– Теперь ты просто пытаешься меня умаслить, – протянула Джои.

Странахэн вытянул еще одного люциана и заявил, что на ужин хватит. Он встал, свистнул Селю, и тот поплелся к столу, где Странахэн чистил рыбу.

– Любит к чайкам приставать, – сказал Странахэн.

– Ты ешь рыбу каждый вечер?

– Нет. Иногда омаров, иногда – каменных крабов.

– Тебе тут не одиноко? – спросила Джои.

– Наверстываю годы, проведенные в компании идиотов. – Странахэн расчехлил узкий кривой нож и принялся за дело. Работа деликатная, поскольку люцианы малы, однако нож лежал в обветренной руке твердо и уверенно. Джои поймала себя на том, что наблюдает с каким-то странным благоговением, точно потрошение рыбы – магический ритуал.

– Как-нибудь вечерком можно смотаться на ялике до Ки-Бискейн, – тем временем говорил он. – Там можно найти парочку неплохих ресторанов…

– Мик, у тебя есть ружье? – спросила она.

– Мы во Флориде, дорогая.

– Я серьезно.

– Я тоже. Глава Торговой палаты Майами держала заряженный «узи» под кроватью, – сообщил Странахэн. – Ответ таков: да, у меня есть огнестрельное оружие.

– Покажешь мне, как им пользоваться?

– Вряд ли.

– На тот случай, если Чаз поумнеет.

– Слишком опасно.

– Ну ладно, – сказала Джои, а про себя подумала: «Даже слабоумный бабуин в состоянии научиться стрелять».

– Чем именно твой муж зарабатывает на жизнь? – спросил Странахэн.

– Я говорила. Он биолог.

– Но что он делает?

– Работает в проекте по Эверглейдс в отделе контроля за использованием водных ресурсов.

– И как, успешно? – спросил Странахэн.

– Без понятия. Наука для меня – параллельная вселенная, – ответила Джои. – Я у нас в семье за дурачка.

– Сколько ему платят? – Странахэн бросил пригоршню рыбьих кишок в воду. Чайка со всплеском нырнула в воду, игнорируя лихорадочный лай Селя.

– Чаз получает шестьдесят две тысячи в год, – сказала Джои. – Я знаю только потому, что его проверяла налоговая служба.

– Он может заграбастать твои деньги? Это важно. Она уверила Странахэна, что ее наследство в безопасности.

– В любом случае он подписал брачный контракт. Время от времени намекал – мол, не порвать ли мне его, но в конце концов сдался.

– Странно, нет?

– Нет, потому что у него своя заначка на черный день. Я не лезла в его дела, – объяснила Джои, – потому что он не лез в мои. В нашем браке денежный вопрос не стоял, если ты об этом. Счета пополам. Налоговые декларации по отдельности.

– Денежный вопрос стоит в каждом браке, Джои. Спроси любого адвоката по разводам. – Странахэн бросил в бухточку блестящий рыбий скелет, и тот медленно потонул в завитке красноты.

– А родители у Чаза богаты? – спросил Странахэн.

– Отец следил за газонами в загородном клубе в Панама-Сити, – ответила Джои. – Чаз говорил, отец заболел от пестицидов и сошел с ума. Проснулся однажды утром и решил, что он – генерал. Уильям Уэстморленд[21]. Отправился в док с клюшкой для гольфа и граблями, атаковал креветочную шхуну. Капитан и экипаж были вьетнамскими эмигрантами…

– Круто. Это тебе Чаз рассказал?

Джои кивнула:

– Он сохранил газетные вырезки. В общем, его отца поместили в приют. Мать работает в «Таргет», вышла замуж во второй раз, за отставного летчика-истребителя из Англии.

– Так откуда же взялась его «заначка»? – Странахэн дочистил филе и уже мыл стол. – Он транжира?

– Как правило, нет, – ответила Джои. – Но, кстати, три месяца назад он пошел и купил новехонький «хаммер H1». Не в кредит взял, а купил. Ярко-ярко-желтый. Сказал, что ему нужен четырехколесный привод для полевых работ в болотах.

– Прекрасно, – хмыкнул Странахэн.

– Когда я спросила, сколько это стоило, он вроде огрызнулся, – вспомнила Джои. – А я его не пилила. Мне просто было интересно, сколько он потратил. Ему тоже было интересно, когда я приходила домой с новым платьем или парой туфель. Но в тот раз он сказал, чтоб я не лезла не в свое дело. Назвал меня пронырливой сукой.

