Логорифмус проводил спасительную терапию, которой, к сожалению, хватало на день. На завтра все начиналось сначала. Ученый-богослов приводил цитаты, рассказывал истории, но Джу ревновала. Логорифмус же открыл для себя, что оказывается можно ревновать и к вдохновению.

Почти в полночь Лаврентио ворвался к повозку к Негде.

- Вставай бездельник! - Лаврентио тряс сонного музыканта.

Негда флегматичный и привычный ко всему тип, открыл глаза, уселся на лежаке и взял в руки листы с музыкой Лаврентио.

- Ты в себе? Как это можно сочетать? - наконец, изрек Негда.

- Балбес, это же и есть все новое, - Лаврентио был не готов к тому, что его новую музыку не поймут. - Нам нужен третий.

Поднять Рамона и притащить его в повозку к возмущенному Негде было делом техники. Босиком в длинной ночной рубашке Рамон читал ноты.

- Что скажешь? - нетерпеливый Лаврентио теребил Рамона.

Негда тоже ждал вердикта.

- Не спорю необычно, все основывается на ударных. Годами все держится на струнных, но возможно это даст новый толчок.

Лаврентио шумно выдохнул. В повозку к мужчинам зашла Джу:

- И что это значит? Нет струнным?

Лагерь был разбужен новым громким скандалом в стане музыкантов. Джу была в одном шаге от убийства любовника. Она сочла новую манеру музыки Лаврентио унижением. Объяснить разъяренной девчонке, что для Лаврентио ударные олицетворяли махи крыльев кодров, не удалось. Девушка не желала ничего слушать. Рамон убедился в гениальности композитора, и улизнул от скандала. Его жена должна, проснувшись, найти мужа рядом.

Успокоить девушку удалось сильным рукам Логорифмуса и причитаниям Григория. Сквозь пелену гнева в душу к девушке пробились воспоминания о ее глупом решении спрыгнуть вниз. Теперь же она подумала, что не сама бы спрыгнула, а столкнула Лаврентио.

Лаврентио изложил причину скандала, Инрих заинтересовался музыкой. Негда и Метт озвучили основную тему. К ним присоединилась проснувшаяся Лия, которая привела своего супруга Рамона.

В целом ночной концерт получился качественно новым. Илиста предложила вставить эту тему в уже готовую постановку покойного Одольфо. Мухмур Аран согласился. Уснуть удалось под утро поэтому, завтрак совместили с обедом.

Великий Мастер получил свое утро полного одиночества. Сегодня, он уже решил, что именно сегодня, он станет свободным. В таких делах торопиться не стоило. Великий не спал всю ночь, он не думал впервые за всю свою жизнь. Попрощаться надо было душой, а не разумом. Великий вышел из Главной залы, чтобы встретить утро нового дня на самом краю.

Великий уже поговорил с остальными. Мастера Линч и Сыч ушли еще вчера, незаметно для остальных. Эти два старых хрыча ушли, как вспышка света, ни о чем не позаботившись. Все они свалили на Великого и его помощника.

Молодой Мастер занимался подготовкой их ухода. Нельзя было оставлять на этой земле ничего своего, кроме кодров. Хотя по большому счету Кодры уже были не их. Люди, эти сумасшедшие актеры, в которых Великому было не понятно все, нравились кодрам. Великий все же задал вопрос главе клана Свободных, о причинах их взаимной симпатии.

"Они такие, как мы, все эмоциональные, именно это нам и надо", - объяснил Свободный.

Великий не мог оценить, но смог понять.

Великий не видел, но знал, что его заместитель уничтожает все лишнее. Первыми сгорели книги, потом рассеялись артефакты, потом схлопнулись ловушки, за ними исчезли сокровища, следом рассеялись чары, закрылись тайные ходы, и почти все закончилось.

Великий стоял на краю площадки и ждал своего помощника.

- Все закончил?

- Да, Великий, - Мастер устал. Он потратил много сил на работу. - Я много раз представлял себе все это, но сейчас...

- Я тоже много раз представлял, - Великому почудилось, что вот сейчас можно уйти, но кодры внесли свои коррективы во время ухода.

- Сегодня они все проснулись, - молодой Мастер грустил, ему захотелось заплакать. Такие желания были из этого мира, а не из его.

