Впрочем, со временем проблем стало меньше. Спала острота тоски по дому и матери, пришло уважение товарищей и уверенность в собственных силах. В этот период у Франсиско появились друзья, многие из которых стали его соратниками на всю жизнь. Среди них: Камило Алонсо Вега, Хуан Ягуэ и Эмилио Эстебан Инфантес. Сблизился он со своим двоюродным братом Франсиско Франко Сальгадо Арухо, которого в академии по контрасту с маленьким Пакито называли за крепкое сложение Пакон. Всех их объединяла общность происхождения и интересов. Каждый происходил из почтенной, но небогатой семьи и серьезно относился к военному ремеслу, без которого не представлял себе дальнейшей судьбы.
Характеризуя систему обучения в академии во времена пребывания в ней нашего героя, надо сказать, что Алькасар не вполне соответствовал важной задаче насыщения испанской армии высококвалифицированными командными кадрами. Методика преподавания и изучаемый материал были в значительной степени архаичны. Приоритетными дисциплинами в академии считались специальные военные предметы и строевая подготовка. Меньшее внимание уделялось верховой езде, фехтованию и огневой подготовке, и уж совсем неважно велось преподавание общеобразовательных дисциплин, кроме военной истории и истории Испании. Однако даже специальную подготовку будущих командиров трудно было назвать полноценной и отвечавшей требованиям своего времени.
Основным учебным пособием для кадетов являлся «Регламент теоретических инструкций сухопутных войск», который основывался преимущественно на анализе уроков франко-прусской войны 1870–1871 гг. и далеко не соответствовал реалиям военного искусства начала XX века. Англо-бурская и русско-японская войны, явившие миру новое оружие и соответствующие ему тактические решения, совершенно не нашли отражения в учебных программах Алькасара. Даже собственный опыт борьбы в колониях не анализировался должным образом, а следовательно, не предлагался к рассмотрению слушателей академии. В частности, недооценивалась возросшая роль артиллерии и инженерных войск. В условиях, когда пехота должна была действовать, используя пулеметы, колючую проволоку, полевые телефоны и рассыпной строй, курсантов учили приемам и методам, соответствовавшим условиям середины XIX века.
Но в области морально-политической подготовки кадетов дела в академии обстояли превосходно. Слушателям старательно прививали чувство глубокой ответственности за судьбу Испании, учили смотреть на армию как на главную защитницу испанских национальных традиций и государственности. Древний Толедо, облик которого напоминал о временах реконкисты и Сида Компеадора, вселял в будущих офицеров любовь к историческим традициям, монархии и знакам былой славы. Такое воспитание приносило свои плоды: с одной стороны, выпускники академии покидали ее настоящими солдатами и патриотами, с другой, — они проникались убежденностью в собственной исключительности. Эти будущие члены замкнутой военной касты стремились служить не столько народу своей страны, сколько абстрактной идее возрождения величия Испании.
Такому настроению в немалой степени способствовало особое внимание, уделяемое армии молодым монархом Альфонсо XIII, который сам был воспитан по модели «король-солдат» и видел в вооруженных силах надежную опору престола и инструмент для проведения в жизнь намеченных им преобразований. Король был полон благих намерений, но путь к возрождению Великой Испании и благоденствию народа усматривал в усилении роли военных в жизни страны, в приобретении новых колоний взамен утраченных. Словом, король мыслил категориями просвещенного монарха Карлоса ІІІ, стремившегося все делать «для народа, но без народа».
Однако в мире, поделенном между крупнейшими европейскими державами, из числа которых Испания давно выбыла, оставалось совсем немного мест, где можно было проявить свои амбиции. Такая возможность имелась лишь в северозападном районе Африканского континента, в Марокко. Эта страна еще не потеряла своей независимости и потому притягивала к себе внимание Германии, Франции, Англии и Испании. Удачно сыграв на противоречиях своих влиятельных партнеров, Испания получила право осуществлять контроль над территорией в 20 000 кв. км, что было воспринято правительственными кругами как некая моральная компенсация за позор 1898 года. Впрочем, очень быстро стало очевидно, что Марокко оказалось не столько приобретением, сколько тяжким бременем для Испанского королевства.
