Сэр Джон Саймон и в дальнейшем уклонился от разговора с Моргентау. Тогда Джордж Страусс обратился 15 мая с официальным запросом к премьер-министру Невиллу Чемберлену: «Это верно, что национальные сокровища Чехословакии попали к немцам?» «Нет, не верно», — ответил премьер-министр. Для справки: Чемберлен был крупнейшим пайщиком в компании «Империал кемикл индастриз» — партнере «И. Г. Фарбениндустри», глава которой, Герман Шмиц, входил в состав правления БМР. Ответ Чемберлена вызвал бурю в палате общин. Айнциг не отступал. Он был уверен, что Норман осуществил эту сделку тайно и с согласия Джона Саймона. Саймон же, отвечая на вопрос Страусса, заявил, что ему ничего не известно.
На следующий день Айнциг дотошно выспрашивал видного политического деятеля Англии сэра Генри Стракоша. Тот поначалу отказался сообщить подробности своего разговора с сэром Саймоном, но в конце концов признал, что Саймон обсуждал вопрос о передаче чешского золота.
Айнциг торжествовал. Он тут же сообщил новость Страуссу, который сделал очередной запрос Саймону во время дебатов в парламенте 26 мая. Сэр Саймон вторично попытался увильнуть. Но на сей раз яростную кампанию против злополучного министра финансов повел Уинстон Черчилль.
Моргентау хотел знать подробности. 9 мая он получил от Кохрана письмо из Базеля, весьма его заинтересовавшее. Кохран писал:
«В Базеле царит самая сердечная атмосфера. Большинство банкиров давно знают друг друга. Такого рода сотрудничество им настолько же приятно, насколько и полезно. Я переговорил со всеми. Некоторые из них выразили пожелание, чтобы государственные деятели их стран прекратили посылать проклятия в адрес друг друга, отправились бы лучше вместе на рыбную ловлю с президентом Рузвельтом или на Всемирную ярмарку и, преодолев ложную гордость и собственные комплексы, постарались установить климат взаимопонимания, который бы способствовал решению многих насущных политических проблем».
Эта картина всеобщего благодушия едва ли убедила Моргентау. 31 мая агентство Ассошиэйтед Пресс сообщало из Швейцарии, что в результате долгих закулисных дебатов между БМР и Банком Англии чешское золото окончательно осело в берлинских сейфах.
История с чешским золотом не давала покоя Айнцигу. Вторая мировая война близилась к концу, когда он столкнулся в Лондоне с Дж. Бейеном и попросил рассказать, как все произошло. Бейен вывернулся: «Видите ли, все это не более чем вопрос техники. Фактически золото никогда и не покидало Лондона». На секунду Айнциг потерял дар речи.
Истина заключалась в том, что золоту действительно не надо было покидать Лондон, чтобы им могли воспользоваться в Берлине. Согласно договору между БМР и банками-членами, сделки обычно совершались путем простого приведения в соответствие золотых депозитных счетов. Искушенные финансисты считали, что прямая передача денег сложна и опасна, поскольку суммы должны были фигурировать в таможенных декларациях. Таким образом, единственное, что нужно было сделать Монтэгю Норману, — это дать указание Бейену списать со счета Банка Англии 40 млн. долларов и компенсировать ту же сумму из авуаров Чешского национального банка в Лондоне. Стараниями Курта фон Шредера и Эмиля Пуля к 1939 году в БМР было депонировано огромное количество награбленного в оккупированных гитлеровцами странах золота и ценностей, а БМР в свою очередь вложил миллионы в германскую промышленность, БМР оказался послушным инструментом в руках Гитлера, что происходило при активной поддержке Великобритании, которую она продолжала оказывать даже после того, как вступила в войну с Германией. При этом Отто Нимейер оставался английским директором БМР, а Монтэгю Норман — его председателем на протяжении всей войны.
