Некоторой независимостью пользовались лишь итальянские экспедиционные силы и немецкий легион «Кондор». Последнее обстоятельство диктовалось политической обстановкой и далеко не всегда приводило к положительным результатам.
Единоначалие в армии Франко счел нужным подкрепить политическим единством: 19 апреля 1937 г. все партии и движения, придерживающиеся национал-традиционалистских воззрений, слились в единый блок, получивший название «Испанская традиционная Фаланга и ХОНС» (Хунта обороны национал-синдикализма). Такое решение было продиктовано не только военной необходимостью, это была попытка преодолеть различие во взглядах, существовавшее среди разных группировок национал-традиционалистского лагеря. Отчасти оно было навязано политическим партиям самим каудильо, отчасти к нему привело понимание необходимости единства в борьбе с общим противником: вопрос о том, ради чего ведется борьба, был отодвинут ради первоочередной задачи — достижения победы.
Разобщенному республиканскому лагерю, где каждое общественное движение преследовало собственные цели и стремилось достичь их своими методами и средствами, национал-традиционалисты противопоставили монолитный блок, объединивший всех правых от Фаланги до монархистов. Дон Фран-сиско Франко Баамонде стал лидером созданного движения (каудильо), генералиссимусом армии и главой Испанского государства.
Роль правительства в зоне влияния националистов выполняла так называемая «техническая хунта», осуществлявшая функции исполнительной власти. Однако и Национальный совет, формировавший руководство Традиционной Фаланги и ХОНС, и Техническая хунта, позже переименованная в правительство, занимали подчиненное положение по отношению к армейскому руководству. Это представлялось совершенно естественным в тот период, когда шла война и военные мероприятия занимали Франко в первую очередь.
Ноябрьские бои за Мадрид не принесли успеха традиционалистам. Попытка захватить столицу с ходу не удалась, и войскам традиционалистов пришлось «зарыться в землю» на достигнутых позициях. Война вновь превратилась из маневренной в позиционную. Одновременно Франко отдал приказ о ряде осадных мероприятий, в частности, о систематических артиллерийских обстрелах и воздушных бомбардировках города.
Можно ли назвать такое решение варварским? Безусловно. Так же как аналогичные операции воздушных армад Германии над территориями Восточной Европы и городами Великобритании, проводившиеся по приказу Гитлера, а также бомбардировки немецких городов, осуществлявшиеся по указанию Черчилля. С одной и той же мотивировкой военной необходимости стирались с лица земли города и деревни Вьетнама и Кореи, разрушались объекты в Багдаде и Белграде. Таков облик войны в XX веке. Следует оставить в стороне рассуждения о моральной стороне дела и отнестись к бомбардировкам Мадрида как к чисто военкому фактору.
Главная трагедия Испании заключалась в другом: в споре между испанцами участвовали представители других стран. Кошмаром Герники испанский народ обязан действиям немецкой авиации. Благодаря П. Пикассо об этом баскском городе знают во всем мире. Гораздо меньше известно о разрушении города Вальядолида (одно время бывшего столицей Испании) советскими самолетами СБ, ведомыми советскими летчиками. В этом городе и в Гернике бомбы легли на жилые кварталы. И в том и в другом случае летчики выполняли приказы, служа каждый своему делу, те и другие порой могли ошибаться или сознательно нести смерть и страдания ни в чем не повинным людям.
Солдаты обоих лагерей в равной мере прибегали к жестокостям. Показателен пример, касающийся деятельности одной разведывательной диверсионной группы республиканской армии, описанной ее бойцом. «Наш мадридский отряд только формально подчинялся генералу Миахе, ни генерал, ни его штаб никаких задач перед нами не ставили и удовлетворялись доставляемыми нами разведывательными данными о противнике». Отметим: отряды, на свой страх и риск, без приказов командования осуществляющие в тылу противника диверсионные акции, теряют статус военных формирований. Их бойцы считаются уже не военными, а обыкновенными террористами, более того, это террористы иностранные, поскольку в группе было много интернационалистов. Однако главное — это применявшиеся группой тактические приемы: «взрывные устройства, которые мы называли „игрушки“, искусно изготовлял полуслепой Андрее… Его „игрушки“ мы брали с собой и под видом безобидных вещей — карманных фонарей, портсигаров, полевых сумок и даже аккордеонов подбрасывали на фронтовых дорогах в ближайших тылах противника». Комментарии излишни.
