Погода стоит хорошая. Осень всё же затягивается. С утра Львиный Хвост звал идти с ним в поход вверх по реке. Посмотреть, не появились ли олени и не остались ли таймени в прошлогодних запрудах. Многие с ним согласились пойти, но только не Режущий Бивень. У него есть дела. Львиный Хвост глядел на него с плохо скрываемым смущением. Режущему Бивню это казалось несколько странным. Значит, Кленкена ему не ставят в вину. Значит, не поняли ничего. Думают, просто сон. А на деле всё само по себе, по-другому и независимо. Но ведь так не бывает. Всё связано между собой невидимыми жилами. Всё-всё. И Режущий Бивень связан с Кленкеном, и… Львиный Хвост думает, будто он злится, Львиный Хвост хочет загладить свою вину перед Режущим Бивнем, а не наоборот. Глупости. То, в чём человек повинился, того больше не существует, забыто. Ведь как делают звери, те же львы, волки, медведи? Они всегда готовы биться до крови, до смерти биться друг с другом, но стоит лишь одному отвернуться, признать поражение – всё, всякая злость исчезает. Потому что все берегут свою силу. Потому что она не безмерна. И Львиный Хвост, покаявшись в притязаниях, отвернулся. Он указал на прошлую слабость, и свою, и его. И Режущий Бивень должен быть ему благодарен, должен быть, но не может. Всё ещё слаб. Ведь лев бродит, а он сидит здесь.
Сосновый Корень с отрядом молодёжи отправился в лес на том берегу. Посмотреть, что происходит там. И этот звал Режущего Бивня с собой, и этому пришлось отказать. Режущий Бивень вырезает фигурку, но его главные думы в другой стороне. Второй день он ждёт сна. Ни одно важное дело не предпринимается без совета с невидимыми силами. Но во сне эти силы как раз можно увидеть. Или действия этих сил. Говорят, что когда-то давно, в старину, предки даже женились в снах на животных, чтобы досконально изучить все их повадки. С тех пор люди многому разучились. Но сны ещё с ними. Кленкена Режущий Бивень увидел во сне. Увидел – и вышло, что вышло.
Режущий Бивень задумался и слишком сильно нажал на резец. Передняя лапа Рыжегривого испорчена глубоким врезом.
Он откладывает фигурку. Может быть, потом сделает новую. Или как-нибудь исправит эту. Но сейчас его одолевают другие мысли. Он глядит на солнечное небо, синее-синее, в котором маленький, словно муха, стервятник чертит круги. Круг за кругом. Плавно, неторопливо. Режущий Бивень всё это видит. И представляет себе, что видит сверху стервятник. Он знает: когда люди готовятся к охоте, они часто палкой на песке чертят карту и на ней обозначают, где холм, где река, где овраг, где раскинулись купы деревьев, где прячутся звери и где сейчас находятся охотники. И он знает ещё кое-что. Всё то, что он видит сейчас – небо, солнце и стервятник, стойбище, испорченная фигурка льва – это такая же карта Великого Духа. И люди только частицы этой Великой карты. Они видят друг друга, и тогда им кажется, будто между ними пустота. Так двум листьям на ветке, наверное, кажется, какие они разные, какие отдельные. Но если какой-нибудь листик уйдёт вглубь себя, спустится по черешку к своим истокам, он обнаружит тогда и общую ветку, и общий ствол, соединяющий ветки, и общие корни, соединяющие деревья, и общую землю, соединяющую корни. Когда человек спит, он из листа опускается в ветку, может достичь ствола и даже попасть в корни и вырваться в общую землю. Все это знают, все видят сны, и всем сны помогают. Или вредят, когда люди не понимают, чего им на самом деле нужно. Тогда они неправильно толкуют свои сны. Или вовсе не обращают на них внимания. Так повелось со времён предков и так, наверное, будет и дальше.
Режущий Бивень запомнил много рассказов о предках. Он надёжно хранит эту память, чтобы когда-нибудь в старости пересказать своему сыну. Или другим сыновьям, сыновьям племени. Особенно хотел бы он рассказать о Снежных людях. В точности, как он помнит сам из своего детства, из рассказов старейшин. Из рассказов отца. Но ещё раньше Снежных людей обитали Первые люди. Мужчины и женщины тогда жили раздельно и почти не встречались. Только весной, когда день обнимается с ночью, мужчины приходили к женщинам. Они могли оставаться у них только до новой луны, покуда день не переборет ночь. Если кто-нибудь из них не покидал территорию женщин, когда зачиналась новая луна, то его приносили в жертву женским духам и съедали. Зато осенью, когда день опять равен ночи, уже женщины приходили к мужчинам. Они отдавали им подросших мальчиков и оставались до новой луны. Зазевавшихся женщин приносили в жертву мужским духам и съедали.
