Но надежда не оставляла Кромвеля. Он хорошо знал короля. Возможно, любая жена лучше, чем холостая жизнь. А Анна не такая уж страшная – встречаются и похуже. Она послушна, а король любит послушных женщин. Он женился на предыдущей королеве именно потому, что она обладала этим качеством.

На следующее утро после свадьбы он попросил аудиенции с королем. Но напрасно вглядывался он в красное и грубое лицо Генриха, надеясь увидеть там выражение удовлетворенности.

– Ну? – зарычал Генрих, и Кромвель с ужасом понял, что повелитель любит его не больше, чем накануне.

– Ваше Милостивое Величество, – пробормотал Кромвель, дрожа от страха, – я хотел бы знать, теперь королева вам больше нравится?

– Нет! – гаркнул король и посмотрел на Кромвеля так, как будто бы это он полностью отвечал за произошедшую катастрофу. – Гораздо меньше! Судя по ее груди и животу, она не девушка. Это меня поразило в самое сердце, и у меня не хватило ни желания, ни мужества убедиться в этом.

Кромвель оставил короля, трясясь за свое будущее.

Катерина Ховард не могла уснуть от возбуждения. Наконец-то она оказалась при дворе. Бабушка снабдила ее необходимой одеждой. Катерина еще никогда не была так хорошо одета за все свои восемнадцать лет. Как интересно смотреть в окно на людей, которых раньше она знала только по именам!

Она видела Томаса Кромвеля, шедшего через двор с головным убором в руке. Рядом с Кромвелем шел король. Катерина вздрогнула при виде Кромвеля. Опасайся этого сына кузнеца, говорила ее бабушка. Он враг Ховардов. Раньше Катерина видела короля издалека. На близком расстоянии он казался массивней, одежда его – еще более роскошной, а сам он выглядел устрашающе. И Катерина почувствовала, что ей хочется убежать от него подальше, чем от самого Кромвеля. Король громко говорил, громко смеялся и бурно выражал свою ненависть. Его красное лицо в гневе становилось пурпурным. Иногда он проходил по двору с палкой, и она видела на лице его выражение боли, которую причиняла ему язва на ноге. Он кричал и обрывал всех, кто надоедал ему. Его щеки были такими полными и надутыми, что маленькие глазки почти полностью прятались за ними. Они больше напоминали блестящие камешки. Глядя на короля, Катерина вздрагивала. Она видела Крэнмера, спокойного и тихого, в одежде архиепископа. Она видела своего дядю и пряталась от него, но его пронзительные глаза находили ее, и он кивал ей.

Катерина наслаждалась жизнью. Дерхэм не мог ее преследовать при дворе, как он делал это в доме герцогини. И когда она не видела его, она почти забывала о грусти, которую чувствовала из-за него. Она любила королеву и плакала о ее несчастной судьбе. Король не любил ее – он появлялся с ней только на людях. Фрейлины шептались, что когда они отправлялись вместе в королевскую спальню, король говорил ей спокойной ночи, и между ними ничего не происходило. А утром он говорил ей доброе утро. Они хихикали по поводу этих странных отношений. А Катерина была очень неопытной и очень боялась их, поэтому хихикала вместе с ними, но на самом деле жалела свою королеву с такими грустными глазами. Однако Катерина не насмехалась вместе с ними над слишком пышными и безвкусными одеждами королевы.

– Ты должна была видеть, как одевалась другая королева – Анна, – говорили фрейлины. – Какие у нее были одежды и как она умела носить их! А эта? Нет ничего удивительного, что она не нравится королю. Йа! Йа! Йа! – вот и все, что она умеет говорить.

– Но она очень добрая, – возражала Катерина. Герцогиня часто била ее, поэтому она была чувствительна к доброте. Она сидела с королевой и училась у нее фламандской вышивке. Ей очень нравилось служить королеве.

И еще одно делало Катерину счастливой. Томас Калпеппер был при дворе. Она его еще не видела, но надеялась с ним встретиться. Она слышала, что король очень любил его. В его обязанности входило спать в королевских покоях и наблюдать за теми, кто бинтовал рану на ноге короля. Катерине было интересно, знает ли он, что она тоже служит при дворе, и ждет ли встречи с ней.

