«Да с кем тут веселиться – сплошной собес!» – едва не хмыкнула Митрофанова. Даже знакомиться ни с кем не хотелось.

Тетки (то ли чиновницы, то ли бухгалтерши) со знанием дела обсуждали народные средства, якобы помогающие от повышенного давления. Бабки сбились в кружок и дружно ругали турникеты в автобусах – пожилому человеку быстро сквозь них не пройти, а пассажиры сзади напирают, ругаются. Крестовская с отсутствующим видом внимала мужчине в мятом костюме – тот что-то вещал по поводу заката Главного театра. Сплошная тоска. Хоть бы уже скорее за стол сесть – среди закусок, отметила Надя, имелись и тарталетки с икрой, и французские сыры, и семга…

Но тут вдруг за ее спиной раздалось:

– Могу поспорить: ваш любимый коктейль – «Дайкири».

Надя вздрогнула, обернулась: ох, ничего себе! К ней обращался мужчина – да какой! Молодой, не старше тридцати. Высокий, черноглазый, дорого одетый, явно знающий себе цену. Наде, чего уж душой кривить, подобные экземпляры нравились чрезвычайно. Только вот заговаривали они с ней редко – обычно лишь бросали мимолетный взгляд и отворачивались…

Надя сразу подобралась. Широко улыбнулась красавцу:

– Вы угадали! «Дайкири» мне нравится. Особенно клубничный.

Хотя на самом деле коктейли она не любила, предпочитала сухое вино.

Что, интересно, это за тип? И откуда здесь взялся? Неужели тоже приятель Крестовской?

– Отлично! – просиял незнакомец. – «Дайкири». С клубничкой. И совсем немного льда. Сейчас сделаю.

– А вы, что ли, тут бармен? – хмыкнула она.

– Боюсь, бармены этой публике уже не нужны, – подмигнул тот. – И я работаю отнюдь не в сфере услуг. Но коктейли готовить люблю. Особенно, – вновь широчайшая улыбка, – для таких симпатичных девушек. – И протянул руку: – Я – Владислав. А вы?..

– А я – Надя.

– Я так и понял, – кивнул он. – Тот самый сюрприз…

– Тот самый – что?.. – Надя почувствовала, что краснеет.

А Владислав доверительно подхватил ее под руку, отвел в уголок гостиной, понизил голос:

– Да я хотел отмазаться от этой вечеринки. Сомнительное удовольствие: пировать со стариками. А Люся меня уговорила. Сюрприз пообещала. А когда я насел на нее, что, мол, еще за сюрпризы, призналась: придет какая-то девушка изумительная…

Ах, вот оно что! Старушки, значит, решили выступить в роли свах! А какое, собственно, право у них лезть в ее личную жизнь? Но с другой стороны – она ведь сама решила подыскивать ветреному Полуянову достойную замену…

И Надя еще раз внимательно взглянула на нового знакомца. Действительно симпатичный. Редкое сочетание – явно успешный, но лицо при этом не самовлюбленное. И взгляд дружелюбный. И видно, что в институтах учился. И вряд ли женат – иначе бы бабульки, представительницы старой школы, сватать их не стали.

Так, может, все и к лучшему? Вдруг этого Влада ей всевышний послал? А что – бог увидел, какая сволочь Полуянов, и решил вознаградить ее за долгие годы мучений?..

Хотя что-то в новом знакомом ее настораживало. Слишком он какой-то… совершенный. Такие на пенсионерские дни рождения не ходят. С чего бы такому красавцу проводить время в компании, как сейчас говорят, откровенных лузеров? А тут именно они и собрались. Бабки, поняла Надя, балерине даже не подруги, а какие-то случайные знакомые, по поликлинике, что ли. Мужчина в мятом костюме вообще всего лишь сын друга ее давно умершего мужа, неизвестно, кто по профессии, но по виду явный неудачник. А тетки работают на каких-то вторых ролях в Доме искусств, которому балерина покровительствует, то ли бухгалтерши, то ли билетерши. И тут вдруг: молодой, эффектный, состоявшийся мужчина.

– А вы, Влад, давно знакомы с Люсей и с Лидией Михайловной? – осторожно спросила Надя.

– О-о, только пару месяцев. Но кажется – всю жизнь. – И объяснил: – Я вообще-то историк. Про Крестовскую монографию пишу.

