Что таков наша жизнь, моя жизнь? Было бы наивно и нелепо отвечать на этот вопрос определениями из области биология и говорить о клетках, соматических функциях, пищеварении, нервной системе и т. д. Все эти вещи представляют собой гипотетические реальности, построенные на прочной основе, но построенные биологической наукой, являющейся видом деятельности моей жизни, если я изучаю ее и посвящаю себя ее исследованиям. Моя жизнь – это не процессы, происходящие в моих клетках, и не то, что происходит на моих звездах, золотых точках которые я вижу в своем ночном мире. Мое собственное тело не больше чем фрагмент мира, который я обнаруживаю в себе, фрагмент, который по многим причинам чрезвычайно важен для меня что не мешает ему быть лишь одним из множества составляющих в раскрытом передо мною мире. Сколько бы я ни говорил о своем физическом и психическом организме, это относится лишь к второстепенным частностям, которые предполагают такое явление, как моя жизнь, в ходе которой я обнаруживаю, вижу, исследую, анализирую вещи-тела и вещи-души. Следовательно, ответы такого рода даже не соприкасаются с той первичной реальностью, которую мы сейчас собираемся определить.
Ведь что такое жизнь? Не нужно далеко ходить, речь не идет о том чтобы вспоминать приобретенные знания. Основные истины всегда должны быть под рукою, именно поэтому они основные. Что нужно искать, так это истин частные, конкретный, провинциальные, не основные. Жизнь – это то, чем мы являемся, что мы делаем: то есть она на всех вещей самая близкая для каждого. Положим на нее руку, она даст удержать себя, как ручная птица.
Если по дороге сюда кто-нибудь спросил вас, куда вы идете, вы должны были ответить: мы идем слушать лекцию по философии. И действительно, вы здесь слушаете меня. Это не имеет никакого значения. Однако это то, что в данный момент составляет вашу жизнь. Мне очень жаль, но истина обязывает меня сказать, что ваша жизнь, ваше сейчас состоит из того, что весьма маловажно. Но будем откровенны и признаем, что наше существование по большей части состоит из такого рода незначительностей: мы идем, приходим, делаем то либо другое, думаем, любим или не любим и т. п. Время от времени наша жизнь, кажется, внезапно обретает напряжение, как бы становясь на дыбы, сгущаясь, уплотняясь: большое горе призывает нас, – тогда мы говорим, что с нами происходят важные события. Но заметьте, что для нашей жизни это чередование, эта значимость или незначительность неважны, потому что кульминационный, исступленный момент не в большей степени жизнь, чем наши обыденные часы.
Следовательно, получается, что на первый взгляд, которым мы окинули жизнь в этом предпринятом нами исследовании ее чистой сущности, жизнь – это совокупность действий и событий, которыми, если можно так выразиться, она обставлена.
Наш метод будет состоять в том, чтобы замечать одно за другим свойства нашей жизни в порядке от наиболее внешних к самым внутренним, от периферии Жизни к ее пульсирующему центру. Следовательно, мы обнаружим ряд последовательных определений жизни, каждое на которых сохраняет и углубляет предшествующие.
И вот первое.
Жизнь – это то, что мы делаем, и то, что с нами происходит, – от мыслей и мечтаний или побуждений до игры на бирже или победного сражения. Но разумеется, ничто из того, что мы делаем, не является нашей жизнью, если мы не отдаем себе в этом отчета. Это первое решающее свойство, с которым мы сталкиваемся: жизнь – это удивительная, уникальная действительность, которая обладает привилегией существовать для самой себя. Жить – это значит ощущать жизнь, осознавать свое существование, где "осознавать" подразумевает не интеллектуальное знание, не какие-либо специальные познания, а удивительное присутствие жизни для каждого: без этого осознания, без отдавания себе отчета мы не ощутили бы и зубной боли.
