— Ну, что я говорил! — воскликнул Солдат. — У них действительно умирает султан. Это не просто сон. Пока все сбывается.

— Может, ты это где-нибудь по дороге услышал и, сам того не подозревая, запомнил, а потом во сне увидел, — ответил Голгат.

— Вряд ли. Помнишь, ты обещал: мы не будем останавливаться.

— Но если я не помогу старому умирающему человеку, — сказала Лунна, — то пренебрегу своим долгом.

— Перед кем? — закричал Солдат. — Перед чем?

— Перед человечеством, — ответила она. — Перед жизнью!

— Ты просто хочешь получить обещанные дары, — отрезал Солдат. — Тебе абсолютно все равно, умрет старик или нет.

Тут на лице Лунны появилось такое страдальческое выражение и произошло это так неожиданно, что Солдат теперь точно знал, что она притворяется.

Красавица сказала:

— Как ты можешь такое говорить? Ты совсем не знаешь меня. Ты составил обо мне ложное представление. Посмотри на тех людей, как они меня умоляют. Разве я могу отказать их просьбам? Решено, я иду к султану. Я все сделаю, чтобы вернуть ему силы.

— О, жажда богатства!.. Сколько ему лет? Сто восемь? В этом ссохшемся теле страсти не больше, чем в дохлой ящерице. Ты думаешь, он вскочит при одном твоем появлении?

Голгат сказал.

— По-моему, это несправедливо. Лунна просто хочет попробовать. А ты сам отказал бы старику?

— Да.

Но спорил Солдат тщетно, и вскоре друзей препроводили к смертному ложу больного султана Мукары. Солдат заметил, что, судя по песочным часам, до полуночи оставался час. Еще есть время, чтобы попробовать воскресить больного и уйти до того, как за жертвой явится Смерть. Лунну подвели к кровати владыки.

— Где жемчуга? — спросила она.

Горожанин указал на ларец у двери:

— Здесь.

Со смертного ложа на Лунну воззрились слезящиеся глаза. К шелковым подушкам был прислонен султан — костлявое туловище, с которого желтыми складками свисала кожа. У него ввалились щеки, глаза были тусклы и безжизненны, а волосы свисали спутанными липкими пучками. Комнату наполнял тошнотворный запах, от которого выворачивало наизнанку. В воздухе висело зловоние смерти.

При виде Лунны Лебяжьей Шейки в гноящихся глазах умирающего скелета и впрямь засветился огонек. Ослабевшая рука на целый дюйм приподнялась над простыней, будто старик пытался дотянуться до земной красоты. С губ старика слетел шуршащий звук, напоминающий шелест бумаги. Затем он, очевидно, снова резко погрузился в себя, уничтожив то малое возбуждение, которое уже было начало созревать в его ссохшемся мозгу.

— А если мне снять одежду? — спросила Лунна, не сводя со старика глаз. — Быть может, тогда султан ощутит некую легкость бытия?

— Да, — хором заревели горожане, — это определенно поможет.

К всеобщему разочарованию, посторонних попросили покинуть комнату.

Последовали реплики возмущения.

«Нет же, нет, она не танцовщица семи вуалей и не собирается раздеваться на потеху толпе! Она врач и пытается излечить старого человека. В комнате останутся только ее спутники — Солдат и Голгат — для охраны, ну и, разумеется, больной. Всем остальным придется подождать за дверью». Горожане с ворчанием вышли, украдкой кидая через плечо взгляды в надежде, что Лунна начнет лечение до того, как закроется дверь.

Когда все вышли, у дверей началась безмолвная, но ожесточенная борьба за лучшие места у замочной скважины и щелей. Возможно, кого-нибудь и убили бы в начавшейся свалке, если бы только вельможи не отдавали себе отчета в том, что необходимо соблюдать полную тишину. По рукам пошли толстенные пачки денег, многих дочерей в те минуты пообещали в жены. Земли превратились в средство обмена, припомнились прежние заслуги и старые долги.

А в это время в комнате напротив изголовья больного Лунна Лебяжья Шейка сняла одежды.

Одновременно прозвучали два стона, которые исходили не от султана, а от ее защитников.

Глаза старика загорелись. Он сел на кровати.

— Га! — сказал он, вытянув вперед костлявые, искривленные артритом пальцы, будто ребенок, собирающийся схватить конфетку. — Гхаааааа!