Небо заполнялось кодрами. Разных цветов и размеров они поднимались в небо. Первыми взмыли кодры из клана Свободных. Они парили выше, чем остальные. Радость исходила от них, и затмевала солнце.

- Они счастливы, - заметил Великий.

Молодой Мастер кивнул, но Великий на него не смотрел.

- Теперь поднимутся в воздух остальные. Подождем? - спросил Молодой.

- Подождем, - Великий запоминал каждый взмах крыльев, каждую улыбку, каждый поворот. - Хотя мне пора.

Великий сделал два шага в пустоту, но не упал. Он рассыпался на миллионы искрящихся лучиков. Наконец, ему стало доступно перерождение. Прощальный, но нежалостливый крик раздался в мире. Молодой Мастер на секунду подумал, будут ли так же провожать его, и тоже сделал шаг вперед.

- Они ушли, - Илиста и Инрих видели сияние. Все, кто был связан с кодрами, почувствовали уход Мастеров.

- Красиво, - Инрих повернулся к Илисте. - Не плачь, это был их путь.

- Просто кодрам печально, - Илиста утерла появившиеся слезы. - А тех мы все равно не понимали. Они чужие для нас.

- Нам пора собираться, Илиста, - директор обнял актрису, чтобы поддержать в трудный момент.

Собирались и маленькие человечки. Если вдуматься, то переезд хлопотное дело, особенно когда переезжают далеко и навсегда.

Вунь единственный, кто не участвовал в сборах. Свою часть работы он перепоручил супруге Лунь. Жена была рада, что столь активный муж занят делами где-то далеко.

Собираться, прощаясь со своим домом, маленьким человечкам было легко. Дело в том, что Темные земли не были родиной этих маленьких сокровищ. Они пришли в Темные земли далеко с севера, и хоть это и было почти восемьсот лет назад, но Темные земли не стали для них родными. Поколения маленьких человечков рождались и умирали в Темных землях, но всегда помнили, что не это их родина. Найти новую родину дело не шуточное и хлопотное. При этом следует помнить, что искать надо с умом. Переезд маленькими человечками планировался давно, но лишь сейчас они нашли себе личного духа, чтобы быть спокойными за свою судьбу. Вунь в связи с этим стал национальным героем, о чем он знал, и краснел от удовольствия, когда слышал похвалы.

Собираться, уезжая навсегда, еще и страшно. В головах у многих вертелась настойчивая мысль: "А кому мы там нужны?". Да и как собрать все, что есть в доме? Что оставить, а что взять с собой?

Кроме того, Вунь сообщил, что все они полетят на кодрах. По шесть человечков на одного кодра, а другие звери понесут на себе их имущество. Все это слишком внезапно, несмотря на то, что все человечки знали о переезде.

Изрядно устав от общения с людьми, и устроив Хэсса беседовать с орком Страхолюдом, Вунь отправился домой, чтобы проконтролировать сборы.

Лунь, его супруга, в длинном синем платье носилась по кухне, проверяя все ли в порядке. Вунь замер в дверях, чтобы услышать разговор Лунь с соседкой Каисой. Каиса в два раза толще Лунь оделась во все обтягивающее, и сидеть ей было неудобно. Лунь же не замечала этого, она выставляла на стол предметы с верней полки кухонного шкафа.

- Твой уж совсем обалдел, - плакалась Каиса, пытаясь подтянуть платье то вверх, то вниз. Вверх, чтобы оно не разошлось по шву, а вниз, когда ей казалось, что слишком сильно натянула вверх.

- Вунь просто душка, да еще такой умный, - Лунь бормотала из шкафа. - Я вот тоже думаю, что путешествие с личным духом, да еще по воздуху, это его высшее достижение.

Сам Вунь опять покраснел от счастья.

Каиса растянула губы в улыбке:

- А ты сама пробовала летать на звере?

- А чего их бояться? - Лунь высунулась из шкафа. - Мы их сколько лет чешем, и ничего страшного. Они мягкие, нежные, говорящие. К нам хорошо относятся.

Каиса настаивала на ответе.

- Да нет, пока не пробовала, - Лунь не стала говорить неправду, даже в целях утверждения престижа мужа. - Зато он сам летал и неоднократно.

- Когда? - соседка потребовала подробного ответа.