Все вокруг было просто пропитано навязчивым ароматом «Obsession».

В этот вечер Кэрол пригласила Джоша поужинать в ресторане, cобираясь отметить его день рождения. Потом она привезла его к себе, чтобы наедине вручить подарок. Однако после нескольких часов блаженства в ее постели ему пришлось с сожалением отправиться домой, потому что рано утром он должен был явиться на судебное заседание.

И вот когда, пресыщенный и уставший, он вошел в свой дом, его окатила волна тяжелого мускусного аромата духов. Джош включил верхний свет и уставился на открывшееся его взгляду зрелище.

– Черт побери!

Ему самому никогда не пришло бы в голову покрыть кухонный столик, за которым он обычно завтракал, белоснежной льняной скатертью. Стол был сервирован на двоих, причем всю эту фарфоровую посуду он видел впервые. Как и изящную хрустальную вазу с цветами жимолости, стоявшую точно в центре стола.

Именинный пирог с должным количеством свечей был бы украшением стола, если бы не опрокинутая прямо на него бутылка шампанского. Так же неаппетитно выглядел безнадежно пережаренный кусок мяса, валявшийся в раковине. Цепкий взгляд Джоша отметил, что чашка из-под кофе и тарелка, на которой утром лежал его бутерброд, были аккуратно вымыты и поставлены на сушку. Видно было, что включали посудомойку, а грязную воду потом слили.

Ни к чему не прикасаясь, он быстро осмотрел дом. Проходя по коридору и заглядывая в остальные комнаты, он все время чувствовал тяжелый экзотический аромат, который по мере приближения к спальне становился все сильнее. Следы присутствия неизвестной посетительницы чувствовались всюду. Дверь своей спальни Джош открыл локтем.

Более отвратительное зрелище трудно было себе представить. Обстановка в комнате наводила на мысль, что здесь планировалась сцена обольщения.

Однако теперь все напоминало скорее ночной кошмар.

На комоде и ночном столике расплылись остатки свечей. Пурпурное с серебряной отделкой покрывало криво свисало с постели, а пурпурные простыни были сдернуты и смяты чьей-то разъяренной рукой. Но больше всего его поразили груды разорванной в клочья одежды, выброшенной из шкафа на пол.

Из-под неплотно закрытой двери ванной пробивался слабый свет. Медленно пересекая комнату, Джош пытался угадать, что ждет его там. Остановившись на пороге ванной, он толкнул дверь, она медленно распахнулась. Содержимое раскрытых настежь шкафчиков валялось на полу.

Надпись, сделанная ярко-красной помадой, пересекала зеркало: «Эта шлюха пожалеет, что увела тебя!»

В считанные мгновения Джош выскочил обратно на улицу, чтобы позвонить в полицию из машины. Он должен был немедленно сообщить в участок о том, что к нему в дом снова проникла неизвестная.

Она припарковалась на некотором расстоянии, чтобы ее не заметили ни Джош, ни его соседи, однако отсюда ей было прекрасно видно, как он сел в машину и стал говорить по телефону.

Не сводя с него глаз, она ласкала свою грудь движением, полным сдерживаемой страсти. Вообразив, что это его рука ласкает ее, она полуприкрыла глаза. Его рука проникла внутрь глубокого выреза ее черного платья, его голос шептал ей на ухо, что она единственная женщина, которая ему нужна, что он любит ее, только ее. Другой рукой она скользнула между бедер. Она начала тяжело дышать. Страсть охватывала ее все больше, дыхание учащалось. Внезапно в ее фантазии вторглась реальность. Она вспомнила долгие часы напрасного ожидания, проведенные в его доме. Из ее горла вырвался животный крик, полный одновременно боли и ярости.

Прикосновения, бывшие поначалу нежными, становились все грубее, пока наконец ее покрытые красным лаком ногти не начали царапать и рвать блестящую ткань. Из-под треснувшего материала вначале показался лифчик, а затем и его тонкая ткань разорвалась под ее свирепыми ласками. Душевная боль настолько поглотила ее, что она не чувствовала, как горит кожа от глубоких царапин, как по груди стекает струйка крови.

