Рассказывая, как ученые нашли ключ к разгадке перемен погоды, которые раньше казались ее случайными прихотями и капризами, не поддающимися объяснению, Ильин говорит:

"Воздух, вода и суша жили одной жизнью, которую нужно было изучить и понять".

И дальше:

"…метеоролог не мог бы понять, что такое круговорот воздуха, если бы забыл о воде. А гидролог не мог бы разобраться в круговороте воды, если бы забыл о воздухе.

Круговорот воды и круговорот воздуха — это колеса одной и той же машины, которую приводит в ход могучий двигатель — солнце" ("Человек и стихия").

Необходимость рассматривать природу как целое еще более очевидна в агрономических науках.

В книге "Покорение природы" Ильин рассказывает, сколько усилий потратили еще в царское время замечательные русские ученые — П. А. Костычев и В. В. Докучаев, — чтобы довести до сознания людей мысль о необходимости изучать единую, цельную, неделимую природу. Только это даст человеку возможность управлять ею. Основателю науки о почве В. В. Докучаеву уже в те времена было ясно, что "нельзя победить засуху, забывая об этой великой связи вещей", что "надо перестраивать не одну только почву, а всю географию страны. А такая перестройка под силу только самому большому из всех хозяев — государству".

Отсюда можно было сделать прямой и последовательный вывод — этот вывод и сделали К. А. Тимирязев и Д. Н. Прянишников, — что разумным хозяином природы может быть лишь государство социалистическое. Только оно, а не капиталистические государства, где земля разорвана на куски и предоставлена произволу частных владельцев, может взять на себя заботу обо всей природе в целом — о почве, о лесах, о реках, полях и лугах, о растительном и животном мире, ибо все это — части одного организма.

В той же книге, в главе "Допрос свидетелей" узел за узлом распутывается нить, которая вела к неурожаям, засухе, "черным бурям", разрастанию оврагов.

Все показания свидетелей говорят о том, что во всех этих бедствиях виновна не природа, а прежние хозяева земли. Это они вырубили леса на водоразделах, лишили поля защиты от ветров и освободили воду, которая стала уносить с полей чернозем и рыть овраги.

Ильин пишет: "И когда приходил долгожданный дождь, потоки воды устремлялись в трещины, в борозды, рыли их и превращали в овраги… овраг работал как осушительная канава: отводил с полей воду.

Так получалось противоречие: дожди, вместо того чтобы орошать поля, осушали их, создавая овраги.

Свидетели, которых призывает Ильин (а это — отчеты царского министерства внутренних дел, книга князя Масальского, многотомное издание «Россия», выходившее под редакцией известного географа Семенова-Тян-Шанского), говорят о разорении страны, в котором повинны и помещики, продававшие леса на сруб, — ибо, по выражению Ильина, деревья в лесу растут медленно, а деньги в банке растут быстрее, — и крестьяне, вынужденные распахивать склоны и края оврагов там, где после их «освобождения» им были отведены нищенские наделы. А главным виновником разграбления русской природы был, конечно, тот строй, который свергла Октябрьская революция.

Социалистический строй открывает перед людьми возможность восстановить единство природы, применить к сельскому хозяйству законы современной науки и повести борьбу со стихиями.

Так — не в теории только, но и в жизни — впервые стал осуществляться великий завет Ломоносова: "охватить единым взглядом совокупность всех вещей". ___

У тех, кто еще незнаком с книгами М. Ильина, естественно возникнет вопрос: кто же он, автор этих книг, — химик, физик, геолог, метеоролог, ботаник, археолог, инженер?

Он пишет о растениях и рудах, о воздушных и морских течениях, о старинных письменах и археологических раскопках, о новых замечательных машинах и сложнейших сооружениях, об открытиях современной физики и о том, как развивалась философская мысль с древнейших времен.

Не ведет ли такая широта интересов к излишней беглости и отсутствию глубины? И есть ли какое-нибудь единство в этом довольно необычном разнообразии?

