В его чуме откинут полог, Чёрная Ива уже проснулась, и она не одна. Режущий Бивень слышит голос подруги жены и останавливается. Не хочется ему мешать женскому разговору, пускай поболтают, ему так радостно, он лучше тут постоит, возле чума, на ветерке.

Однако женский разговор не пустой, и Режущий Бивень волей-неволей прислушивается. «У Игривой Оленухи дела совсем плохи, - говорит подруга жены. – Лежит в беспамятстве и бредит. Какую-то землю Мантиду поминает, безволосого мамонта, лошадей каких-то с верёвками, женщину на носилках, чумы из камня. К ней шаман уже приходил, сказал, что Игривая Оленуха серьёзно прогневала духов и теперь, наверное, скоро умрёт».

Режущий Бивень цепко вслушивается в разговор, с каждым словом всё крепче, и… и опять он не может не восхититься Кленкеном. Здесь ведь тоже какая-то связь. Мамонта он тоже видел, а верёвкой была связана кривая палка, не лошади, но всё равно, ведь если эта молодая женщина умрёт, так это же ещё один повод, чтоб отменить оргии. Главное, чтобы она не умерла сразу, а чуть попозже, прямо перед праздником. «Когда же точно умрёт Игривая Оленуха?» - думает Режущий Бивень, но вдруг ему всё же становится стыдно. Зачем он так думает, почему радуется? Эта женщина из его племени, эта женщина – жена его друга, а он рад, что она скоро умрёт. Как так может быть? Позорно так думать. Постыдно! Если б он мог чем-то помочь Сосновому Корню, но чем он может помочь?.. Ничем. Здесь он бессилен и способен только ждать, как развернутся события сами собой. Но смерти жены своего друга он желать не будет. Режущий Бивень запрещает себе даже думать об этом, пусть лучше Игривая Оленуха поскорее выздоровеет и посрамит шамана. Хотя, от того, как он думает, ничего ведь не изменится. Другие силы здесь замешаны. И про Кленкена он всё равно никому не расскажет, ни одному. Пускай шаман сам с этим борется, сам пускай всё выясняет и разбирается. На то он и шаман.

Задумавшись, Режущий Бивень пропустил мимо ушей часть женского разговора. Но теперь услышал имя жены и снова следит за беседой. Подруга допытывается у Чёрной Ивы, что та видела, пусть расскажет. Режущий Бивень сразу же встревожился. Как это Чёрная Ива может быть причастна к болезни Игривой Оленухи? Причём здесь его жена? Между тем Чёрная Ива отвечает подруге неожиданно требовательно, с твердью в голосе: «Пускай Сквалыга при мне больше никогда не упоминает этого имени!» «Как? Это же наша подруга», - возражает Сквалыга, и Режущий Бивень тоже удивлён словами жены, как-то резко она говорит, непонятно и холодно. «Разве не сама Сквалыга передала слова шамана, что эта женщина серьёзно прогневила духов? И теперь Сквалыга хочет, чтобы эти разгневанные духи услышали, что у той женщины есть ещё подруги, и эти подруги очень интересуются делами той женщины, как раз теми самыми делами, которые так разгневали духов. Уж не хочет ли Сквалыга, чтобы гнев духов перекинулся и на других? Чёрная Ива такого не хочет и потому запрещает упоминать это имя!»

Режущий Бивень поражён речью жены. Очень умно она говорит, рассудительно, но как-то совсем холодно, как-то не так. Похоже на то, как он сам совсем недавно рассуждал об этой женщине. Как-то совсем по-чужому, совсем-совсем. Будто они все чужие, из разных племён. Режущему Бивню снова становится стыдно: и за себя, и за свою жену. Он опять упускает нить разговора, думает о своём, о том, что всё-таки что-то с людьми происходит, что-то пошло у них наперекосяк. Вроде навалом еды, вроде днями без дела слоняются, надо бы радоваться, а они… вот и Сквалыга там, в чуме, о чём она говорит!.. «Знаешь, подруга, мне кажется, что мы с тобою тоже скоро умрём». Вот уже бред, - возмущается Режущий Бивень, - совсем женщина заговорилась, наверное, пора ему забраться в чум и прервать, однако женщины и сами о другом заговорили. Чёрная Ива предлагает отправиться по ячмень, как собирались, но подруга вроде бы уже не хочет. «А как же Игривая Оленуха?» - спрашивает. Режущий Бивень слышит, как рассердилась Чёрная Ива. Совсем не на шутку. Что с ней такое? Ругает Сквалыгу. Опять та за старое, опять поминает. Ну пусть сидит возле чума Соснового Корня и пусть караулит!.. Сдалась Сквалыга. Перед Чёрной Ивой никому не устоять. Пойдут сейчас по зерно, а про Игривую Оленуху вообще не будут вспоминать. «Пускай идут, - думает Режущий Бивень. – Пускай идут». Однако сильно его разволновал этот женский разговор, надо бы ему самому порасспросить Чёрную Иву. Что-то ведь здесь не так. Вообще, всё не так. «Всё не так у людей», - думает Режущий Бивень. Как-то надо менять. Всё менять. По-серьёзному. Разом.