– А ты что?

– Сказала, что, если он еще хоть раз заговорит со мной в подобном тоне, я оторву ему яйца, одно за другим, и вытащу через глотку, – поведала Джои. – Я вспыльчивая, понятно?

Странахэн пообещал иметь в виду.

– В общем, ночью мы лежали в постели, – продолжила Джои, – и Чаз извинился, что на меня наорал. Пытаясь тем временем на меня взобраться. Сказал, мол, выиграл много денег, потому что пострадал в автомобильной аварии.

– Когда?

– Давно, до того как мы встретились. Его подрезал какой-то пьяный киванисец[22] в Тампе, и Чаз серьезно повредил спину. Сказал, что с полгода ходил на костылях.

– Ты почти два года была за ним замужем, и прежде он ни разу не упоминал о травме, которая изменила всю его жизнь, – задумчиво произнес Странахэн.

– Может, он думал… ну, не знаю. – Джои покачала головой. – Может, смущался, что получил деньги по судебному иску.

– Наверняка. Или хотел, чтоб ты думала, будто он получил Нобелевскую премию или, к примеру, грант Макартура[23].

Она почувствовала себя круглой дурой.

– Иными словами…

– Допустим, все, что тебе когда-либо говорил муж, – вранье, – сказал Странахэн. – Сколько, по-твоему, стоит этот новый «хаммер»?

– Почти шестьдесят штук, со всеми прибамбасами. Я смотрела в Интернете.

Они обернулись на визг. Сель жалко барахтался в бухте, морские птицы кружили над ним и дразнились. Страна-хэн невозмутимо прыгнул в воду и схватил здоровенного пса в объятия. Джои поспешила за полотенцем.

Позже, пока жарилась рыба, Странахэн открыл бутылку вина.

– Можешь не волноваться, – успокоил он Джои. – Оно из Калифорнии, а не из Франции.

– То есть это не твои вкрадчивые холостяцкие штучки?

– Доверься мне хоть немного.

– Но мы же вроде Нила Янга слушаем?

– Нила Янга и «Буффало Спрингфилд»[24], верно. Для своих юных лет ты чертовски проницательна. – Странахэн наполнил вином ее бокал. – Может, завтра снимемся с этой скалы?

– Хорошая мысль. Хочу, чтоб ты посмотрел на этот «хаммер», – согласилась Джои.

– А вот я, – сказал Странахэн, – хочу посмотреть на чувака, который на государственной зарплате способен выложить шестьдесят штук наличными за тачку.

Старшину звали Янси.

– Вот о чем я говорила, – сказала она.

Четыре тюка были выложены в ряд на полу камеры. Подмокшая марихуана сильно и приторно пахла.

Янси указала на третий тюк. Карл Ролвааг наклонился, чтобы рассмотреть поближе.

– Странно, да? – сказала старшина.

Упаковка была повреждена в двух местах. Ролвааг осторожно обвел складки ткани колпачком шариковой ручки. И там и там – узкие продольные бороздки, некоторые настолько глубокие, что мешковина вспорота насквозь.

– Могу я попросить вас об одолжении? – Детектив поманил Янси.

Старшина послушно шагнула вперед. Ролвааг взял ее левую руку и положил ее на одну из рытвин в тюке. Потом взял правую руку и накрыл ею вторую рытвину. Совпало почти идеально, под каждым пальцем Янси – складка.

– Что скажете? – спросил Ролвааг.

Янси окаменела.

– Это не я, сэр. Честное слово, – заговорила она. – Все так и было, когда мы его нашли.

– Успокойтесь, – произнес детектив. – Я вам верю.

– Вы попросили сообщать обо всем необычном, что мы увидим или обнаружим, – сказала она. – Все необычное – вот что вы сказали.

– Верно, и это очень нам поможет. Я вам безмерно благодарен.

– Всегда рады помочь, сэр.

– И где нашли этот тюк?

– В бухте Энджелфиш, – ответила Янси.

– Что, правда? Путь неблизкий.

Это означало, что Джои Перроне очутилась в воде намного раньше, чем заявил ее муж.

– Еще две маленькие просьбы, – сказал Ролвааг Янси. – Обычно вы сжигаете всю конфискованную марихуану, так?