После наступления темноты жители деревень боялись выходить из своих домов. Носороги представляли собой самую настоящую опасность.

Колючие кустарники, в которых укрывались носороги, чрезвычайно густы, и подкрадываться к носорогам очень трудно. Сколько хитрости нужно, чтобы охотиться в этих зарослях. Много раз мне приходилось жестоко расплачиваться за неосторожность: ветер и птицы-симбионты — эти пернатые шпионы носорогов — выдавали мое присутствие.

В конце концов я выработал довольно своеобразный метод. Я как можно ближе подкрадывался к зверю, а потом, не двигаясь с места, поводил плечом из стороны в сторону.

Хотите верьте, хотите нет, но заметившие меня носороги не выдерживали и бросались на меня, насколько им позволяли их проворные ноги, попадая под выстрелы моего ружья. Такая охота требовала большого напряжения нервов

Прежде чем дать мне поручение, капитан Ритчи тщательно все продумал. Будучи энтузиастом и любителем природы, капитан Ритчи, больше чем кто-либо другой, старался сохранить поголовье диких зверей Африки. В связи с освоением новых земель возник вопрос о борьбе с мухой цеце. В районе Макачос есть две разновидности этой мухи — «паулипиды» и «длиннокрылки». Это насекомые размерами примерно с крупного слепня, а их укус напоминает укол раскаленной докрасна иглы. К счастью, эти мухи не заражали смертельной сонной болезнью, которая пагубна для человека. Однако они являлись носителями вируса, который убивал домашних животных; дикие животные не были восприимчивы к этому яду.

До настоящего времени ученые знают только один способ уничтожения этих насекомых. Мухи цеце живут в кустарнике, и если уничтожить кустарниковые заросли, то мухи лишаются места размножения. А для того, чтобы уничтожить кустарники, надо прежде всего выбить из них носорогов. Рабочие команды просто не могут работать в кустарнике, в котором водятся носороги.

Семь лет капитан Ритчи применял всевозможные меры, чтобы избежать массового уничтожения носорогов вблизи этого района. И понятно, что нигде в Африке не водилось столько носорогов, как в округе Макуэни района Макачос. Очищение его от носорогов представляло возможность для самой большой охоты на носорогов, какую только знала история.

Хотя мне часто приходилось сопровождать клиентов во время охоты на носорогов, да и самому приходилось охотиться на этих животных, я сознавал, что в данном случае положение полностью меняется. Охота ради трофеев почти всегда ведется в полуоткрытых местах, где животное можно увидеть на довольно большом расстоянии и выбрать при этом хороший экземпляр. Если зверь скроется в чаще, охотник его преследует.

В помощь мне дали трех туземцев-следопытов, которые большую часть жизни провели в тюрьме за браконьерство. Одному из них перевалило за сорок. Потребовалось несколько минут, чтобы убедиться: передо мной был прекрасный следопыт, мастер своего дела. Второй помощник, более молодой, умел замечательно ловко взбираться на деревья. Это весьма ценное качество. Чтобы обнаружить зверя в кустарниках, довольно часто приходится взбираться на вершину большого дерева.

Он с гордостью заверял меня:

— Мне все равно — покрыто дерево сплошь колючками или же оно гладко, как тростник, буана. Взобраться на него составит мне не больше труда, чем вам пройти по дорожке. Даже бабуины мне завидуют.

Третий помощник был ростом чуть побольше мальчика, но отличался чрезвычайной ловкостью. Несмотря на то что у него не было такого опыта, как у двух других следопытов, я полагал, что он принесет нам большую пользу.

Все трое добровольно пошли ко мне в помощники, хорошо представляя себе опасность, связанную с этой охотой. Им, конечно, хорошо платили, но деньги были для них не главное. Впервые в их жизни появилась возможность научиться стрелять из ружья. Стоило заявить им о таком чуде, как глаза их загорались, а лица расплывались в счастливой улыбке. Как и я, люди эти посвятили всю свою жизнь охоте. Хозяйство, семья, деньги, личная безопасность — все это было второстепенным. Ничто в жизни не могло для них сравниться с тем волнением, которое переживает охотник, идущий в зарослях по следу крупного зверя.

