«Он быстро докопался до истины, – подумала Жизель, погружаясь в тепло его янтарных глаз. – Слишком быстро». Ей страшно захотелось довериться ему. И самым тревожным было то, что ей очень хотелось, чтобы он поверил в то, что она невиновна.

Жизель с трудом отвела глаза. Ей показалось, что он с легкостью прочитает в ее взгляде всю правду. Открыться ему означало рисковать своей жизнью и, вполне вероятно, жизнью Ги. Невозможно было просто отдаться на волю случая. К собственной досаде, она боялась вдобавок, что он не поверит ей, переметнется к ее противникам, как уже поступили многие, и чувствовала, что ей станет еще больнее от этого.

– Я же пыталась вам рассказать… – начала она, но поняла, что он перестал ее слушать. Найджел выпрямился и напряженно смотрел в сторону лагеря. – Что случилось?

– Сассенахи[1], – свистящим шепотом произнес он.

– Кто?

– Англичане. – Он подтолкнул ее перед собой, и они торопливо зашагали в сторону лагеря. – Отправляйтесь к Ги и оставайтесь там.

– Но я не вижу ничего особенного. Не слышно никакой тревоги. Откуда вы знаете, что англичане где-то тут? – Она споткнулась. Он резким движением удержал ее и толкнул вперед. – Черт, вы их по запаху определяете, что ли? Или вы просто сумасшедший?

– Да, я нюхом чую эту сволочь.

Прежде чем Жизель спросила его, как именно он чует, по всему лагерю разнесся шум и крики. Мужчины хватались за оружие. Она смотрела на Найджела в изумлении, даже когда он запихивал ее в палатку Ги. Затем Найджел исчез. После первых донесшихся до нее лязгающих ударов мечей ошеломление прошло. Она скинула хворост в сторону и, схватив один из кинжалов Ги, плюхнулась на грязный пол прямо перед входом в палатку. Если стычка докатится до нее, она готова встретить ее здесь.

Сидя в напряжении и тревоге, Жизель все равно продолжала думать о шотландце. Что-то часто в последнее время она стала ловить себя на этом занятии. Сейчас не то время, чтобы тревожиться о ком-то еще, в особенности о мужчине. Такого рода рассеянность может стоить собственной жизни. Все внимание нужно сосредоточить на единственной вещи, и только на ней, – как спастись от Дево. Однако ее сердце и разум, судя по всему, были с ней не в ладу. Невзирая ни на какие усилия выбросить из сердца этого шотландца с его янтарными глазами, она мыслями постоянно возвращалась к нему.

Найджел Мюррей был исключительно красивым мужчиной, и никакая женщина не смогла бы устоять и не думать о нем. От признания этого факта беспокойства и досады все равно не становилось меньше. Просто нужно было быть выше этого. Она уже хорошо узнала темную сторону мужской натуры и увидела, как прекрасное лицо может сочетаться с черным сердцем. Непохоже, чтобы и шотландец был с душком, однако Жизель понимала, что больше не может позволить себе выносить подобные суждения. Хотя она решительно, но тщетно отказывалась выйти замуж за Дево, поверив всем мрачным историям, которые слышала об этом человеке, ей даже не могло прийти в голову, насколько порочной и бесчеловечной была его натура.

Жизель выругалась, когда мысль о покойном муже вернула ее к тягостным воспоминаниям о времени, проведенном с ним, и вытеснила из головы все остальное. Прошел почти год с тех пор, как она наткнулась на его обезображенное тело и, сообразив, что во всем обвинят ее, кинулась в бега, спасая жизнь. Они были женаты всего полгода, но память о том, что Дево творил с ней, как шрамы, останется на всю жизнь. Предательство ее семьи тоже. Они палец о палец не ударили, чтобы помочь ей как до, так и после замужества. А многие даже поверили, когда родственники Дево обвинили ее в убийстве собственного мужа. Теперь кое-что начало меняться, но Жизель знала, что она не будет торопиться все простить и забыть.

Пронзительный вопль вернул ее назад, к теперешней жуткой ситуации. Это был крик умирающего. Кровь застыла в жилах. Ужаснее всего было то, как совсем близко он раздался. Схватка подкатилась вплотную к палатке. Жизель медленно поднялась. Звон мечей раздавался всего в нескольких шагах от нее. Продолжать прятаться в палатке становилось опасно. Укрытие превращалось в ловушку.