— Получается, — сказала Лунна, сохраняя полное спокойствие. — Интересно, сколько приготовлено ларцов с драгоценностями?

В этот момент в углу комнаты сгустилась тьма и на глазах перепуганных очевидцев приобрела размытые контура человека. Перед ними, стряхивая с себя пыль, стояла Смерть.

Смерть подняла голову и стала рассматривать четырех собравшихся в комнате людей. На ужасном лике не проявлялось ни единой эмоции, когда Смерть переводила взгляд от одного человека к другому. Однако при виде обнаженной Лунны Смерть сложила трубочкой губки. Наконец она кивнула Солдату:

— Ну, теперь ты готов? Я же говорила, что мы встретимся. Вечно мне не верят. Люди думают, будто могут сбежать от Смерти. Только все равно они окажутся в нужном месте в назначенный час. Прибьет ли их туда течением, взбесившаяся лошадь принесет, если надо, да хоть на воздушном змее прилетят — так или иначе, в последний путь не опоздаешь.

— Не я, не я тебе нужен, — затараторил Солдат. — Ты за ним пришла, вон за тем, в постели.

Смерть перевела взгляд на высохшего до самого скелета султана, который, издавая слабые хрипы, сидел в постели и пытался дотянуться до обнаженной Лунны Лебяжьей Шейки.

— Так ты идешь или нет?

— Нет, — твердо ответил Солдат.

— Ладно, подожду до полуночи. Тогда тебе просто придется пойти.

Все стояли и ждали. Наконец песок в часах истек. В этот миг султан издал сдавленный крик и замертво повалился на кровать. Смерть в удивлении уставилась на Солдата, будто ожидала от него того же. Когда этого не произошло, она склонилась над ложем старика и, схватив труп, стала нещадно его трясти, пока душа не вывалилась через рот. Душа изо всех сил корчилась, пытаясь заползти под кровать. Смерть ловко подхватила ее и засунула за полу своего облачения.

— Я никогда раньше не ошибалась…

Солдат сказал:

— Откуда тебе знать? Может, другие просто не сопротивлялись, как я.

— Не думаю.

В этот самый момент дверь распахнулась, и в комнату ввалились уважаемые горожане Олифата. Они в ужасе смотрели на распростертого на кровати мертвеца.

— Султан умер! — заголосил один из них. — У Лунны не получилось.

— Не то чтобы у меня не получилось, — ответила Лунна, одеваясь за дверью гардероба. — Вы бы видели, как он пытался дотянуться до меня!.. К сожалению, силы покинули его. Думаю, мне все же придется забрать жемчуга, сапфиры и рубины.

— Слоновую кость, — сказал главный горожанин. — Жемчуга, сапфиры и слоновую кость.

— Да-да, спасибо, — ответила Лунна.

Все остальные с перекошенными от ужаса лицами смотрели на Смерть.

Смерть, в свою очередь, уделила особое внимание одному из горожан.

— Ты, ремесленник. Через три дня я явлюсь за тобой. Может, пойдешь сейчас, чтобы мне лишний раз не ходить? Так нам обоим будет лучше.

— Не ходи, — пробормотал Солдат человеку на ухо, — Смерть тоже может ошибаться — уже проверено.

— Я? — воскликнул ремесленник. — Я в полном порядке. Мне всего сорок восемь лет, у меня жена и дети.

— И племянник, который зарубит тебя мясницким топором, — сказала Смерть. — Вот и он, как раз за твоей спиной. Да-да, юнец с прыщами.

Ремесленник повернулся и набросился на племянника:

— Убить меня вздумал?! Ах ты неблагодарный щенок! Я приютил тебя, кормил и поил после смерти брата. Я же тебе больше чем дядя — я для тебя как отец!

Юноша понуро потупил взор.

— Но ты не позволяешь мне жениться на своей дочери Друсилле. Думаешь, я ее недостоин.

— Дело не в том, чтобы позволить или не позволить. Можно подумать, я — злой отец, разлучник влюбленных.

Послушай, Друсилла тебя на дух не переносит, а я не собираюсь заставлять свою дочь выходить замуж за того, кого она не любит. Я добрый и заботливый родитель. Пойди лучше поищи другую, пусть она тебя полюбит, тогда и приходи ко мне за благословением.