18 марта 1938 года президент страны обнародовал указ об экспроприации нефтяных разработок. Ровно месяц спустя ближайшему помощнику президента Карденаса, Алехандро Карильо, позвонил Льюис и сказал, что со дня на день ожидается подписание соглашения о сотрудничестве между Дэвисом и правительствами Германии и Италии. Он заявил прямо: именно с этими двумя странами, и только с ними, Мексика может вести торговлю нефтью без всякого риска.
Сам собой напрашивается вопрос: как получилось, что крупнейший американский профсоюзный лидер проявил заботу о снабжении нацистской военной машины таким стратегически важным сырьем, как нефть? Движущей силой поступков этого джентльмена оказались неуемные амбиции. Он спал и видел себя главой панамериканского профсоюзного объединения, включающего и мексиканские профсоюзы. Все его помыслы были обращены над создание этой гигантской организации. Однако реальностью эти наполеоновские планы могли стать лишь при содействии Дэвиса и руководства Мексики. А уж в поддержке лидера мексиканских профсоюзов Ломбард Толедано он не сомневался.
Итак, Дэвис, как ему казалось, рассчитал верно, и июне 1938 года первый из его танкеров, доверху налитый мексиканской нефтью, взял курс к берегам Германии. Но вот с самого начала следующего, 1939 года посыпались неприятности. 31 мая главного геолога его компании нациста Отто Пробста нашли мертвым в номере одной из гостиниц Мехико. Он был задушен веревкой, привязанной к изголовью кровати. Германское посольство сразу же вмешалось и не допустило вскрытия, но агентам ФБР удалось установить, что покойный был сначала отравлен. Как выяснилось, он занимался подкупом официальных лиц в правительстве Мексики с целью развертывания широкой кампании преследования коммунистов.
Коммунистические идеи распространялись среди многотысячной и все увеличивавшейся армии рабочих, занятых на принадлежавших Дэвису предприятиях, со скоростью ветра. Для него это стало истинным кошмаром. Исповедуемый и финансируемый им национал-социализм встречал в пролетарской массе сильнейшее противодействие. Дэвис прибегнул к проверенному методу срыва забастовок с помощью штрейкбрехеров. Сработало. Миллионы баррелей нефти по-прежнему бесперебойно поступали в Германию, даже когда гусеницы гитлеровских танков уже подминали под себя поля Европы.
Ошеломляющий успех предприятия Дэвиса и его колоссальный размах, оплаченный по мановению руки Гитлера «Рейхсбанком», обернулись сказочным богатством и для братьев фон Клемм. Поверив в их деловое чутье, Геринг представил им монопольные права на торговлю хмелем. В результате они контролировали практически все пивоваренное дело в Германии.
И Дэвис, и Клеммы в считанные годы прорвались в когорту мультимиллионеров. Во время одной из поездок в Германию Дэвис познакомился и сразу близко сошелся с большелобым молодым человеком в очках с толстыми линзами по имени Иоахим Хертслет. Это был не кто иной, как один из членов экономического штаба Геринга и ближайший помощник Эмиля Пуля. Хертслет и его коллега Вольтат организовали несколько встреч Дэвиса с Герингом, адмиралом Эрихом Редером и представителями главнокомандования германских сухопутных войск. В итоге Дэвис получил на откуп снабжение горючим германского военно-морского флота, в то время как «Стандард ойл» снабжал нефтепродуктами германские военновоздушные силы. Кроме того, Дэвис и Хертслет получили от нацистского правительства целевой кредит в размере 50 млн. долларов для финансирования работ по реконструкции нефтепромыслов и находившихся в плачевном состоянии государственных железных дорог Мексики, постройку ирригационных систем и электростанций. С целью стабилизации мексиканской валюты Хертслет основал в Мехико «Немецкую экспортно-импортную корпорацию». Все это были вехи на пути осуществления задуманного Герингом плана: превратить Мексику в неравноправного союзника в предстоящей войне и в безответного должника, вынужденного безропотно предоставлять Германии право эксплуатировать его природные богатства.