Крепко стиснув кинжал в руке, она выскользнула наружу и замерла. Ужас и страх пригвоздили ее к месту. Не на жизнь, а на смерть Ги бился с двумя рыцарями, чьи щиты были размалеваны в цвета герба рода Дево. Они добрались до нее. А сейчас, только что зарубив Шарля – близкого друга Ги, они были близки к тому, чтобы прикончить одного из немногих членов ее большой семьи, который поверил ей. Жизель вздрогнула, когда, отведя глаза в сторону, взглядом наткнулась на тело симпатичного молодого рыцаря.

– Беги! – завопил Ги, проворно уворачиваясь от смертельных ударов меча.

Жизель вдруг сообразила: если Ги понял, что она тут, значит, Дево тоже поняли это. Появился еще один из них и стал медленно приближаться к ней. Она выставила кинжал перед собой и не сомневалась, что огромный воин просто нагло рассмеется ей в лицо. Она сама и ее жалкое оружие не представляли для него никакой угрозы.

– Брось кинжал, шлюха, – проговорил он. Его низкий голос прозвучал почти как рык животного.

– Ага, чтобы тебе было легче совершить несправедливость? Нет, даже не рассчитывай, – откликнулась она.

– Несправедливость? Нет, это – возмездие. Ты убила мужа, отсекла у него мужское естество и засунула ему в глотку. Ты заслужила наказание, которое Дево наложили на тебя.

До Жизели неожиданно дошло, что способ, каким было обезображено тело мужа, всегда будет камнем преткновения и она никогда не найдет сочувствия у мужчин, которые устроили охоту на нее. То, как рыцарь говорил об этом, показывало, что для него это было более важным, чем само убийство. Ей на ум почему-то пришел сэр Найджел, и стало интересно, ужаснется ли он, откажется ли поддерживать ее? Может, он вообще примкнет к Дево? Усилием воли Жизель заставила себя обратиться к вещам более насущным – уцелеть и выжить.

– Даже не подумаю вернуться в логово Дево, – сказала она, осторожно сохраняя безопасное расстояние между собой и рыцарем, а сама зорко высматривала свободный проход, чтобы проскочить мимо него.

– О, вернешься, как пить дать. Живая или мертвая.

– Мертвая? Я-то думала, что вся свора предпочтет заполучить меня живой, чтобы показать, что такое настоящая жестокость.

– За тобой гонялись так долго, что, думаю, теперь им все равно.

– А вот мне не все равно. Я предпочел бы, чтобы барышня осталась живой, – прозвучал вдруг голос с чудовищным английским акцентом.

Жизель вытаращила глаза, когда за спиной у рыцаря, преграждавшего ей путь, вдруг увидела сэра Найджела. Но ей показалось, что еще больше удивился ее враг. Разумеется, она не испугалась, в отличие от него. Жизель быстро отступила назад, когда тот развернулся, чтобы быть лицом к лицу с сэром Найджелом. При этом он оказался неповоротливым и не успел защитить себя. В любом случае его смерть была намного легче, чем та, которую он предназначал ей. Ее все еще подташнивало, когда сэр Найджел зарубил его. Без слов она указала на Ги, который из последних сил сдерживал натиск двоих, пытавшихся его убить.

Хотя было страшно и не хотелось больше видеть ничьей смерти, в особенности Ги или Найджела, она повернулась, чтобы посмотреть на продолжавшуюся схватку. От ее исхода зависели следующий шаг Жизели и, возможно, решение, которое потребуется принять немедленно. Она неистово молилась, чтобы ни сэр Найджел, ни Ги не поплатились жестоко за то, что защищали ее.

Когда Найджел поверг еще одного своего противника, Жизель почувствовала такое облегчение, что чуть не захлопала в ладоши. Но соперник Ги в этот момент нанес удар, который тот не успел отразить. Она вскрикнула одновременно с Ги, когда меч пронзил ему левое плечо. Он сделал резкий рывок вправо, и это сохранило ему голову. Жизель кинулась помочь кузену, а Найджел навалился на нападавшего, и тому уже пришлось думать не об атаке и убийстве, а о том, как уцелеть самому. Схватка была короткой, и сэр Найджел быстро покончил с третьим рыцарем. Жизель еще только успела упасть на колени рядом с Ги, а Найджел уже вытирал свой меч от крови об одежду поверженного противника. Вложив меч в ножны, он пришел ей на помощь.