– С ума сойти! А я работаю в историко-архивной библиотеке. Мы почти коллеги, – обрадовалась Надежда. – Странно, что прежде вас не встречала… Неужели в «историчке» никогда не бывали?

– А я, Надюш, современный историк, – хмыкнул Влад. – Зачем просиживать штаны в библиотеке, когда есть Интернет?..

– Ну, в Интернете всей нужной информации не найдешь, – возразила она.

Хотела еще добавить, что ни один серьезный ученый Интернетом не обойдется, да удержалась, промолчала.

А Влад закончил:

– И вообще я живу в Америке, в России бываю не часто.

Понятно. Отсюда и этот лоск, и уверенный взгляд. Хотя все равно немного странно. Ученые – они во всем мире одинаковые. Как правило, хлюпики, очкарики и всегда какие-то не от мира сего. И одеты скромненько. А этот – весь из себя денди. Да и еще одно необычно: зачем американцу писать монографию о советской балерине?

«Не один ли это из тех, о ком Егор Егорыч предупреждал? – пронеслось у Нади. – Из охотничков за богатствами балерины?..»

Но, с другой стороны, раз Влада принимают в этом доме и даже пытаются устроить его личную жизнь, то вряд ли он мошенник. А если и мошенник, то очень хитрый, дальновидный и удачливый. Самая идеальная кандидатура, чтоб необременительно с ним пококетничать назло противному Полуянову!

И Надя весело улыбнулась:

– А по коктейлям вы, что ли, тоже пишете монографию?

– Нет. Это мое хобби, – покачал головой Влад. И лукаво добавил: – И скажу вам по секрету: старушки наши – несмотря на строгие запреты врачей – частенько просят меня смешать им то «Хайбол», то даже «Секс на пляже».

Нет, с этим парнем определенно не соскучишься! Надя сразу воспрянула: сами собой развернулись плечи, на щеках, она чувствовала, проступил румянец. Даже Крестовская это заметила. Снизошла к ней из своих сфер, одобрительно потрепала по плечу:

– Держи, держи спину, милая. Сразу с плеч лет двадцать долой.

– Ну, мне так много сбрасывать не надо! – фыркнула Надя.

И внимательно взглянула на балерину. Не поняла на этот раз: та сейчас с ними или в своих затуманенных мирах?

Однако взгляд у Крестовской был не блуждающим, а абсолютно разумным. Похоже, наступил короткий миг просветления. И произнесла она по-земному, ворчливо:

– Ужин задерживается. Люська моя перепелов затеяла, да сил не рассчитала, никак с ними не справится… А зачем, интересно? У кого тут, – последовал довольно снисходительный взгляд в сторону гостей – привычка к перепелам?..

– А мне перепела по душе, – мгновенно парировал Влад. – Особенно когда под соусом бешамель.

– Ну, ты у нас известный буржуй, – усмехнулась балерина. – На фронт бы тебя. Особенно в то время, когда наши отступали…

Кажется, ей очень хотелось поговорить о тех давних событиях. А по лицу Влада, это Надя совершенно определенно увидела, промелькнула тень скуки. Хороший же он историк! Пусть она никаких монографий не пишет, а послушала бы балерину с удовольствием.

– А вы были на фронте? – вырвалось у Нади.

– О, как только началась война, я сразу забросила балетные туфли за шкаф, – усмехнулась Крестовская. – И сказала: никаких танцев, только защищать страну. И отправилась в райком требовать, чтобы меня послали на фронт. А один очень милый полковник сказал мне: вы правы, конечно, но только сначала пройдите курсы сестер милосердия. И направил меня в известную клинику. В челюстной отдел, где находились пациенты, у которых не было половины лица. Я только их увидела – еле доползла до выхода из палаты, а уже в коридоре упала в обморок. И поняла, что сестры милосердия из меня не получится. Поэтому решила, что надо помогать фронту тем, что умею… Танцевать – для бойцов, для раненых. Где только не пришлось побывать! Я выступала на песке, на земле, чуть не по колено в грязи. Даже балетные туфли сохранились военных времен – они все черные… Хотите покажу?

«Вот герой тетка!» – мелькнуло у Нади, и она быстро кивнула:

– Конечно, хочу!

– Тогда пошли. Перепелов все равно еще долго ждать. – Балерина властно взяла ее под руку.

– А меня возьмете? – тут же подсуетился Влад.

– Зачем ты нам? – пожала плечами балерина. – Сделай мне лучше коктейль на свой вкус… Чтобы кровь заиграла.