Как-то в доверительной беседе с Хертслетом, в конце августа 1939 года в Мехико, Дэвис впервые высказал немецкому другу тревогу за судьбу своего нефтяного бизнеса, ориентированного на Германию, в случае развязывания ею войны против США. Беспокойство было обоснованным: вся атмосфера тех дней была наэлектризована до предела. Слово «война» не сходило с газетных полос. Чтобы отвести угрозу от своей нефтяной империи, Дэвис готов был заплатить любую цену. 1 сентября 1939 года он телеграфировал Герингу, прося срочно начать переговоры с Рузвельтом о предотвращении конфликта. Ответ Геринга был обнадеживающим. В тот же самый день он отправил Акселя Веннер-Грена из руководства «Электролюкс» к Рузвельту с поручением изложить свою позицию и не допустить участия США в европейском конфликте.
Нападение Гитлера на Польшу и последовавшее за этим объявление Великобританией войны Германии повергло Дэвиса в панику. С помощью своей секретарши Эрны Верле он разработал секретный шифр, который в случае его утверждения Гиммлером позволил бы поддерживать связь с Гитлером, не опасаясь британской цензуры.
Всем действующим лицам были присвоены кодовые наименования: Эрна звалась Хризантемой, Гитлер — Цаплей, а Джон Льюис почему-то носил обидное прозвище Навоз. Разумеется, и Рузвельт, и Геринг также получили условные имена.
Дэвис спешно направил Хертслета в Берлин для переговоров с Герингом — заручиться полной поддержкой на будущее. Сам Дэвис 5 сентября встретился с Льюисом, который после этого позвонил Рузвельту и попросил принять обеспокоенного торговца нефтью.
Рузвельт счел, что в преддверии выборов 1940 года было бы неразумно раздражать отказом нефтяного магната, чье влияние на профсоюзное движение было общеизвестно. Вместе с тем он решил быть максимально сдержанным и осторожным во время предстоящей беседы — увесистое досье, присланное главой ФБР Э. Гувером и А. Берли из госдепартамента, документально подтверждало тесные связи дельца с нацистами.
Адольфу Берли, подобно Икесу и Моргентау, гитлеровский режим был глубоко ненавистен. Поэтому оба, министра испытали удовлетворение, когда узнали, что делом Дэвиса займется Берли, тем более что сами они все свое время посвящали расследованию пронацистской деятельности концерна «Стандард ойл». Дело, порученное Берли, было направлено, по существу, против заместителя госсекретаря и непосредственного начальника Берли — Дина Ачесона, к которому он испытывал нескрываемую неприязнь, причем взаимную. Надо сказать, что личность Берли вообще плохо вписывалась в рамки внешнеполитического ведомства, чиновником которого он являлся. В проникнутой духом официоза, лицемерной атмосфере госдепартамента Берли оказался пусть мудрой, пусть опытной, но белой вороной: он был начисто лишен дара лицемерить, отделываясь обтекаемыми, лишенными как правды, так и лжи недомолвками. Рузвельт безгранично доверял ему, во всяком случае куда больше, чем Гуверу, поскольку распорядился, чтобы все доклады ФБР, прежде чем лечь на стол президента, проходили через руки Берли — с его пометками и комментариями.
13 сентября 1939 года Дэвис сам позвонил Рузвельту и попросил об аудиенции. Положив трубку, президент тут же вызвал Берли и велел присутствовать при этой беседе, намеченной на следующий день. Берли должен был вести протокол и затем высказать свое мнение об услышанном.
В два часа пополудни на следующий день Дэвис подходил к дверям Овального кабинета Белого дома. Он более чем обычно напоминал хромого боевого петуха, потерявшего изрядное количество перьев в сражениях, но не затупившего своего главного оружиясамоуверенности. Мультимиллионер-коротышка важно вышагивал по кабинету, на удивление велеречиво излагая свою линию, сводившуюся ко всемерному умиротворению Гитлера. Дэвис изъявил готовность лично отправиться к Герингу с посланием мира от американского президента. Визитера очень раздражало, что в течение всей беседы присутствовал Берли, которого он дважды беспардонно просил отослать. Услышав от президента повторный отказ, он возмущенно повел плечами и опустился наконец в кресло. Вскоре, впрочем, вскочил снова и еще долго, меряя пол короткими шажками, окутывал президента густыми клубами табачного дыма и серпантином маловразумительных, но весьма витиеватых фраз. Поняв, что на сделку с Гитлером президент не пойдет, Дэвис стал уговаривать Рузвельта сделать ставку на Геринга. Мобилизовав все терпение, Рузвельт заставил себя слушать путаные речи и вникать в их суть, сводившуюся к необходимости безотлагательного начала переговоров с Герингом о восстановлении мира от имени президента.
