Испугавшись, что неопознанный летающий объект может внезапно исчезнуть, я схватил фотоаппарат, поставил самую большую выдержку и начал щелкать затвором.

Наша утренняя возня разбудила Артура. Он выпростался из спальника, обеспокоенно поглядел на нас.

Почти на равном удалении от большого шара по обе стороны висели еще три светлячка поменьше.

— Тот главный, а эти — разведка! — шепнул Сеня.

Утверждают, что НЛО нет и быть не может, но и мы-то не ослепли! Мы видели! Разное про них писали: и что в плен захватить могут, и сжечь, и забить до смерти. Стало страшно. Первым делом отказывала рация. Я повернул выключатель — «маяк» работал. Однако светящийся шар с маленькими спутниками не удалялись и не приближались, как бы принюхивались. Мы двигались, и они перемещались с той же скоростью.

— Сейчас посовещаются и проглотят, — съязвил Артур, заинтересованно глядя не столько на шары, сколько на нас.

— Да ты очки протри! — вскрикнул Сенечка. — Видишь, у них бортовые огни?

— И музыка вроде играет, — Артур упрямо не хотел понять серьезности положения.

— Маркони! Все же передай в штаб: видим неопознанный летающий объект, — Сеня часто заморгал белесыми ресницами.

Я вопросительно взглянул на Артура.

— Ничего не передавай, засмеют, — отозвался тот. — А тебе, Сеня, стыдно не знать. Разве перед полетом в НИИ вам не читали астрономическую навигацию? Это же Юпитер — самая большая звезда Солнечной системы. В здешних широтах в это время Юпитер появляется над горизонтом. А звезды помельче — из другой Галактики.

Сенечка не поленился, вытащил навигационный справочник, проговорил смущенно:

— И вправду Юпитер.

Памятуя о своей недавней промашке, Артур произнес мстительно:

— От худого ума — беда. Так-то, академики…

Долго рассказывать о том, чем занимался наш ученый командир. Его приборы стояли в корзине, крепились на бортах, висели на реях. Сами по себе они ни о чем не говорили. Отсчитывали свои миллибары, метры, градусы, икс-лучи… Делая пробы воздуха, Артур убеждался, что прибавлялось количество углекислоты в атмосфере. В цепи взаимосвязанных экологических колец из-за массового истребления лесов, варварской эксплуатации пастбищ и полей, чудовищного выброса промышленных отходов, неупорядоченного роста городов в атмосфере происходили необратимые процессы.

Мы летели над пустыней. Мы видели дело рук людей — каналы, лесопосадки, оазисы, дороги… И все же зеленые островки оставались островками в безбрежье барханов, такыров, соленых мертвых озер. А если уж окинуть Землю всеохватным взглядом, получится страшноватая картина. Не за столетие, не за полвека, за один-единственный год площадь пустынь увеличивается на 20 миллионов гектаров. Как людям кормиться, чем жить?! Сегодня опустынивание угрожает трети суши планеты… Чтобы бороться с этим нашествием, нужны точные цифры потерь. Чтобы узнать причину поражений, нужна разведка по всем фронтам — от стратосферы, космоса до глубин Земли. И данные, собираемые Артуром, шли в общую копилку познания для грядущего наступления людей на засуху, ураганы, землетрясения, лавины, голод…

Сеня с беспокойством отмечал хоть и малую, но все же утечку газа из оболочки. Он пересчитал балласт и пришел к неутешительному выводу: запас для более или менее удачной посадки в общем-то оставался критический. Но благополучный западный ветер нес аэростат в сторону Восточного Казахстана, так что Сенечка тянул на «честном слове», чтобы продлить полет.

Вдруг снизу захлопали выстрелы. В облачке густой пыли мы рассмотрели сайгаков, мчавшихся по степи. В стороне — скачущий «уазик», с высоты похожий на блоху. Люди, находившиеся в нем, вдруг увидели в небе шар, бросили свои браконьерские дела и подняли стрельбу. Высотомер показывал две тысячи метров. Если у них ружья, нам ничто не угрожало. А вдруг карабин или винтовки? Тогда достанут запросто. Хватит одной пули, чтобы разнести оболочку в клочья.

— Прекратите стрелять! — что есть силы закричал в мегафон Артур.

Но браконьеров уже охватил азарт. Крика они не услышали, понеслись за нами, паля на ходу.

Тогда разъяренный Артур выдернул из наших узлов ружье «Барс», вогнал в ствол патрон и выстрелил.