Обоюдная жестокость сторон стала нормой испанской реальности. Десятки тысяч людей стали жертвами репрессий в тылах той и другой стороны. Характер той войны исчерпывающе обрисовал Антуан де Сент Экзюпери, сказав, что в ней больше расстреливают, словно вырубая лес, чем воюют. Взаимная ненависть и военная вседозволенность порождали массу жестокостей ничем не оправданных и бессмысленных.
В ходе борьбы националистами было репрессировано огромное число людей: выявлению, изоляции или уничтожению подлежали представители левых партий, члены масонских организаций, профсоюзов, лица, просто сочувствовавшие республике, или сотрудники международных объединений, — все, кого с разной степенью основательности можно было отнести к «красным».
Сходная картина наблюдалась и в республиканском лагере, где объектами репрессий оказывались националисты. Однако было и существенное отличие — в республиканском лагере помимо действий сегуридада (службы безопасности) репрессии осуществлялись представителями политических организаций. В этом случае не было даже видимости законности. Основанием для расстрела могло стать наличие галстука или просто «буржуйская» аккуратность в одежде, символизировавшие для анархо-синдикалистов и прочих левацких объединений приверженность враждебному буржуазному миру.
Впрочем, в борьбе двух Испании бывали примеры, когда элементарная порядочность и уважение к человеческой жизни брали верх над ненавистью к политическим противникам. Всему миру известна судьба испанского поэта Гарсия Лорки, убитого франкистами в 1936 г. Гораздо менее известен тот факт, что укрывала его в своем доме семья видных гранадских фалангистов, а приказ о его расстреле, как полагают, отдал убежденный республиканец, герой антимонархического переворота генерал Гонсалио Кейпо де Льяно. Этот экзальтированный антимонархист с садистскими наклонностями вообще несколько перестарался с расстрелами в городах и селах Андалусии и был «одернут» из Севильи, где находилась штаб-квартира Франко. Командующий южной группировкой националистов предложил Кейпо покинуть армию и заняться гражданским управлением провинции.
Тема трагедии внутринациональной ненависти неисчерпаема. Она, эта ненависть, принесла много бед народу по обе стороны баррикад, и она же очень усложнила процесс послевоенного налаживания жизни. Что касается результатов войны, то они зависели, прежде всего, от степени организованности и подготовленности военных операций.
Новый 1937 год войска националистов встретили на своих позициях под Мадридом. Генералиссимус Ф. Франко в своей столице — Саламанке искал выхода из создавшегося тупика. Мадрид по-прежнему фигурировал в его планах в качестве главной стратегической цели. Слишком соблазнительна была мысль завершить войну одним-двумя ударами, захватив столицу. В начале января Франко вновь попытался овладеть городом, на этот раз нанеся удары в центре и с севера. Армиям Молы и Варелы удалось достичь успехов в тактическом отношении. Позиции националистов несколько улучшились, но главная задача так и не была выполнена.
В феврале итальянский экспедиционный корпус захватил крупный портовый город Малагу, но существенных изменений в ситуацию эта операция не внесла. Правда, стало очевидно, что республиканские фронты сильно различаются по своим возможностям: все лучшее — техника, интербригады, регулярные армейские части — сконцентрировалось на мадридском направлении. На других направлениях находились неорганизованные, малочисленные и плохо вооруженные части. В дальнейшем это будет учтено командованием националистов, но в начале 1937 г. в силе оставался прежний план войны.