Режущий Бивень не раз слышал мнения стариков, что когда-нибудь, только очень нескоро, мужчины и женщины снова начнут разделяться. Тогда настанет плохая жизнь. Всё ведь всегда повторяется, но уже по-другому. И люди только тогда придумывают что-нибудь новое, когда теряют старое. Когда люди разучились слышать небесную музыку, они стали придумывать свою музыку взамен. Но раньше предки, конечно, были мудрее. Раньше любой мог выйти в степь с завязанными глазами и показать, где какой зверь притаился и где какой плод созрел. Потому что он видел внутри головы, внутри своего духа. Теперешним людям для этого нужен шаман. А раньше любой был шаманом и свободно проскальзывал меж мирами. Но затем люди чересчур возгордились, как они могут выделывать каменные орудия, какие у них копья и металки, какие тёплые и просторные чумы. От такой гордости люди отяжелели. На них нависло много добра, каждый стал говорить: это моё! – и они застряли на земле. Духи Верхнего мира перестали им помогать, разозлились за жадность. И тогда Старший брат убил Младшего брата. Чтобы тот после торжественных похорон ушёл в Верхний мир, дабы связь не обрывалась, дабы люди имели помощь от Неба.
Подвешенная фигурка мамонта сама собой подрагивает на бечёвке. Наверное, какой-то дух коснулся её. Может быть, блуждающая душа Мудрого Лба. Режущий Бивень пристально следит за фигуркой сквозь откинутый полог чума, но она так же внезапно успокаивается. И он возвращается к своим мыслям.
Раньше всё было по-другому. Неисчислимые стада мамонтов бродили по земле. Охотники вдвоём выходили на мамонта. Они околдовывали его душу заклинаниями, и зверь засыпал на ногах. Тогда один из охотников подползал под него и бил копьём в брюхо. Прямо в точку смерти. Но он сам не мог есть мяса убитого мамонта, потому что душа гиганта перескакивала в него. Он танцевал изнурительный долгий танец, чтобы вернуть душу зверя Верхнему миру. Теперь люди забыли такие танцы, и мамонты больше не нарождаются. Они скоро вымрут, как когда-то вымерли драконы, которые жили прежде Первых людей. Тогда незрелые души людей одевались телами драконов, но здесь остались только их редкие кости, потому что люди в конце концов превратились в людей и забыли драконов. Станет ли скучно людям без мамонтов? – вот о чём думал ещё Режущий Бивень. Ведь людям придётся менять приёмы охоты, ведь мамонты нарочно посланы также и для того, чтобы носить в себе запасы мяса для людей. Предание гласит: когда Первые люди голодали, один из них принёс себя в жертву, чтобы уйти в Верхний мир, а потом вернуться на землю мамонтом и обеспечить сородичей мясом. Но теперь эта помощь может иссякнуть, если Мудрый Лоб не призовёт из холодной тундры своих собратьев. Шаман не зря вернул тому детёныша, чтобы он не уходил, чтобы он оставался… Но детёныш пропал, и что удержит теперь Мудрого Лба? Режущий Бивень об этом не знает.
Зато он знает другое. Самое главное для него. Самое-самое. Знает так ясно, так чётко, что даже дрожит от внезапного возбуждения. Души есть тело Великого Духа. Души танцуют и создают тварный мир. Одна душа танцует силу льва, другая танцует мощь мамонта, ещё одна – нежность лани, ещё одна – полёт стервятника. Всё что угодно может душа станцевать. Его душа танцует ум человека. И хорошо танцует. Ум человека придумает новые правила этому миру. Мир станет лучше. Намного лучше. Намного! Он верит в это. Как будто бы верит. Но его сердце почему-то не с ним. Его сердце не хочет биться быстрее, когда он думает о своих планах.
Небо укрылось белесой накидкой и опустилось к земле. Стервятник исчез. Должно быть, узрел свой обед. Режущий Бивень сегодня не хочет обедать. Мясо отяжеляет живот, человек с таким животом не пройдёт в ажурном мире снов. Лучше он попытается докончить фигурку льва.