Как раз в разгар событий вокруг чешского золота Томас Харрингтон Маккитрик был назначен президентом БМР, а Эмиль Мейер от Швейцарского национального банка — его председателем. Близкий друг Морганов, представитель могущественной Уолл-стрит, Маккитрик олицетворял международное финансовое «братство». Он родился в Сент-Луисе, образование получил в Гарварде, где еще в студенческие годы стал издавать газету «Кримсон», там же выучил французский, итальянский и немецкий языки. В 1911 году ему была присвоена степень бакалавра искусств. Следующей ступенью карьеры неожиданно оказался пост председателя американобританской торговой палаты, многие члены которой явно симпатизировали нарождающемуся фашизму. Будучи директором «Ли, Хиггинсон энд компани», Маккитрик сумел доказать лояльность «братству», предоставив гитлеровской Германии значительные кредиты.
В начале 1940 года Маккитрик вылетел в Берлин. Он должен был встретиться с Куртом фон Шредером и обсудить план действий на случай, если США вступят в войну с Германией.
Война в Европе уже шла полным ходом, и Моргентау с растущим недоверием следил за Маккитриком, однако его действиям не препятствовал. В этой ситуации приходилось больше полагаться на донесения разведки министерства финансов, чем на сообщения Кохрана относительно положения в БМР. В июне 1940 года Моргентау получил данные о том, что Александр Галопин, представлявший в совете директоров БМР Банк Бельгии, перехватил 228 млн. долларов в золоте, переведенные бельгийским правительством Банку Франции, и отправил их через Дакар в «Рейхсбанк» Эмилю Пулю.
Чтобы вернуть золото оккупированной фашистами страны, оказавшиеся в изгнании представители Банка Бельгии в Нью-Йорке возбудили иск против Банка Франции, интересы которого представлял сенатор штата Нью-Йорк Фредерик Кудер. По иронии судьбы адвокатом бельгийцев оказался Джон Фостер Даллес, а его юридическая контора «Салливан энд Кромвель» представляла в США интересы «И. Г. Фарбениндустри». Верховный суд решил дело в пользу Банка Бельгии, обязав Банк Франции выплатить указанную сумму из своих авуаров в Федеральном резервном банке.
В ноябре 1942 года гитлеровские войска оккупировали всю Францию. Сенатор Кудер заявил, что теперь, когда Германия «поглотила» Банк Франции, последний юридически утратил право обжаловать это судебное решение. По-прежнему выполняя поручения Банка Франции, Кудер лживо утверждал, что поддерживать связь с Францией стало невозможно и только специальный представитель этого банка вправе распорядиться его авуарами в Федеральном резервном банке. В результате золото осталось в руках нацистов.
27 мая 1941 года госсекретарь Корделл Хэлл по просьбе Моргентау направил по телеграфу послу США в Лондоне Джону Вайнанту указание подробно доложить о политике правительства Великобритании в отношении БМР. Моргентау никак не мог примириться с тем, что Великобритания оставалась членом контролируемого нацистами финансового учреждения и, более того, играла в нем ведущую роль, а Монтэгю Норман и сэр Отто Нимейер из Банка Англии по-прежнему заседали в совете директоров. Вайнант встретился за ленчем с Нимейером и в представленном 1 июня отчете весьма положительно оценил результаты состоявшейся беседы.
Нимейер заверил, что БМР, согласно Уставу, попрежнему остается «законным и неприкосновенным». Он подтвердил, что Великобритания, как и раньше, будет поддерживать отношения с банком в полном объеме при посредничестве Маккитрика. Все официальные контакты с БМР Нимейер, по его словам, осуществлял через министерство финансов Англии, а его переписка, по его же просьбе, подвергалась цензуре. На вопрос о чешском золоте Нимейер ответил: «Да, в прессе дело получило плохой резонанс из-за ошибочного подхода к вопросу со стороны парламента». Далее он подтвердил, что правительство Великобритании по-прежнему оставалось клиентом банка и получало от него дивиденды. Учитывая, что немецкие вклады составляли значительную часть капитала БМР, дивиденды, получаемые англичанами, несомненно, имели «нацистский привкус». И тем не менее Нимейер ратовал за продолжение сотрудничества англичан с банком. Негласная поддержка Великобритании, по его мнению, была необходима «для сохранения руководящей позиции в банке, когда будет решаться его судьба в зависимости от исхода войны».