Камень не чувствует и не знает, что он камень: для себя самого, как и для всех остальных, он совершенно слеп. Напротив, жизнь – это открытие, не утверждение бытия, а понимание или видение, отдавание себе отчета в том, что является ею. Беспрерывное открытие, – которое мы совершаем относительно себя и окружающего мира. Сейчас давайте дадим объяснение и юридический статус этому удивительному притяжательному местоимению, которое мы употребляем, произнося "наша жизнь"; она ваша, поскольку, кроме того, что она есть, мы отдаем себе отчет, что она есть и какова она. Воспринимая и чувствуя, мы вступаем в наши владения, и это всегдашнее пребывание в собственных владениях, это постоянное и коренное присутствие при всем, что бы мы ни делали и чем бы мы ни были, отличает жизнь от всего остального. Горделивые науки, мудрое знание не более чем приносят пользу, конкретизируют, регламентируют это изначальное проявление, из которого состоит жизнь.
Чтобы найти образ, в котором закреплено воспоминание об этой идее, обратимся к египетской мифологий, где Осирис умирает, а Исида, его возлюбленная, хочет воскресить его и дает ему проглотить глаз сокола-Гора. С тех пор глаз появляется па всех священных картинах египетской цивилизации, символизируя первое свойство жизни: смотреть па себя. И этот глаз, пройдя по всему Средиземноморью, оказав влияние на Восток, стал тем, что во всех остальных религиях изображается как изначальный атрибут провидения: видеть себя – основной и начальный атрибут самой жизни.
Это видение или ощущение, это присутствие моей жизни передо мной, которое дает мне владение ею, которое делает ее "моей". – это то, чего не хватает сумасшедшему. Жизнь безумного – не его, т. е., строго говоря, не жизнь. Поэтому нет ничего более невыносимого, чем вид умалишенного. Потому что в нем законченно проявляется физиономия жизни, но лишь как маска, скрывающая отсутствие подлинной жизни. Перед умалишенным действительно мы ощущаем себя как перед маской, маской по самой своей сути. Сумасшедший, не осознавая себя, себе не принадлежит, он отчужден, и "отчуждение", "принадлежность чужому" – именно так звучали старинные определения безумия, скажем: быть вне себя, быть одержимым, то есть одержимым кем-то другим. Жить – значит осознавать себя, это ясно.
Хорошо сказано: сначала живи, затем философствуй – это, как вы видите, в строгом смысле начало всякой философии, – да, это хорошо сказано, но надо помнить о том, что жизнь в самих своих истоках и в глубине состоит из знания и понимания себя, в видении того, что нас окружает, в том, чтобы быть ясным для самого себя. Поэтому, когда мы подходим к вопросу: что такое наша жизнь? – мы можем без раздумий торжественно ответить: жизнь – это то, что мы делаем, разумеется потому, что жить – это осознавать, что мы Мы живем здесь, сейчас, то есть мы находимся в каком-то месте мира и нам кажется, что мы пришли туда по своей воле. Жизнь в самом деле оставляет поле возможностей внутри мира, но ми не свободны – быть или не быть в этом сегодняшнем мире. Можно отказаться от жизни, но если живешь, нельзя выбрать для этого мир. Это придает жизни трагичность. Жить – это не выбирать по вкусу предварительно понравившееся место, как выбирают, в какой театр пойти вечером, – это значит оказаться, вдруг и не иная как, ввергнутым, попавшим, заброшенным в мир, который невозможно поменять, – в мир сегодняшний. Наша жизнь начинается постоянным удивлением по поводу нашею существования – без нашего предварительного согласия, в непредсказуемом мире, подобно потерпевшим кораблекрушение. Не мы сами даем себе жизнь, но обнаруживаем ее как раз тогда, когда обнаруживаем сами себя. Подобное же происходит, если некто спящим перенесен за кулисы театра и, разбуженный внезапным толчком, выпущен на сцену перед публикой. Оказавшись там. что обнаруживает этот персонаж? Ведь он в сложном положении, не зная, ни зачем, ни как оказался на сцене; сложность в том, что нужно разрешить каким-нибудь достойным образом эту демонстрацию себя публике, чего он не добивался, не предвидел, к чему не был готов. В основных чертах жизнь всегда непредвиденна. Нас не предупреждают перед появлением в ней – за ее сцене, всегда определенной и конкретной, – мы не бываем подготовлены.
