— Кроме тебя, — ответил Кинг, и лицо Рони дрогнуло. — А в остальном у меня ничего не изменилось.

— А вот у меня близятся грандиозные перемены, — объявил он возбужденно.

Однако радость Рони была несколько преувеличенной, видимо, чтобы подбодрить его, Кинга. Но он уже не нуждался в поддержке, минутная слабость была позади. Теперь все его мысли подчинены делу.

— Рони, я верю, что эксперимент закончится успешно.

— Спасибо, но я не только об этом, — не унимался Рони. — Посмотрите, как вам понравится это произведение искусства? Ее зовут Сирилл.

И прежде чем Кинг успел что-либо понять, на экране появилась хорошенькая голубоглазая блондинка. Гладкие волосы (даже через экран ощущалась их шелковистость) волнистыми струями спускались ей на грудь.

— Хэллоу, сэр Томас! — приветствовала она Кинга так, будто они были знакомы целую вечность.

— Здравствуйте, детка, — растерявшись, ответил Кинг.

— Как вы себя чувствуете? — проворковала Сирилл, но Кинг ответить не успел, слова лились из нее ручьем. — Рони мне столько рассказывал о вас. Вы мне стали совсем как родной. Можно я буду называть вас дедушкой?

Кинг опешил.

— Зачем?.. Рони! — позвал он. — Рони! Да объясни же, наконец!

— Да, да! — пела Сирилл. — Как только уладятся дела с «Абицеллой», мы вылетаем на материк и закатываем такую свадьбу! Вы будете посаженным отцом, ведь вы не откажетесь, дедушка?

Она не давала Кингу раскрыть рта:

— Ах, дедушка, мне так хочется поскорее увидеть вас! Знаете, тут иногда выпадает свободный вечерок, и я начала вязать вам свитер и носки из настоящей шерсти. Вы любите натуральную шерсть? Я не выношу всю эту синтетику. Моя бабушка…

Тут она впервые узнала, что Кинг тоже обладает голосовыми связками.

— Стоп, детка! — проревел он в микрофон. — Мы в другой раз поговорим про натуральную шерсть. А сейчас дайте мне Рони. Живо!

Лицо Рони, когда оно снова выползло на экран, было встревоженным, но он старался этого не показать.

— Не правда ли, она очаровательна? — весело справился он. — Она работает у нас ассистенткой, но вполне могла бы сниматься в Голливуде. Она понравилась вам?

Кинг хватил кулаком по подлокотнику кресла. Рони нужно было отрезвить во что бы то ни стало.

— Что ты лепечешь там, как влюбленный павиан? — рявкнул он.

— Но я действительно люблю ее, — растерянно ответил Рони.

— Ты хочешь, чтобы эксперимент состоялся?

— Больше всего на свете!..

— Тогда выкинь из головы все, что не касается работы. Тебе знакомо такое имя — Дынин?

— Дынин? Русский ученый, — машинально ответил Рони. — Я познакомился с ним на одном симпозиуме.

— А что такое эффект Дынина, ты знаешь?

В глазах Рони не брезжило ни одной мысли.

— Твой эксперимент не состоится! — крикнул Кинг. — Потому что, по эффекту Дынина, часть продуктов распада одного из углеводородов в бункере с бомбой может принять участие в реакции синтеза.

Рони наморщил лоб, отчего курчавая его шевелюра двинулась взад и вперед. Еще мгновение — и слова Кинга прорвали преграду непонимания.

— Не может быть! — прошептал Рони.

Кинг кивком подтвердил свои слова.

— Мощность взрыва возрастет на двадцать пять процентов.

— Вот это да!..

Румянец на щеках Рони потускнел, еще ярче выступили веснушки.

— Только без паники, — сказал Кинг. — Включи систему записи. Вот расчет, сделанный Джеральдом по методике Дынина. Все очень просто: откачайте из бункера двадцать пять процентов этого проклятого углеводорода и накачайте столько же другого. Например, марку А.

— У нас ее мало, — пробормотал Рони.

— Тогда, что найдется. На результат почти не повлияет. Я проверял. И к сроку управитесь. Ну?

— Постараемся, — упавшим голосом отозвался Рони.

У Кинга снова защемило в носу.

— Не вешай голову, малыш, — сказал он. — Все будет хорошо, Ты же не мог знать об этом эффекте Дынина. А что касается расчетов, то каким-то шестым чувством ты заложил в систему такие запасы, что даже усиленный взрыв ничего страшного не принес бы.