Достаточно познакомиться поближе с тем, что написал за свою жизнь Ильин, чтобы обнаружить неразрывную связь между его книгами, столь различными по темам, как, например, "Рассказы о вещах" и "Рассказ о великом плане", "Путешествие в атом" и "Покорение природы".

Идет ли в его книгах речь о происхождении окружающих нас вещей или о развитии человеческой мысли, — все это пронизывает одна общая идея, которую вкратце можно выразить словами: "Как человек стал человеком".

Ту же мысль, основанную на учении Энгельса, Ильин доносит до своего читателя с предельной четкостью и простотой:

"В течение многих тысячелетий руки учили голову. Все более умелыми делались руки, и все умнее становилась голова. Умение расширяло ум".

Не случайно эти два сходных слова — «умение» и «ум» — оказались здесь рядом.

Касаясь самых разных областей человеческой деятельности, Ильин шаг за шагом показывает, как труд раздвигал границы знания, как умение воспитывало ум, а ум, в свою очередь, совершенствовал труд.

А насколько глубоко знаком автор с предметами, о которых пишет, можно судить хотя бы по тому, какими материалами он пользуется в своей работе. Это всегда первоисточники.

Да при этом, излагая какое-нибудь учение, он никогда не представляет его читателю как нечто окончательное и незыблемое. Напротив, на многих примерах показывает он, как рушатся или усложняются со временем очень стройные и, казалось бы, вполне убедительные научные системы, если своей стройностью они обязаны упрощению задачи, недоучету важных факторов.

Говоря, например, о путях развития метеорологии или почвоведения, Ильин вводит читателя в самую сущность борьбы различных теорий и взглядов.

Для того, чтобы иметь право на такой широкий охват жизни и науки, Ильин всю свою жизнь оставался студентом — как бы проходил университет за университетом.

Помню, в то время, когда он работал над книгой "Горы и люди",

в которой рассказывается, как наша наука всем своим широким фронтом участвует в перестройке страны, я как-то задал ему вопрос: достаточно ли у него материала для того, чтобы говорить в одной из глав книги о сейсмологии — о науке, от которой он, химик по образованию, был, казалось бы, так далек.

Ильин никогда не отличался излишней самонадеянностью, но мой вопрос не застал его врасплох. Застенчиво улыбнувшись, он ответил мне, что и с этим предметом знаком "по крайней мере в объеме университетского курса".

И это был его минимум.

На целые месяцы погружался он то в геологию, то в океанографию, то в учение о лесе.

При каждой встрече с ним можно было догадаться, чем он занят и увлечен в это время — проблемами ядерной физики или наукой о погоде.

Материал свой он добывал (именно добывал, а не брал то, что лежит на поверхности) в лабораториях, в библиотеках, в музеях, на заводах.

Наряду с трудами ученых ему служили источниками такие подлинные документы, как, например, летописи, записи о погоде кремлевских караульных стрельцов, дневники путешествий, царские указы и доклады министров, статистические сборники, русские и зарубежные.

Да и собственный опыт научного работника, а потом и заводского инженера как нельзя более пригодился Ильину — автору "Рассказа о великом плане".

Но для того, чтобы стало понятно, как и когда возникло у него это страстное, неуклонное, никогда не изменявшее ему стремление к широкому, многостороннему познанию мира, надо хоть бегло коснуться его биографии. Она не слишком богата внешними событиями, но интересна тем, что почти все в ней как бы намеренно — с малых лет — готовило Ильина к тому делу, которое он выбрал не по расчету, а по любви.

М. Ильин (Илья Яковлевич Маршак), так много потрудившийся на своем веку, не нашел времени для того, чтобы написать книгу о самом себе.

А как много мог бы он рассказать о своей жизни, о своих мыслях и наблюдениях, видно по тем коротким автобиографическим заметкам, которые он наскоро набросал в больнице перед операцией.