– Дорогой капитан! – заметил Ламбер. – У вас своеобразная логика! Как?! Кардинал принимает вас за предателя, обвиняет в нарушении королевских указов и при этом ему необходимо видеть и разговаривать с человеком, которого он намерен отправить на галеры?! Подумайте сами: неужели вы полагаете, что Мазарини стал бы терять время на болтовню с морскими разбойниками?

– Совершенно справедливое замечание! – согласился Ив. – На прощание именно эти слова он мне и сказал.

– А как же король, который хочет вас завтра увидеть? Вы полагаете, у него недостаток в судьях, чтобы отправить человека в Бастилию, и он хочет произнести приговор самолично?

– Тоже верно! – вскричал Ив. – На островах мне рассказывали, что он разжаловал одного капитана, покрывшего себя славой. Да, он его разжаловал в тот самый день, когда несчастный явился за наградой, и за то только, что его величеству не понравилась его карета.

– Сказки! – бросил Ториньи.

– Может, и сказки! – упрямо гнул свое Лефор. – Но вы-то знаете его величество. А я его видел только на монетах, да и то не часто – мне все больше попадаются испанские соверены, – да на медалях, которые он иногда присылает кому-нибудь из наших, например командору де Пуэнси. Так не ждите от меня собственного впечатления о монархе, который, по слухам, затмевает солнце.

– Если вы будете говорить в таком тоне с королем, можете быть уверены, что ему это не понравится, – заявил Ламбер. – Он просто отошлет вас назад, ничем не наградив.

– Я ничего не прошу для себя, – задумчиво проговорил флибустьер. – Я хочу не много, и то для колонии.

– Я в самом деле слышал, – вставил Ламбер, – как его высокопреосвященство докладывал его величеству, что вы защищали дело дамы, назначенной губернаторшей этого острова вместо покойного супруга.

– Все верно: это госпожа Мари Дюпарке!

– А король получил прошение шевалье де Виллера: тот ходатайствует, чтобы на место этой дамы, показавшей себя неспособной, фривольной, непостоянной и даже способной служить интересам другого государства, была назначен вице-губернатор острова Мерри Рулз.

– Мерри Рулз! – подхватил Ив.

Однако он не смог продолжать, так как Ламбер сказал:

– Позвольте, капитан! Похоже, именно этот Мерри Рулз де Гурсела, если память мне не изменяет, напротив, наделен всеми качествами, необходимыми для хорошего губернатора. Без него, как уверяет шевалье де Виллер, разбирающийся в делах Мартиники, генерал Дюпарке ничего бы не добился. Словом, управлял островом Мерри Рулз! Ив в сердцах бросил трубку на стол и вскочил:

– Гром и молния! Человек, сообщивший все это королю, негодяй и отъявленный лжец! Он гнусно извратил истину! Если бы не мое дурацкое вмешательство, Мерри Рулз был бы отстранен: ведь он вовсю предавал генерала, когда тот находился в заточении на Сент-Кристофере, и только я по глупости и из безумной снисходительности добился его помилования. А теперь этот человек хочет обобрать и вдову, и сироту-мальчишку; теперь этот разбойник, превратно толкующий указы короля, осуждает флибустьеров на смерть! Знаете ли вы, что будет, если начнут вешать флибустьеров? Мартиника останется без продовольствия, которое доставляют из Франции, так как английские суда станут их досматривать, хотя мы с Англией и не воюем. Я уж не говорю об испанцах и голландцах! Тысяча чертей! Этот негодяй шевалье пытается переубедить короля! Да я всю эту ложь засуну Виллеру в глотку; это так же верно, как я – Лефор. Господа, это говорю вам я! Если Мерри Рулз будет назначен на место госпожи Дюпарке, я, Лефор, вооружу свое судно и со своими шестьюдесятью четырьмя пушками захвачу форт Сен-Пьер, а его жители будут счастливы обрести заботливую губернаторшу в лице этой достойной женщины: насколько я слышал, Кромвель – человек рассудительный!

– Сударь! Капитан! – испугался Ламбер. – Даже части того, что вы сказали, было бы довольно, чтобы сослать вас на галеры! И на сей раз – за дело! Не знаю, что король решил по поводу госпожи Дюпарке и Мерри Рулза, но могу утверждать, что его величество имеет предубеждение против женщин. Он считает, что женщина не должна править островом…

Гнев Лефора достиг своего предела, а в такие минуты сдержать его было трудно, так как он и сам не мог обуздать свое красноречие.

– Итак, знаменитый Король-Солнце полагает, что умеет управлять страной, раздавая должности предателям вместо тех, кто готов служить ему верой и правдой!

– Капитан! – произнес негромкий спокойный голос. – Позвольте вам объяснить, что собой представляет король, с которым вы завтра увидитесь!

Ив повернул голову и увидел Шарля Бувара, в обязанности которого входило лечить короля, но жил он в Ботаническом саду и на самом деле совсем не занимался здоровьем его величества.

– Сударь! Короля лечат четыре лекаря; они купили свои места и превратили его величество в своего пленника, которого они подвергают ежедневным пыткам. Каждый день они дают ему слабительное и пускают кровь. Каждый день господин Фагон обнаруживает глиста в испражнениях его величества и под этим предлогом ставит клистир. Королю говорят, что он перегрелся на солнце, что он беспокойный. Дакен уверяет, что его величество флегматичен. Фагон, властный и резкий, давно бы убил короля, если бы его величество не обладал отличным здоровьем. Ги Патен помог бы ему так же, как Дакен. Не надо забывать, что мать его величества умерла от опухоли, а отец страдал худосочием. Это просто чудо, что у его величества такое крепкое телосложение и он никогда не был подвержен слабостям своего отца. Но у короля плохие зубы. Точнее, он рано их лишился, а год назад шарлатаны так его прооперировали, что вырезали ему часть нёба и левой верхней челюсти.

– Куда вы клоните? – вскричал Ламбер. – Зачем эти подробности? Капитану все это неинтересно.

– Напротив! – возразил доктор. – До определенных пределов это его интересует. Завтра этот человек увидит монарха, который ослепляет весь мир, словно солнце. И посетителя следует предупредить. Пусть знает, что у Людовика Четырнадцатого дыра во рту, откуда течет гной, а потому и дурной запах. Главное, чтобы капитан не отшатнулся, подойдя к его величеству. Пускай знает, что, когда король ест, пища иногда выходит у него через нос, как, впрочем, и напитки, и все это из-за дыры в нёбе… Говорят также, что его величество много ест. Что в том удивительного? Он поглощает в четыре раза больше, чем нормальный человек, но господин Дакен и господин Фагон находят в его испражнениях глисты, так разве это всего не объясняет? Глисты пожирают все, что съедает король, так что он постоянно испытывает голод и, едва выйдя из-за стола, хочет одного: снова к нему вернуться!

– Послушайте, Бувар, – заметил Ламбер, – вы только что описали нашего короля, да так, что наш гость, капитан Лефор, оцепенел от страха. Дайте же ему самому составить впечатление. Завтра он должен быть в Лувре. Он зайдет в мой кабинет, и я приготовлю его к встрече с его величеством. Вы произвели на нас неприятное впечатление, господин Бувар. Сегодня вечером нам это было ни к чему, уверяю вас.