Дело в том, что марокканские племена, номинально находившиеся под властью султана, собиравшего с местных князей непомерные налоги, постоянно восставали против него. С приходом испанцев положение не изменилось. Испания приобрела вместе с Марокко тлевший очаг конфликта, требовавший постоянного и все увеличивающегося военного присутствия. Для испанских военных это стало своего рода продолжением давней многовековой борьбы с «неверными». Большая часть испанского общества иначе восприняла факт приобретения Марокко. Широкие слои народа были возмущены непрерывными рекрутскими наборами, проводившимися для продолжения малоуспешной войны. Каждая новая неудача в Марокко приводила к росту антивоенных настроений.
Пик обострения общественной напряженности пришелся на тот период, когда Ф. Франко учился в Толедо. Летом 1909 г. племена Рифской области нанесли несколько последовательных поражений испанской экспедиционной армии, а проведенный после этого новый рекрутский набор вызвал массовые беспорядки в июле 1909 года. Все качалось с того, что сформированная из резервистов-каталонцев легкая пехотная бригада отказалась отправиться на театр военных действий. Вскоре волнения охватили многие районы страны, которым предстояло выделить новобранцев для формируемых воинских частей. Антивоенные манифестации прокатились е Каталонии, Валенсии и Арагоне, рабочие бастовали в знак протеста против неспособности правительства быстро и эффективно решить свои «африканские проблемы». Когда в столицу Каталонии Барселону вошли войска, город покрылся баррикадами, завязались бои между войсками и повстанцами. Порядок был восстановлен только после применения артиллерии. Эти события получили название «трагическая неделя».
Именно тогда кадет Ф. Франко столкнулся с тем, что интересы государства и армии не всегда находят сочувственный отклик в народных массах, которые расплачиваются кровью своих сыновей за национальные амбиции, именно тогда он увидел признаки глубокого кризиса, в котором находилась его страна. Трудно понять позицию будущего каудильо, не учитывая того, как мог воспринимать эти события воспитанник Алькасара, проникнутый культивируемыми там ценностями.
С одной стороны, для него должна была быть очевидной неспособность либерального правительства привести в повиновение колонии. Для этого требовалось лучше снарядить и оснастить действовавшие в Марокко войска, обеспечить им толковое руководство. С другой, — поражала готовность пацифистов, возглавлявших антиправительственное движение, пожертвовать жизнью гораздо большего числа испанцев, чем того требовала крупная операция в Африке. Виновниками кровопролития Ф. Франко считал в равной мере и министров-либералов, и анархистов, направляемых каталонскими сепаратистами.
Невзирая на происходящие события, в Алькасаре жизнь текла своим чередом. Накал политических страстей за стенами академии скоро спал, и кадета-второкурсника стали волновать его собственные проблемы. Учеба давалась Ф. Франко легко, но особым усердием он не отличался. Его любимыми предметами были военная история и топография. Прочие дисциплины интересовали молодого человека меньше и успехи в них оценивались как посредственные. Гораздо больше его занимали иные, внеучебные проблемы, те рассказы, которыми делились товарищи по училищу, познакомившиеся с ночной жизнью Толедо. Однако после ухода отца материальное положение семьи Франко стало затруднительным, и Фраксиско почти не имел карманных денег, что весьма осложняло возможность приобщиться к «взрослой» жизни.
Как многие однокурсники, Франко мечтал по окончании академии получить назначение в Марокко. Но, когда 13 июля 1910 г. Франсиско Франко Баамонде в чине II лейтенанта вступил в ряды испанского офицерского корпуса, его ожидала незавидная участь. Согласно распределению он отправился в заштатный гарнизон родного города Эль Феррола. Его рапорты с просьбами о переводе в Марокко командование проигнорировало потому, что сложное положение в Африке заставляло придирчиво подбирать кадры для колониальных войск. Лейтенант Франко был в реестре выпускников на малопочетном 251 месте среди 318 кадетов, т. е. считался бесперспективным офицером. Да и возраст его не соответствовал цензовым требованиям.