****

Плохие новости никого не радуют. Львиный Хвост давно уже приготовился к путине, осталось взять острогу, сеть – и выступить: набить рыбы, вернуться и… И ещё одна плохая новость. Жена его друга должна умереть. Другого друга, не Режущего Бивня, но если та умрёт как раз перед оргиями, это могут посчитать за дурной знак и отменить празднества. Задержку тайменей тоже могут счесть за дурной знак. А Львиный Хвост, кажется, больше не может ждать. Так ему хочется быть с Чёрной Ивой.

Кто-нибудь со стороны, если б знал его мысли, мог бы подумать, что в него вошёл бес, какой-то злой дух. Львиному Хвосту иногда и самому такое кажется. Что-то не то с ним творится. Он может делать всё как обычно: охотиться, рыбачить, мастерить острогу, утеплять чум – всё это он сделает как надо. Но после, когда всё уже сделано и других занятий больше нет – вот тогда сразу и наседают на него думы о Чёрной Иве. Ни о ком другом думать не может: ни о жене, ни о сыне – только о ней. Почему? Если он попытается спросить себя самого, то ответа не будет. Вразумительного ответа. Нет, он, конечно, скажет, что Чёрная Ива не такая как все, просто иная; но если бы кто потребовал доказать… доказать он способен только себе. Другим даже не заикнётся. Но сам-то он знает. Да, у него нормальная жена, не хуже, чем остальные, ребёнок нормальный, сын, всё, кажется, у него есть, но это всё – не то. Потому что когда-то, совсем в другой жизни, он был с Чёрной Ивой – и был по-настоящему счастлив. А теперь только тень от той жизни, только бледная тень.

Конечно, может и так получиться, что оргии будут, всё будет, да только Чёрная Ива с ним не пойдёт. Не захочет – и не пойдёт. Он готов допустить и такое, готов ко всему: не пойдёт, тогда он будет ждать следующих оргий, терпеливо дожидаться ещё год. Но лучше ему думать о хорошем. Наверное, для того и устраиваются оргии, чтобы люди могли проверить себя. Чтобы могли пробно сойтись и друг друга узнать. Чтобы не было ни у кого друг от друга секретов… Вот они так сойдутся – и вдруг… вдруг Чёрная Ива узнает, что Львиный Хвост для неё самый лучший, лучше даже Режущего Бивня, потому что они созданы друг для друга, потому что они уже были вместе, когда-то, в прошлой жизни, и теперь опять станут вместе… Если б не было оргий, как это узнать Чёрной Иве?.. Никак. Да, не может совсем без неё Львиный Хвост. На оргиях с нею сойдётся, а после… после Чёрная Ива тоже захочет его, и будет что-то по-новому. Львиный Хвост особенно не утруждается представлять, как именно будет. Как-то так само собой разрешится. Наверное, как-нибудь разрешится. Режущий Бивень куда-нибудь исчезнет. Просто возьмёт и исчезнет. И Чёрная Ива сама придёт ко Львиному Хвосту.

Львиный Хвост вздыхает. Бес в нём сидит. Почему он Львиный Хвост, а не простой лев? Тогда бы знал своё дело и ни о чём не задумывался. А сейчас? Может хоть кто-то представить, о чём он думает так напряжённо? Зазорные думы, он знает, зазорные и даже вредные. Но без них что останется от Львиного Хвоста? Пустота только останется. Кому нужна пустота? Ему – не нужна.

Иногда бес вроде как отпускает его, и тогда он думает немножко по-другому. Тогда он понимает, что может случиться и так, что всё будет, как он того хочет. И оргии будут, и Чёрная Ива от него не убежит. Они будут вместе, но… ничего не случится. Ничего такого иного, как он представляет. Всё как всегда. Как с женой. Как обычно. Возможно, так будет. Но бес ведь его всё равно не отпустит. Просто ему тогда придётся придумать себе новую мечту. И всё повторится. С новой мечтой он будет мечтать день и ночь. Мечтать и стареть. Вырастет сын. Одряхлеет жена. А он по-прежнему будет думать о какой-нибудь Белой Берёзе…