Епископ Винчестера Гарденер устроил однажды банкет. Катерина была очень взволнована, потому что ей предстояло петь на этом банкете. Ей впервые приходилось петь в присутствии короля.

– Ты просто маленькая красотка! – восхищались ею леди. – Какое у тебя очаровательное платье!

– Это бабушка подарила его мне, – объяснила Катерина, поглаживая богатую материю с удовольствием человека, всегда мечтавшего хорошо одеваться, но не имевшего такой возможности.

– Если ты так же хорошо поешь, как выглядишь, – говорили ей, – ты будешь иметь успех.

Катерина почти танцевала, спускаясь к реке, чтобы сесть в лодку. В лодке она пела. В доме епископа она тоже танцевала. Люди смотрели на нее и улыбались. Она выглядела очень веселой и очень молодой.

– Не забудь слова песни, – говорили ей.

– А что если забуду? Мне кажется, я уже забыла их.

– Тебя посадят в Тауэр, – шутили над ней. И она смеялась. Щеки ее горели, темно-рыжие кудри развевались.

Она сидела за большим столом с самыми скромными леди. Король, восседавший во главе стола, пребывал в веселом настроении. Он, как всегда, пил и ел с большим удовольствием, поздравляя епископа с прекрасным поваром, при этом поглощая огромное количество вина и рыгая от удовольствия.

– А не хотели бы вы, Ваше Величество, послушать музыку? – спросил короля епископ.

Король всегда любил развлечения, и ничего не могло быть лучше, как послушать музыку после хорошей еды и вина. Ему хотелось подремать. Он благосклонно посмотрел на Гарденера. Хороший слуга! Очень хороший! Король был в прекрасном настроении. Он улыбнулся бы даже Кромвелю.

Он взглянул на сидящих за столом. Пела молоденькая девушка. У нее был приятный голосок, напоминавший ему июньские розы. Волосы ее поблескивали, как золото. Она была маленькой, пухленькой и очень хорошенькой. В ней оказалось что-то такое, что пробудило его от дремы. Она вовсе не походила на Анну, нисколько. Волосы Анны были черными, и глаза тоже. Анна была высокой и худенькой. Чем эта маленькая девушка может напоминать Анну?.. Он не знал. Но какое-то сходство было. Он не мог определить, что это. Но она явно напоминала ему Анну. Возможно, она так же держала голову, так же жестикулировала. Эта ее грациозная манера держать спину… А сейчас она так же откинула назад голову. Он был возбужден. Ему давно хотелось испытать возбуждение. Он никогда еще не был так возбужден, если не считать первые месяцы его женитьбы на Анне Болейн.

– Кто эта девушка, которая поет? – спросил он у Гарденера.

– Это, Ваше Величество, племянница Норфолка, Катерина Ховард.

Теперь король все понял. Он сидел и постукивал рукой по колену. Анна тоже была племянницей Норфолка. Это неуловимое сходство объясняется их родством.

– Племянница Норфолка! – сказал он и беззлобно зарычал. Рычание его напоминало мурлыканье. Он смотрел на девушку и думал, что чем дольше он на нее смотрит, тем больше она ему нравится!

Он сравнивал ее со своей рябой королевой. Ему больше нравились английские красавицы – у них приятные лица, приятные голоса. Ему нравился звонкий английский, а не грубый немецкий язык. Она напоминала ему розу: раскрасневшаяся, улыбающаяся, счастливая.

– Она еще совсем ребенок, – сказал он Гарденеру. Рядом с королем оказался Норфолк. Норфолк был ловким, как обезьяна, хитрым, как лиса. Он прекрасно знал, как истолковать это мягкое выражение королевского лица, этот его мурлыкающий голос. Норфолк был взбешен, когда король, вместо дочери Норфолка, выбрал Анну Болейн. Все хотят иметь в семье мальчиков, но девочки, когда они так хорошо выглядят, как Анна Болейн и Катерина Ховард, тоже могут принести пользу.

– Нам очень нравится игра вашей маленькой племянницы, – заметил король.

Норфолк пробормотал, что Его Величество очень любезен и что он очень доволен, что член его семьи может доставить маленькое удовольствие суверену.

– Она доставляет мне большое удовольствие, – сказал король. – Мне нравятся ее манеры, нравится ее игра и пение. Кто ее отец?