал.

– Как это произошло? – спросила Нина.

Осознание случившегося было поверхностным, как зыбь. Оно еще не стало штормом, буря собиралась, но пока не грянула.

– Ее кто-то зарезал, – сказала Марина, – мы пока не знаем, чем, кто и из-за чего. Тело было обнаружено на парковке возле нашей машины. Поэтому если вы что-то предполагаете, скажите нам. Вы жили вместе?

– Она снимала квартиру, – сообщила Нина.

Это Марина и Дима уже знали.

– Но мы часто общались, – добавила сестра, – Кира же ничего не ела, у нее была анорексия. Она экономила на еде. Якобы. Но на самом деле не могла затолкать в себя ни кусочка.