Иногда я доходил до отчаяния, слушая их разговоры о том, что они будут делать со своими ружьями. Это были умные и опытные люди; я ничуть не сомневался в том, что двое старших следопытов значительно превосходили меня в своем мастерстве. Однако местному жителю требуются долгие месяцы мучительной тренировки, чтобы научиться пользоваться нарезным ружьем. Подсознательно каждый из них верит в то, что зверя разит не пуля, а звук выстрела. Они считают ружье столь чудесным инструментом, что никак не хотят поверить в необходимость изучить его.

Найроби был связан дорогой с Макуэни, поэтому первую часть пути мы проделали на грузовике. Прибыв в Макуэни, мы оставили грузовик и пошли пешком в кустарниковые заросли.

Кустарниковые заросли Восточной Африки ни с чем не сравнимое, единственное в своем роде явление. Мне не приходилось видеть ничего похожего в Шотландии, и я сомневаюсь, чтобы подобный ландшафт встречался в какой-либо другой части света. Кустарниковые заросли нельзя назвать ни лесом, ни открытой равниной. Тут мало высоких деревьев. Основную растительность составляют низкорослые колючие деревья высотой от десяти до пятнадцати футов. В иных случаях эти деревья, или скорее «колючие кустарники», как их принято называть, растут рощами-островками площадью в один акр или более. Обычно эти островки разбросаны по равнине, поэтому охотник легко может пройти между ними. Почва здесь смешанная — песчаная с красноватой землей. Как правило, на этой почве хорошо остаются отпечатки следов, что облегчает задачу следопытов. Однако довольно часто встречаются полосы жесткой слоновой травы, на которой следов почти не видно. Встречаются полосы кустарника, где между колючими деревьями ковер густой травы доходит до колен. Вот тут следопыту приходится довольно трудно.

Кроме того, в некоторых районах почва, обожженная палящими лучами солнца, становится твердой, как кирпич. Если по этой почве проходит животное, оно вообще не оставляет никаких отпечатков. Именно этой землей в Кении пользуются для строительства шоссейных дорог — она почти не уступает асфальту. Только в тени колючих кустарников земля остается мягкой. Именно здесь опытный следопыт ищет следы животного.

Несмотря на то что территории, населенные племенами вакамба и масаи, примыкают друг к другу, эти племена совершенно различны. По росту представители племени вакамба несколько ниже европейцев, масаи же значительно выше. Хотя представители племени вакамба не отличаются ярко выраженными негритянскими чертами лица, тонкие губы и ноздри, характерные для представителей племени масаи, у них не встречаются. Племя вакамба — не воины, а охотники. По традиции мужчины охотятся, а женщины обрабатывают шамбы.

Я обратил внимание на то, что кое-кто из мужчин носит луки и колчаны с отравленными стрелами на ремешках через плечо. Поскольку я интересовался всякого рода оружием, я попросил разрешения осмотреть эти смертоносные орудия. Несколько человек с готовностью протянули мне свое оружие.

Луки были прекрасно отделаны, оба конца заострены. По-моему, сила натяжения тетивы доходила до 75 фунтов. Изготавливаются такие луки из дерева, называемого мутуба; по цвету оно темно-красное. Я не без интереса отметил, что на луках не было зазубрин для тетивы. Чтобы тетива не соскальзывала, она привязывается к луку сыромятными ремешками.

Стрелы были отличного качества. Особенно остроумной конструкцией отличался наконечник, стержень которого был толщиной с вязальную спицу, длиной в шесть дюймов. Стержень на дюйм входил в полый конец тростниковой стрелы и закреплялся в нем древесной смолой. Остальная часть стержня длиной в пять дюймов обмазывалась ядом. Яд, употребленный в свежем виде, действует чрезвычайно сильно. Однако он теряет свою силу на солнце. Для того чтобы сохранить силу яда, охотники племени вакамба обвязывают отравленные стержни полосками из мягкой кожи антилопы. Эти полоски снимаются в самый последний момент.