— Дай-ка мне! — Как на состязании, я положил ружье на бортик корзины, повел мушку за мотором «уазика», попридержал дыхание и спустил курок.

Машина торкнулась, будто влетела в колдобину. До браконьеров дошло, что на шаре вооруженные люди. Развернувшись, они дали тягу. Мы издали вопль восторга, однако Сенечка был удручен: стараясь уйти от огня браконьеров, он выбросил двадцать килограммов балласта:

— Хочешь не хочешь, а вечером придется садиться…

— Поставь в известность землю, — распорядился Артур.

Вызвать ближайшую станцию труда не составляло, диспетчер откликнулся тут же. Я назвал квадрат, сказал, что аэростат обстрелян тремя неизвестными, вооруженными карабинами или винтовками, просил принять меры.

— А теперь, братцы, давайте решать, когда будем садиться, — произнес Артур.

Я прикинул по карте, куда нас вынесет к вечеру. Получилось — в степь северней Балхаша. Больших населенных пунктов вблизи не было. Неприятностей никому не доставим, хотя помощи ждать придется долго. Стали упаковывать вещи, снимать приборы, вкладывать в спальники жесткую и хрупкую утварь, бинокли и аппараты. В свой мешок я засунул десятилитровый термос с кагором, к которому мы так и не притронулись.

Митька с курткой освоился как со своей и выказал недовольство, когда я распорол стежки на спине и вытряхнул его из тепла.

Артур составил для штаба телеграмму. Я запросил местные станции о силе ветра у земли. Передали — с порывами до двадцати метров в секунду. Сенечка почесал затылок. Аэростат будет мчаться у земли со скоростью грузовика — километров шестьдесят в час. Гондола, понятно, побьется, не говоря уж о нас, грешных. Неспроста же посадку на аэростате остряки прозвали «управляемым несчастным случаем».

Вечерело. Шар понемногу начал снижаться. Чтобы он не набрал ускорение, Сенечка сбросил песок из Прошкиной выгребной ямы. Я запросил пеленги у всех станций, находящихся в зоне радиообмена. О приблизительной точке приземления передал в штаб и республиканское управление гидрометеослужбы в Алма-Ату. Закончив передачу, упаковал рацию, вытянул антенны.

— Придется в поле под шапкой ночевать, — озабоченно сказал Артур, поглядывая на пустынную степь и завязывая тюки со своими приборами.

Сеня старательно стал отмерять совком последние дозы песка, затем потянулся к стропе, ведущей к клапану аэростата. С кротким всхлипом сработала заглушка, прижатая пружинами. Газ устремился наружу. Навстречу понеслась земля. В последних лучах уходящего солнца мелькнуло вдали несколько небольших поселков с глинобитными овчарнями на околице. Артур отвязал конец гайдропа. Вниз, разматываясь, полетела бухта тяжелого и толстого каната. Из красного мешочка над головой Семен достал стропу разрывного отверстия. Стрелка высотомера приближалась к нулю, хотя конец гайдропа еще болтался в воздухе. Артур сбросил тюк с парашютами, чтобы замедлить спуск.

Теперь важно было дернуть в нужный момент разрывную уздечку: не слишком рано — иначе корзина сильно ударится о землю, и не очень поздно — в этом случае оболочку, из которой не полностью вышел газ, вместе с гондолой будет долго тащить по степи, наставляя нам синяки и шишки.

Я вцепился в стропы, обхватив запеленатый в спальник термос с кагором. Неотвратимо приближалась земля в кочках колючего верблюжатника. Только сейчас, на посадке мы почувствовали, как сильно дул ветер. Гайдроп поднял пыль, вызвав сумятицу у сусликов и сурков.

— Двадцать… Пятнадцать… — начал считать Артур, определяя расстояние на глаз, потому что высотомер давно показывал коль.

Гайдроп извивался змеей, тащась по земле. Почуяв нашу нервозность, забились в угол Митька с Прошкой.

— Десять… Пять…

Чтобы водород не мог взорваться от трения, надо поскорей расстаться с газом. Так поступает парашютист, торопясь погасить купол. Рука Семена с намотанной красной стропой дернулась. Затрещала приклеенная к оболочке сверху и снизу лента разрывной щели. Выдох — как у кита-финвала. Газ рванулся из оболочки, точно узник на волю. Гайдроп начал таскать корзину из стороны в сторону.