— Вы думаете?

— Э-э, да ты, я вижу, не привык сносить тумаки. — Кинг подмигнул в телекамеру: — Готовься! Впереди их будет много и посильнее. Только помни, главное — мысль, работа мысли, то, что делает человека человеком. А любить умеет самая последняя каракатица.

Рони поднял голову.

— Сэр, но ведь одно не исключает другого. — Он удивленно смотрел на Кинга. — Сирилл будет помогать мне.

И Кинг понял, что все слова, которые он сейчас скажет, останутся без ответа, как семена без всходов, ибо в душе Рони нет почвы, в которой они могли бы прорасти.

— Прекрасно, — сухо сказал он. — Займись делом.

И он выключил свою телекамеру.

На экране тотчас появилась девушка в униформе.

— Разговор окончен, — объявила она. — Вы довольны изображением, мистер Кинг?

— Что? Изображение? — Кинг не сразу понял, о чем она говорит. — Нет, изображение скверное, полосы, все шевелится.

Во время разговора с Рони он не обращал внимания на помехи, сейчас они его обозлили.

— Очень сожалеем, — ответила девушка, — но, видимо, ваша аппаратура нуждается в наладке. Мы пришлем техника. До свидания!

Кинг обедал молча, вкуса еды почти не ощущал. Мысли его вращались вокруг Сирилл, и, в конце концов, незамысловатая личность этой женщины превратилась для него в воплощение тех сил, против которых он восстал в своей жизни. Тем обиднее было сознавать свое поражение. Уж в ком — в ком, а в Рони он был уверен, как в самом себе. Неужели ни широта ума, ни могучий интеллект не могут сравниться по силе со смазливым личиком вертихвостки? Он хвастал перед Ротом, что воспитал человека, способного бросить вызов Природе, в она руками Сирилл превратила его в обывателя с профессорским званием.

— Вы тоже волнуетесь, сэр? — спросила мисс Гримбл.

— О чем?

— О Рони?

Кинг удивленно уставился на экран. С каких пор экономка стала читать его мысли? Но мисс Гримбл беспокоило другое.

— Ведь там водородная бомба, — пояснила она.

— Успокойтесь, мисс, — сказал Кинг. — Что касается его жизни, то она вне опасности.

Мисс Гримбл вздохнула:

— Ожидание так тягостно.

— Уже немного осталось, — сказал Кинг, посмотрев на хронометр. — Сейчас они, наверное, изменяют состав смеси. Марки А у них нет, значит, они закачают марку С. Стоп! А почему С? Разве не В?

— О чем вы, сэр? — заволновалась мисс Гримбл. — Мало того, что ваша камера барахлит, так вы еще и говорите неразборчиво.

— Подождите! — Кинг встал из-за стола. Он точно вспомнил, что Дынин говорил о марке В. Почему же в таком случае он подумал о марке С?

Он бросился к компьютеру, на пюпитре которого лежали две карточки, и схватил одну из них. Это была карточка Дынина, в ней говорилось о продуктах распада марки В. Значит, память не подвела его. Он взял вторую карточку — и удары пульса звоном отдались в ушах.

«Участие продуктов распада марки С, — было написано в карточке, — увеличит мощность взрыва на 25 процентов».

Это была карточка Джеральда. Непонятным образом литера В превратилась в его решении в С, а затем, не сверив данных, Кинг, отправил решение Рони. Марки А на полигоне нет. Значит, вместо того, чтобы уменьшить количество марки В, они откачают марку С и добавят в бункер столько же этого проклятого углеводорода В! И мощность взрыва возрастет уже не на двадцать пять процентов, а на все пятьдесят? То есть в полтора раза!

— Мисс Гримбл, — как можно спокойнее сказал Кинг, — немедленно соедините меня с Джеральдом.

— Но, сэр, ведь обед…

— Я прошу вас соединить меня с Джеральдом, — повторил Кинг, и, слава богу, мисс Гримбл согласилась.

Джеральд встретил Кинга довольной улыбкой. Он ждал похвалы за скорое и точное решение. Кинг так и сделал, похвалив его, впрочем, весьма сдержанно, потому что от волнения перехватывало дыхание.

— Не стоит, сэр, — ответил польщенный Джеральд. — Я получил огромное удовлетворение от вашей задачки.