– Можно мне задать вам один простой вопрос, мистер Брендон?

– Безусловно, ваша честь.

Пожилой судья поверх очков пристально посмотрел на прокурора. Взгляд судьи явно выражал неодобрение.

– Неужели средств, выделяемых администрацией помощнику окружного прокурора, недостаточно для покупки галстука? Или есть какие-то личные, возможно, имеющие религиозный характер, причины, не позволяющие вам носить галстук во время проводимого мною судебного заседания?

Джош Брендон усмехнулся, ни в коей мере не смущенный его сарказмом.

– Скорее личные, ваша честь. У меня такое ощущение, что галстук мешает мне дышать.

Судья нахмурился, услышав эту извечную отговорку.

– Интересно знать, по какой причине вы отказываетесь носить костюм?

– Я полагаю, что мне платят за обличение преступников, а не за мою манеру одеваться.

Судья Уильям Коллинз обреченно вздохнул.

– Хорошо, продолжим. – Он кивнул в сторону защитника. – Мистер Мартин, у меня создалось впечатление, что вы намерены выступить с ходатайством. Постарайтесь, в виде исключения, несколько сдержать потоки своего красноречия. Мне бы хотелось завершить дело до обеденного перерыва. – Он уселся поудобнее в своем кресле с высокой спинкой.

Значит, вот он, помощник окружного прокурора Джош Брендон. Неплох, очень даже неплох. Она наклонилась вперед и облокотилась о спинку скамьи, рассматривая человека, допрашивающего свидетеля. Профессиональным взглядом она оценила его: рост – под метр девяносто, вес – семьдесят пять, самое большее семьдесят восемь, причем одни мускулы. Неплохо для мужчины, которому недавно перевалило за сорок. Она продолжала мысленно щелкать фотоаппаратом.

Его густые темные волосы и усы были слегка тронуты сединой. Это придавало ему вид человека, больше привыкшего держать в руках оружие, чем свод законов.

Она просидела в зале чуть больше часа, наблюдая, как Джош ведет обвинение с непринужденным спокойствием, которое, однако, показалось ей обманчивым. Теперь, зная, с кем придется иметь дело, она могла вернуться к своей работе.

Не один мужчина посмотрел ей вслед, когда она проходила по коридорам здания суда.

– Не клади на нее глаз, Фрэнк. Таким ножкам я и сам найду применение, – вполголоса бросил один из судебных исполнителей своему коллеге.

– Хоть эта красотка и выглядит на миллион долларов, я бы не хотел оказаться с ней в постели. Да и ты бы не захотел. – Он наклонился и шепнул что-то на ухо собеседнику.

– Так вот она кто! – Любитель стройных женских ножек переменился в лице. – С такой внешностью и на такой работе?

Фрэнк кивнул.

Его собеседник покачал головой.

– Не так уж много вокруг смазливых девочек, а тут такая прелесть и… не хочу даже думать об этом. Красивые женщины не должны заниматься такой гадостью.

Всякого рода банкеты Джош воспринимал как визиты к зубному врачу, и, если бы у него был хоть малейший шанс избежать прихода сюда, он бы им воспользовался. Однако в этот день провожали на пенсию Сэма Дэниельса, который уходил с поста окружного прокурора после инфаркта, едва не отправившего его на тот свет. Банкетный зал ресторана был украшен лентами серпантина и плакатами, повествующими о победах, одержанных им на ниве борьбы с преступностью.

– Кстати, о чудесах. Зрение изменило мне или на вас сегодня действительно надет галстук? – Судья Коллинз подошел вплотную к Джошу и наклонился к его груди, испытующе разглядывая ее. – Я уж подумал, не нарисован ли он, – съязвил судья.

– Разве вы не знаете, что Джош непредсказуем? – вставила прокурор Бет Ленгли, приостановившись и держа на отлете рюмку виски. Демонстративно чмокнув Джоша, она отправилась к следующей группе, расположившейся вокруг одного из столиков у стены.